— Нет, Малакай.

Да, Малакай.

Продолжай, Малакай.

Возьми, Малакай.

Почему я такая?

Он садится, взбешенный и все еще твердый как камень, и как раз когда он собирается показать жест, я тоже сажусь и отворачиваюсь от него.

— Давай просто поспим, - говорю я, выключая фонарь, так что мы погружаемся в темноту. — Мы, очевидно, плохо соображаем.

Но фонарь снова включается, и я замираю, когда Малакай хватает меня за горло и ставит на колени перед собой - мои дыхательные пути перекрыты. На глаза давит, легкие с трудом хватают воздух. Он отпускает меня, но я остаюсь на месте, дрожа от оргазма, страха и желания, чтобы он взял меня.

— Не заставляй меня так молчать, - яростно приказывает он. — Никогда, блять, не заставляй меня молчать, Оливия.

Я в замешательстве нахмурила брови.

— Я... я не делала этого.

Он показывает на факел.

— Я не могу с тобой разговаривать, если ты меня не видишь.

Выражение моего лица смягчается.

— О, - говорю я, потирая горло. — Прости. Я не знала, что сделала это. Просто... Мы не можем целоваться - это не то, что делают братья и сестры. Независимо от того, что только что произошло. Пожалуйста, не делай это неловким.

Я не отстраняюсь, когда он притягивает меня к себе за волосы, моя грудь прижимается к его обнаженной груди.

— Раньше ты всегда целовала меня.

— Когда мы были детьми, и поцелуи были невинными. Нет, Малакай.

— Нет? Ты просто... - Он останавливается, в замешательстве уронив руки, не зная, что еще сказать.

— Мама заставляет меня ходить на свидания с парнями, чтобы я вышла за них замуж, Малакай. Я не могу допустить, чтобы меня застали за поцелуем с тобой.

— Ты ни за кого не выйдешь замуж.

Как бы мне ни хотелось по-настоящему поцеловать его, это было бы колоссальной ошибкой. Мои губы потрескивают от мягкого прикосновения его рта к моему, электричество бьет по всему телу от того, как он хватает меня за лицо, а затем за горло, но если я просто не остановлю его, мы совершим огромную, огромную ошибку.

— Мы не можем, - шепчу я. — Ты - Малакай Визе, а я - Оливия Визе. Мы сестра и брат.

— Перестань так говорить. Мы не кровные родственники. Ты не моя настоящая сестра, так в чем, черт возьми, проблема?

Почему-то эти слова жалят, и у меня горят глаза, когда я натягиваю спальный мешок вокруг своей наготы.

— Это была ошибка.

— Они уже спят?

Я слышу приближающийся мамин голос и спешу схватить свою одежду и накинуть ее, а Малакай просто смотрит на меня, не решаясь надеть свою одежду, когда шаги приближаются.

Я в панике ныряю в спальный мешок, мое сердце бьется так быстро, пока я притворяюсь, что сплю.

— Дети, вы спите?

Я смотрю на брата, пока она пытается растегнуть молнию - я не заметила, что он поставил маленький висячий замок, чтобы его нельзя было открыть. Малакай смотрит на меня, и я вижу, что он сердится, даже когда свет фонаря опущен на самый низкий уровень и освещает половину его красивого лица. Его руки сжаты в кулаки, щеки покраснели, а между ног все еще торчит жесткая мачта.

Он только что пытался меня поцеловать, и я ему отказала.

Я уже сожалею обо всей этой ночи.

Снова раздаются шаги.

— Они, наверное, спят. Когда ещё мы можем засиживаться допоздна? Бери пиво!

Папа глубокомысленно хихикает, и я морщусь, когда слышу, как они целуются.

Затем их палатка застегивается, и снова наступает тишина.

Я смотрю на Малакая; он поднимает руки, затем опускает их и качает головой, отворачиваясь от меня.