"Ты придешь сегодня на обед со мной и брокерами".

Я уже встречал брокеров. Были брокеры в Вегасе. Были брокеры на лыжной прогулке. Но я никогда раньше не была на обеде с брокерами. И там никогда не было только меня, Руперта и брокеров.

Мы отправились в центр города на черном такси, хотя на поезде было бы быстрее. Руперт удобно устроился на своем сиденье, глядя вперед, когда машина пробиралась через пробки, а я расположился на одном из тех маленьких раскладных кресел, которые смотрят назад.

Должно быть, я выглядела нервной, потому что Руперт буквально ни с того ни с сего спросил меня:

"Ты нервничаешь?"

Я сказал ему, что все в порядке, и тогда он спросил, ел ли я раньше японскую еду. Я честно ответила, что нет. Тогда он спросил,

"Это потому, что вы никогда не пользовались палочками для еды?"

И впервые за все время, что я видел это в нем, на его лице появилось выражение, которое показалось мне искренней братской или отцовской заботой.

Он положил свою коричневую дорогую сумку на пол такси и достал две ручки.

"Смотри, - сказал он мне. "Положите мизинец и безымянный палец вот так". И он сжал два своих толстых пальца вместе и показал мне.

"Это создает небольшую складку между двумя пальцами, вот здесь, видите? И вы можете поместить первую палочку в эту складку, вот так, а затем удерживать ее там основанием большого пальца".

И он сделал это одной из ручек.

"Кончик большого пальца и два других пальца остаются свободными, чтобы держать другую палку, - сказал он, разгибая пальцы, - и тогда вы сможете использовать обе палки, чтобы подбирать предметы".

И кончиками двух ручек он ущипнул плоть моей левой руки.

"Вот, - протянул он мне ручки. "Попробуйте".

Я попытался сделать это и уронил обе ручки на пол, а Руперт улыбнулся.

Руперт этого не знал, но на самом деле причина моего беспокойства заключалась в том, что я понятия не имел, сколько будет стоить ресторан. У него было какое-то непонятное японское название, которое я не знал, как пишется, так что я не мог погуглить цены, хотя подозреваю, что это не помогло бы. Перед уходом я зашел в банкомат и снял со своего банковского счета 200 фунтов, поскольку это был мой дневной лимит на снятие денег, и добавил их к 40 фунтам, которые уже лежали в моем кошельке. Я боялся, что этого будет недостаточно.

Я поднял с земли обе ручки и вернул их Руперту.

Руперт положил их обратно в сумку и откинулся на сиденье такси, глубоко выдохнув и широко раскинув руки по спинкам сидений.

"Не беспокойтесь о брокерах, - сказал он мне, - они всего лишь брокеры. Если бы они не были брокерами, они были бы водителями автобусов".

Я и по сей день держу палочки именно так.

Так что же такое брокер?

Иногда люди используют термины "брокер" и "трейдер" как взаимозаменяемые. На самом деле это совершенно разные миры. Это было очевидно для меня уже тогда, потому что казалось, что почти все брокеры были из Эссекса или Восточного Лондона, несмотря на то что на торговой площадке, которая, по общему мнению, находилась в Восточном Лондоне, не было таких акцентов.

На самом деле, как так лаконично выразился Руперт, различия были не только лингвистическими. К 2008 году попасть на торговую площадку без диплома "элитного" университета было практически невозможно. Даже в STIRT все трейдеры имели его, включая меня, за исключением Билла. Большинство брокеров вообще не учились в университете.

Из динамиков на столе доносятся голоса брокеров-кокни. Их приятные тона бесконечно повторяют цифры в ритме "спина к спине", что в некотором роде напоминает об уличных рынках фруктов и овощей. Клубника, фунт за фунт, трехмесячные евро, 4,3 4,6. Прошло уже почти десять лет с тех пор, как я работал на торговой площадке в Лондоне, и я задаюсь вопросом, остались ли эти музыкальные голоса такими же кокни. Надеюсь, что да, но боюсь, что нет.

Брокеры не работают на банки. Они работают на картели, называемые "брокерскими конторами", и их работа, технически, заключается в установлении связей между трейдерами. Трейдеры заключают сделки, а брокеры просто соединяют их. Это важно: брокеры не несут никакого риска в случае неудачной сделки, только трейдеры. Брокеры - это что-то вроде агентов по продаже недвижимости. Они получают комиссионные, а это значит, что они всегда хотят, чтобы вы совершали все больше и больше сделок, независимо от того, хороши они или плохи.

Теоретически брокеры позволяют вам купить что-то, не сообщая своим противникам о том, что вы хотите купить. Это может быть полезно, если вы крупный игрок, например Citibank, и хотите купить, не двигая рынок. Теория такова: если вы хотите купить что-то, скажем, по 36, вы говорите об этом своему брокеру, и он начинает кричать "36 bid 36 bid 36 bid 36 bid" во все громкоговорители Сити, и, надеюсь, он найдет кого-нибудь, кто захочет продать по этой цене. Сделка может состояться так, что никто и не узнает, что именно вы хотите купить, и это хорошо, потому что если все будут знать, что вы покупатель, то они могут поднять цену до того, как вы сможете купить.

