— Адам был твоим первым? Тот, кто заставил тебя понять, что тебе нравится, когда тебя душат?

У меня открывается рот.

— Нет, - отвечаю я.

— В каком смысле, Оливия?

Малакай выглядит так, будто хочет меня убить.

— Если ты еще раз трахнешь его или кого-нибудь еще, я убью их.

— Я должна выйти замуж за одного из них, - возражаю я.

Он сокращает расстояние между нами, и я вздрагиваю, готовая впервые в жизни ударить его, но он лишь заправляет пряди волос за уши и крепко целует меня в губы, после чего хватает остатки своей одежды и исчезает через окно.

Я на секунду задерживаю дыхание, мои нервные окончания все еще горят, и я едва могу идти прямо, пиная его мотоциклетные перчатки под кровать и обматывая себя полотенцем.

Отпирая дверь, я приоткрываю ее настолько, чтобы высунуть голову наружу, и обязательно даю о себе знать, чтобы она действительно не позвонила родителям.

— Что случилось? - спрашиваю я, протирая глаза.

Мама поворачивается и прижимает руку к груди, на ее лицо брызнула краска от декорирования.

— О, я подумала, что что-то случилось. Я услышала стук.

Я еще раз протерла глаза.

— Я только что проснулась.

Она улыбается, и мне становится стыдно за то, что я солгала ей - за то, что две минуты назад я кончила на пальцы ее сына.

— Ложись спать, милая. Я приготовлю тебе завтрак утром, перед тренировкой.

Я киваю.

— Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи.