После обеда, когда торговля затихала, я шла в "Уэйтроуз", покупала кое-какие ингредиенты, возвращалась домой и пыталась приготовить ужин для себя и Гарри. Получалось довольно неплохо. Я приготовил хорошее жаркое из свинины со сливовым соусом. Раз в неделю мы играли в футбол, я ходил в спортзал. Это было здорово, как будто у нас маленькая семья.
3
Но потом случилось это безумие.
Первые несколько месяцев года я очень осторожно поднимал PnL, и к середине апреля у меня было почти четыре бакса. То есть по баксу в месяц. Не так уж и много по сравнению с двенадцатью баксами, полученными в конце 2009 года, но это был практически тот уровень, на который я рассчитывал. В том году все трейдеры зарабатывали гораздо меньше, так что четыре бакса в апреле впервые вывели меня в середину стаи, а не в самый низ.
С четырьмя баксами в банке я немного подбадривал себя, чтобы увеличить риск. Одолжил еще немного долларов, ничего особенного, но очень осторожно. Я приберегал большой риск на конец года.
Однажды вечером я приготовил для нас с Гарри болоньезе, мы выпили сидра и посмотрели полуфинал Лиги чемпионов, как раз когда солнце садилось. У нас была отличная квартира в Боу. Старая фабрика была огромной и разросшейся, огромный блок из красного кирпича, упавший прямо с неба, с парящими высокими башнями из красного кирпича и дымящими трубами, которые не использовались уже около ста лет. В викторианские времена эта фабрика производила больше спичек, чем весь остальной мир вместе взятый. Мы оказались на втором этаже, то есть вся фабрика взмыла вверх и окружила нас своими кирпичами, окнами и садами, и мы оказались на одном уровне с ветвями деревьев, которые вокруг нас начинали распускаться.
У нас с Гарри была одна и та же работа, так что мы оба вставали раньше солнца. Из Боу я был достаточно близко к офису, чтобы каждое утро ездить на работу на велосипеде по венам Восточного Лондона в голубой лыжной куртке и Onitsuka Tigers, мимо огромной фрески с изображением щенка на рынке Крисп-стрит, мимо старомодных желтых низко расположенных складов рыбного рынка Биллингсгейт и вверх по крутому пандусу, который ведет на Канарскую пристань.
В те дни, когда Гарри не нужно было идти пить после работы, а это случалось чуть реже, чем в половине случаев, мы оба возвращались домой около пяти тридцати. Когда по телевизору показывали футбол, мы смотрели его вместе. В противном случае мы смотрели "Единственный путь - Эссекс". Я ложился спать в девять тридцать. Иногда по утрам Гарри мучился похмельем, и мне приходилось подвозить его до станции на маленькой черной "Веспе", которую я купил на свои премиальные.
Вечером, когда игра уже началась, мне позвонили. Это был американский номер. Я взял трубку. Это был Лягушонок.
Лягушонок, если вы не помните, был самым старшим трейдером на нью-йоркском столе STIRT. Он торговал и швейцарскими франками. Швейцарскими франками и японскими иенами. Я потянулся к пульту, выключил звук на телевизоре и подал сигнал Гарри, чтобы тот заткнулся.
Лягушонок был очень взволнован и говорил очень быстро. Я все еще никогда не встречал этого парня, но он вел себя очень мило, называя меня Газзой, как это делал Калеб.
Оказывается, он был в SNB: Швейцарском национальном банке, центральном банке Швейцарии. Меня это удивило, потому что я даже не знал, что Лягушка была в Европе, но он не умолкал, и у меня не было времени спросить.
Лягушонок сказал, что ШНБ собирается сделать что-то серьезное, что он будет поддерживать высокие процентные ставки в Швейцарии. Для меня это было новостью, да и для всех, наверное, тоже. Экономическая катастрофа того времени привела к огромному росту стоимости швейцарской валюты, которая считалась безопасной гаванью, по крайней мере, со времен Второй мировой войны, и все думали, что ШНБ будет стремительно снижать ставки, даже до отрицательных значений, чтобы отбить у людей желание покупать слишком много швейцарских франков и повышать их стоимость.
Лягушонок сказал, что этого не произойдет. Лягушонок сказал, что ставки останутся высокими. Лягушонок собирался заработать большую кучу денег, и он хотел, чтобы я тоже заработал немного денег.
По крайней мере, так мне сказал Лягушонок.
Лягушонок взял в долг тонну франков. Он сделал это в швейцарском валютном свопе. Помните, когда вы занимаете одну валюту в FX-свопе, вы одалживаете другую, так что это была сделка "одалживания долларов", которой я занимался уже почти год - сделка, которая сделала мою карьеру до сих пор, и сделка, которую я хотел развить. Лягушонок сказал, что он сделал абсолютную тонну годовых сделок. Лягушонок сказал, что я должен взять немного.
Если бы я был в то время старше, или мудрее, или, может быть, просто менее жадным, в моей голове наверняка пронеслась бы следующая мысль:
"Неужели я, Гэри Стивенсон, двадцати трех лет от роду, в шортах Leyton Orient с небольшим пятном от болоньезе, пьющий сидр и смотрящий полуфинал Лиги чемпионов с девятнадцатилетним начинающим алкоголиком, тот человек, который получает абсолютную золотую пыль, монетизируемую информацию на свой мобильный телефон, от человека, которого я никогда не видел?"
Но, увы, я не стал ни старше, ни мудрее.
"Хорошо, я возьму двести баксов".
Лягушонок был очень рад этому. Я выключил телевизор, и мы досмотрели остаток игры.
Двести миллионов долларов - это не такая уж большая сделка. В прошлом я совершал и более крупные сделки. Когда речь идет о процентных ставках - то есть о займах и кредитах, - важен не только размер кредита, но и его срок, а Лягушка продала мне 200 миллионов долларов годовых кредитов. Один год - довольно большой срок, но все же 200 миллионов долларов - это не так уж и много. Дело в том, что у меня уже была эта сделка в приличном размере, и я увеличивал ее по мере того, как шел год. Я делал это очень методично, очень постепенно, и у меня был тот размер, который я хотел. Когда я забрал у "Лягушки" 200 миллионов долларов, сделка стала намного больше. Больше, чем следовало.
Дело в том, что это был гарантированный выигрыш. Кредитные доллары выплачивались каждый раз. Снупи однажды сказал мне об этом так: "Когда речь идет о торговле процентными ставками, важны только две вещи. Процентная ставка сейчас, на рынке, и то, какой она будет на самом деле, когда придет время. Если процентная ставка на рынке выше, чем реальная процентная ставка, вы даете в долг, это просто, легкие деньги".
Мы все знали, что ставки по доллару в валютных свопах были слишком высокими. На сайте я также одолжил несколько швейцарских франков, но по супер-супер низкой ставке, и "лягушка" была уверена, что эта ставка вырастет.
Что-то в этом было не так. Но я оставил его на неделю или около того.
Я не должен был.
Это было примерно через неделю после Лягушачьей торговли. Сейчас был май. Я сидел за столом. Был полдень.
Как обычно, в лондонском отделе STIRT было тихо. После обеда американская команда уже сидит за своими столами в Нью-Йорке, и большинство цен задают им, а не нам. Мы бездельничаем. Билли делает ставки на лошадей. Джей Би, ссутулившись, сидит в кресле и рассказывает истории, жуя зубочистки. Чак смотрит вдаль. Может, он медитирует. Мы со Снупи выпытываем у Билли о сделках, Спенглер разговаривает по телефону с мамой. Ничего особенного не происходит. К маю солнце светит в окна до самого дома. Я теперь сижу прямо у окна, так что там тепло. Когда ты поднимаешь четыре бакса и смотришь на пять, это может показаться довольно идиллическим.
Во второй половине дня я просто просматривал свои позиции и сделки. Я все еще пользовался электронными таблицами Спенглера, пытаясь определить, какие дни были дешевыми, а какие - дорогими, чтобы убедиться, что мои позиции совпадают. Иногда продавцы пытались занести в книгу сделки по неправильной цене, чтобы украсть немного денег, поэтому я прокручивал все свои отдельные сделки и пытался найти неудачные. Этому я научился у Руперта.
В тот день я поднял 70 000 долларов, так что это был хороший день. Я не сделал ничего особенного. У меня была крупная долларовая позиция, и, как обычно, она потихоньку просто перемалывала меня.
Я работал на автопилоте, проверяя торговый блокнот, обновляя его, проверяя свою позицию, обновляя ее, проверяя свой ежедневный PnL, обновляя его.
PnL показал вниз $300K.
Это не было проблемой, такое иногда случалось. Гремлины в системе. Я снова обновил его. Все было по-прежнему. Снижение на 300 тысяч долларов.
Для расчета PnL требовалась исходная информация, чтобы оценить вашу позицию. Ему нужно было знать, каковы были рыночные цены в любой момент времени, чтобы он мог рассчитать стоимость вашей позиции. В качестве источника он использовал "брокерские экраны" - постоянно обновляемый брокерами список текущих цен на все различные валютные свопы с разными сроками погашения. Имело смысл получать информацию от брокеров, поскольку брокеры постоянно узнавали цены от всех трейдеров. Они лучше всех знали, каковы цены в любой момент времени.
Брокеры должны были постоянно обновлять эти экраны при каждом движении рынка, и иногда они делали опечатку в одном из чисел, и это выбивало из колеи весь PnL. Я решил, что так и должно быть. Конкретный брокерский канал, который использовался для оценки моей позиции по швейцарским валютным свопам, был экраном Морли, брокера, которого я использовал для той большой швейцарской сделки в 2009 году. Я поднял его экран.
Его годовая цена сильно подскочила влево - курс доллара выше, курс франка ниже. Я увидел это и подумал, что, должно быть, это опечатка. Затем я прокрутил другие сроки погашения - три месяца, шесть месяцев, девять месяцев. Все они были сильно сдвинуты влево. Такого не ожидаешь от опечатки. Я переключился на Морли.