Это теория. А что в реальности?

На самом деле... у них есть брокерские ланчи.

Вернувшись в такси с Рупертом, мы в конце концов остановились у какого-то шикарного ресторана в центре Лондона. Я бы с удовольствием сказал вам название заведения, но я понятия не имею, что это было.

Могу лишь сказать, что это был японский ресторан, и что безупречная хозяйка в безупречном наряде безукоризненно встретила нас в маленькой, но безупречной приемной, которая была слишком темной для этого времени суток. Несколько ошарашенный всем этим совершенством, я был проведен вверх по лестнице, или, возможно, вниз, и попал в огромную столовую, которая была одновременно и залита светом из огромных окон, и внутренне темна из-за того, что вся мебель была черной.

Еще не наступил полдень, а столы - огромные, реактивно-черные, идеально круглые, похожие на инопланетян - были почти все абсолютно пусты. Хозяйка долго водила нас по большой и просторной столовой, а потом завела за угол, образованный стеной стеклянных бутылок. Это привело нас в укромный уголок, где самый большой и самый черный из всех столов стоял, залитый солнечным светом, рядом с окном от пола до потолка, которое бросало резкий угловатый свет на лица трех брокеров, сидевших, прижавшись друг к другу, на дальнем конце стола.

Наш выход на сцену мгновенно распутал толпу, а трое брокеров одновременно встали и бросились пожимать нам обоим руки.

Я оглядел всех троих. Один был молодой: грубоватый, растерянного вида. Один средних лет, соблазнительный и змеиный. И один постарше, чьи волосы были густыми и чисто белыми, ему, должно быть, было не меньше шестидесяти лет, и выглядел он так, словно его голова не переставала расти ни на один день в жизни.

Этот, с большой головой, представился мне невероятно глубоким голосом:

"Привет, меня зовут Бигхед".

Буква "h", конечно, не произносится.

За этим последовал танец, в котором мы впятером пытались разместиться вокруг огромного круглого стола так, чтобы не выглядеть неловко. Это было трудно, и я оказался отделенным от Руперта некоторым расстоянием, на другом конце стола, рядом с Бигхедом, что мне понравилось, потому что его глубокий акцент кокни, густая копна невероятно белых волос и чистый размер головы напомнили мне о моем покойном дедушке и успокоили меня, а еще это означало, что я не рядом с Рупертом. Все разговоры текли, как река, в одном направлении - от брокеров к Руперту, и мне это тоже нравилось, поскольку это означало, что мне не нужно было ничего говорить, и у меня было много времени для наблюдения.

Хотя Большеголовый был старшим, он не вел разговор. Это делал торговец средних лет, которого звали Тимоти Твинхэм и чьи волосы тоже были густыми, но неправдоподобно черными. Беседа шла совершенно гладко. Она была как мед. И никогда не было ни перерыва, ни паузы. Иногда специально оставлялись паузы, для драматического эффекта, и Бигхед заполнял их своим контрабасовым голосом. Молодой брокер, сидевший между Тимоти и Рупертом, ничего не сказал. Он просто вертел лицом туда-сюда между ними, как будто это был теннисный матч, бесконечно кивая, с энтузиазмом и время от времени откидывая лицо назад для гогочущего смеха.

Когда молодой брокер сделал это, я тоже рассмеялся, но более мягко. Руперт никогда не смеялся.

Подали белое вино и очень большую тарелку сашими. В то время я не знал, что такое сашими. По сути, это суши без риса. Руперт объяснил мне (с некоторым трудом, так как между нами действительно было довольно большое расстояние), что сашими лучше для здоровья, чем суши, и что их употребление позволяет не набирать вес. Я посмотрел на размер тарелки и на Руперта. Я глубокомысленно кивнул. Дойдя до середины стола, я подцепил безупречной палочкой маленький, розовато-белый кусочек рыбы и попытался переложить его на свою тарелку.

Белое вино пили быстро, и я тоже пил его, хотя на самом деле не люблю вино, потому что не хотел совершить опрометчивый поступок. На заднем плане играла анонимная глубокая басовитая музыка, которая, как я потом убедился, почти повсеместно встречается в дорогих лондонских ресторанах, и через некоторое время музыка, вино и разговор стали сливаться в одно целое, и я начал понимать, что почти не слышу слов, которые кто-то говорит. Но это было неважно, потому что мне не нужно было ничего говорить. Все, что мне нужно было делать, - это серьезно наклониться вперед, к столу, и пристально смотреть на того, кто говорил, а иногда смотреть вдаль и кивать. Я попытался использовать технику палочек, которой меня научил Руперт, и уронил три куска рыбы на стол и один кусок на пол.

Прошло довольно много времени, прежде чем принесли второе блюдо, которого я ждал с нетерпением, потому что к тому времени я уже начал изрядно пьянеть, а с первым блюдом у меня возникли некоторые технические проблемы, которые заключались в том, что оно было скользким и находилось довольно далеко.