Нуждаясь в большем, я обхватываю ногами его бедра; полотенце создает между нами раздражающую преграду, но я все равно чувствую, как его твердая длина упирается мне в бедро.

Он еще сильнее впивается в мои губы, посасывает мой язык и свободной рукой прижимает мои руки к подушке. Он захватывает обе руки в один захват, а второй лишает меня воздуха, отчего голова начинает кружиться.

Сколько раз я представляла себе, как Малакай делает это, когда я была с кем-то другим, мне даже неловко. Целуя кого-то, я обманывала свой разум, заставляя его верить, что это мой брат, каждое прикосновение, лизание, посасывание и то, как мой оргазм пронесся через меня, - все это было для него.

У меня есть болезнь. И обычно кто-то пытается лечить ее или найти способы помочь, но единственное, чего я хочу, - это чтобы Малакай стянул с себя трусы, и я смогла почувствовать его внутри себя.

Это безумие, учитывая, что для него это всего лишь тренировка.

Как только нижняя часть его члена коснулась моей ноющей киски, я застонала и сжала руки в кулаки, впиваясь зубами в его губы и заставляя его истекать кровью - медный вкус наполнил мой рот.

Я снова стону, и Малакай отстраняется, глядя на меня сверху вниз, продолжая водить своим членом по моему ядру. По его подбородку стекает тонкая струйка крови, и он похож на психопата, его глаза горят, когда он еще сильнее насаживает член и трется о меня.

Ему приходится отпустить мое горло и закрыть мне рот ладонью, чтобы я не оповестила нашу маму о том, что ее сын доводит ее дочь до оргазма, просто трахая ее через чертово полотенце.

Я закатываю глаза, когда он продолжает, и стону в его руку, встречая каждый толчок его бедер и напрягаясь всем телом, когда мой кайф нарастает, мой позвоночник скручивается, а наматывающиеся ощущения обжигают глубоко внутри. Я почти кричу, когда он впивается зубами в мою шею, мой потолок расплывается и теряет фокус от боли, удовольствия и почти потери сознания от его крепкой хватки.

Прежде чем я успеваю достичь оргазма, он снова переворачивает нас, и полотенце полностью сползает с моего тела. Обнаженная и очень мокрая, я сижу у него на коленях, ухватившись за его черные волосы, и снова прижимаюсь губами к его губам, а его руки исследуют мое тело - трогают, хватают, ласкают мои бедра, когда я рассеянно покачиваю ими вперед.

Несмотря на свою неопытность, он знает, как заставить меня чувствовать себя так, словно я падаю с чертовой скалы, просто целуя меня, ощущая его твердость через боксеры, ища трение, от которого я была так близка к извержению несколько секунд назад.

Его порывистое дыхание было бы слышно, если бы он не решил держать свой голос при себе. При каждом движении бедер я чувствую тихие стоны, руки, обхватывающие меня, и твердеющий член.

Он так реагирует на меня; на все, что я делаю с ним, он отвечает взаимностью, следуя моим указаниям, когда я задыхаюсь во рту и перебираю его волнистые пряди. Он сжимает в кулак мои волосы на затылке и притягивает меня к себе, его пальцы скользят к моему затылку и удерживают меня там.

Я должна остановиться - я его сестра. Мы брат и сестра, кровные или нет, мы - дети Визе, и мы не должны совокупляться, но наши языки переплетаются, пробуя и поглощая друг друга, как будто мы - любимое блюдо друг друга.

Но вопреки всем тревожным звонкам в моей голове, мне нужно больше… я хочу большего.

Его рот соединяется с моим горлом, заменяя его руку, и я стону.

— Я могу показать тебе, как это делается, - говорю я, хватаю его руку и тяну ее вниз между нами, раздвигаю пальцы, затем прижимаю два из них к моему клитору и кружу.

Он останавливается, целуя мою шею, отрывает свой рот от моей шершавой кожи и смотрит вниз, наблюдая за тем, как он теребит мое чувствительное место.

— Ты делал это раньше? - спрашиваю я, потому что он быстро осваивает технику, но он качает головой, наблюдая за своими пальцами.

— Девушкам это нравится, - вздыхаю я. — Делай это, пока целуешь их. Если ты сделаешь это правильно, ты можешь заставить девушку кончить на твои пальцы.

Из моего рта вырывается хныканье.

— Блять, да. Вот так, Малакай.

Он кивает раз, два, смачивая губы, наблюдая за своими пальцами. Малакай хватает меня за горло другой рукой и тянет вперед, лишая воздуха, пока его язык перебирает мои губы. Его прикосновения не нежны - даже не слегка. Он надавливает сильнее, кружа все быстрее, и я дрожу над ним, хныча в его рот.

— Быстрее, - стону я. — Ты так хорошо справляешься.

Слюни капают из наших ртов, попадая прямо туда, где его пальцы сводят меня с ума, заставляя меня обливаться потом и кружить быстрее.

— Малакай, - задыхаюсь я в его губы. — Ты делаешь меня такой мокрой.

Я трусь о его пальцы, когда они скользят по моему входу, мокрая, нуждающаяся в прикосновениях. Малакай испускает резкий вздох, который, как я могу предположить, был бы глубоким стоном, если бы он использовал свой голос, когда я прижимаюсь к нему, заставляя его пальцы проникать внутрь. Его член все еще скрыт в боксерах, но уже полностью обмяк и снова стал твердым, когда он вводит еще один палец внутрь и упирается головкой члена в щель моей задницы.

Я хочу прикоснуться к нему, но ему не нужен урок, как быть нежным, он хочет, чтобы я научила его, как делать что-то с кем-то другим.

Придушенный стон, который я издаю, обрывается, и когда другой грозит вырваться наружу, Малакай так сильно сжимает мое горло, что из него не выходит ни звука. Мамина музыка звучит как можно громче, и я всасываю язык брата, пока он трахает меня пальцами, а его член трется о мою попку.

Он отстраняется, его руки заняты, и он выглядит так, будто хочет что-то сказать мне, но когда он освобождает мое горло, ему трудно подать жесть одной рукой, поэтому он стискивает зубы и рывком возвращает мой рот к своему, схватив меня за затылок. От силы обладания моя ладонь ударяется о перегородку над его головой, отчего поверхность сотрясается, а одна из моих фоторамок падает на пол.

— Черт, - задыхаюсь я. — Продолжай.

Я замираю, когда через минуту раздается стук в дверь.

— Дорогая? Ты там в порядке?

Я пытаюсь слезть с Малакай, но он держит меня за волосы, отталкивая назад настолько, что может взять один из моих сосков в рот, погружая пальцы до костяшек и сгибая их, пока он сосет.

Все, что я могу сделать, это прикусить губу, разрывая кожу, чтобы не закричать.

Она снова стучит и трясет ручку, мое сердце замирает в груди, когда он переходит к другому соску, впиваясь в него зубами так, что становится больно - но от боли я становлюсь еще более влажной, вкус моей собственной крови во рту смешивается с его пальцами, трахающими меня, его членом, трущимся о мою задницу - я взрываюсь.

Я кончаю на его пальцы, и в основании моего позвоночника покалывает, а перед глазами появляются черные точки, когда моя киска снова и снова сжимает его пальцы, мои соски становятся твердыми в его влажном рту, тугими и болезненными, когда я дохожу до пика оргазма.

Малакай вынимает сосок изо рта и нежно целует меня, оставляя пальцы внутри, пока я бьюсь в конвульсиях, сжимая их с каждым толчком. Его язык проникает в мой рот, и я целую его в ответ. Медленно, чувственно, с паузами, пытаясь отдышаться.

Я прижимаюсь к его груди и откидываюсь назад, создавая небольшое расстояние между нами, так как он смотрит на меня пьяным взглядом и пухлыми от поцелуев губами.

— Нет, я думаю, она ушла с Паркером. Я позвоню его родителям и скажу им, что мы готовим их к браку по расчету, а не к тому, чтобы трахаться в любое время суток. К тому же, она была с Адамом в прошлые выходные, помнишь? Я должна была пойти и купить ей таблетку на утро.

Молчание, а потом...

— Малакай в своей комнате?

— Я пойду проверю, - говорит отец, и мои глаза расширяются.

Я отстраняюсь от него и вскакиваю с кровати, хватая свое полотенце.

— Иди! - говорю я, указывая на окно. — Поторопись, пока папа не пришел в твою комнату.

Все внутри меня снова накаляется, когда Малакай втягивает пальцы в рот, поднимается с кровати и идет ко мне.

— Зачем тебе понадобилась… таблетка на утро? - спрашивает он.

Когда я молчу, он толкает меня, пока я не упираюсь спиной в стену.

— Ответь мне на чертов вопрос!

Мое тело сотрясается, когда я обнимаю себя, прикрывая грудь. Он не разговаривал со мной уже несколько недель, и когда бы я могла рассказать ему о том, что наши родители подстроили так, чтобы я переспала с Адамом. Или что у меня не было другого выбора, кроме как согласиться на это?

Я не отказалась - не чувствовала, что могу. Он даже не хотел этого делать - я ему не нравлюсь, но когда мы сказали, что будем притворяться, его горничная подслушала и настучала на нас, так что мы были вынуждены устроить аудиенцию.

Он не был моим первым.

Первым был Паркер. Папин партнер по бизнесу, правомочный и занудный сын, не стал спорить, когда нам сказали идти в комнату вместе. На самом деле, сначала он попросил денег, и мама, будучи мамой, заплатила ему за то, чтобы он лишил меня девственности.

Малакай ни о чем таком не догадывается; он знает только, что меня собираются втянуть в брак, созданный нашими родителями.

Я люблю своих родителей, но и ненавижу их.

Он отходит назад, берет с пола свою футболку, натягивает ее, затем делает знак.

— Я пойду туда прямо сейчас и спрошу их, зачем тебе понадобился план Б?

Я делаю глубокий вдох.

— Они хотели, чтобы я переспала с ним, чтобы доказать свою преданность.

— Что?

Если я скажу, что они сделали то же самое с Паркером, он может выйти на улицу и выйти из себя.

— Не смотри на меня так. Ты же знаешь, какие они, когда речь заходит о моем партнерстве с каким-нибудь богатым засранцем. Я не собиралась говорить им "нет", Малакай, - шиплю я. —У меня нет такой роскоши.

Его челюсть напрягается так резко, что может прорезать кожу. Его губа припухла сбоку от того, что я прикусила ее, и я чувствую свою собственную шишку от его прикуса, и мне хочется вернуться на две минуты назад, потому что теперь он злится. Его глаза метнулись к двери, костяшки пальцев хрустнули.