Когда Милли взглянул на карту и прошелся по разведывательным данным, стало ясно, что на этот раз все по-другому. У офицеров разведки была перехваченная копия военных планов русских, и они могли набросать эти планы на карте с потрясающей четкостью. И это были не просто теоретические опасения: они могли видеть, как план материализуется на местности. Русские военные начинали строить полевые госпитали, выстраивать танки и вертолеты. Если это были просто учения, зачем они привозили к границе такие большие запасы плазмы?

Милли показал карту Ллойду Остину, и тот согласился. Им нужно было проинформировать президента о военных планах русских, которые его офицеры разведки собрали воедино. Милли, любившему читать военную историю, было трудно осознать, что ему предстоит предупредить президента о том, что русские находятся в нескольких месяцах от начала крупнейшей сухопутной войны в Европе с 1945 года.

-

В воскресенье в середине октября Милли принес свою карту в Овальный кабинет и поставил ее на мольберт. На презентацию собралась немалая аудитория - не только президент, но и вице-президент, госсекретарь, министр обороны, советник по национальной безопасности, директор национальной разведки и директор Центрального разведывательного управления.

Милли начал с того, что звучало как статья в энциклопедии об Украине. С помощью карты он объяснил топографию страны и рассказал о погоде. Затем он начал проводить экскурсию по периферии страны и указывал на передовые позиции, куда русские перебросили войска. В каждой точке он описывал состав российских подразделений и рассказывал об их возможностях.

Когда Милли начал набирать ритм, он, с его бостонским акцентом, не ревел, но горел с пугающей интенсивностью, как хоккеист, снявший перчатки, но еще не нанесший удар. Он начал показывать, как войска на границе в конце концов обрушатся на Киев. Войска стекаются с севера и огибают город, оставляя его изолированным.

"По оценкам русских, они могут взять Киев за семьдесят два часа", - сказал он группе.

В то же время русские предпримут десант на Одессу со стороны Черного моря.

По другой оси войска должны были продвигаться на запад из уже занятых русскими районов Донецка и Луганска. Согласно перехваченным разведданным, русские считали, что этим войскам потребуется шесть недель, чтобы пересечь Днепр. Там они ненадолго передохнут, а затем двинутся к польской границе, остановившись у красной линии, которую Милли нарисовал на карте. Русские собирались завоевать почти всю Украину, но они не собирались переходить Карпаты. Они оставили бы небольшой участок территории, который мог бы остаться Украиной. Исторически сложилось так, что эта территория никогда не принадлежала Российской империи. До Первой мировой войны это были владения Австро-Венгрии. Остановившись у "красной линии", русские окажутся в зловещей близости от территории, защищенной НАТО, но не совсем прижимаясь к ней.

"Они надеются достичь красной линии к 8 мая", - сказал Милли. Это был День Победы, годовщина победы союзников над нацистами.

Это была чрезвычайно подробная презентация с оценками количества танков и разновидностей артиллерии, которые будет использовать русская армия.

Байден поинтересовался: "Вы можете обнародовать это?".

"Наверное, это не лучшая идея для меня - стоять за трибуной и делать это", - сказал он. "Но у Аврил есть возможность рассекретить это", - сказал он, бросив взгляд в сторону директора национальной разведки Аврил Хейнс.

"Мы должны это сделать", - сказал ему Байден.

"Хорошо, мы можем приглушить это и сделать несекретным. Так мы сможем информировать СМИ".

Это, похоже, удовлетворило Байдена, и он сделал паузу. Было видно, что президент пытается осознать масштабность презентации.

"Что поставлено на карту?" - поинтересовался он.

Вопрос казался очевидным. Но Милли потребовалась пауза, чтобы обдумать ответ.

"Речь идет о конце порядка, основанного на правилах Второй мировой войны. России это не нравится. России это никогда не нравилось. Они не могут смириться с тем, что Украина хочет быть частью НАТО".

Байден впитал это в себя. "Мы не можем позволить им победить". Но он также хотел дать понять, что не готов нести любое бремя в погоне за победой. "Мы должны избежать войны с Россией, но при этом понести серьезные издержки".

Милли попытался превратить сентенцию президента в бейсбольную метафору. "Вы имеете в виду, что нам нужно бить линейные синглы прямо по центру". Байден хотел, чтобы он сосредоточился на управлении рисками. Важно доставить оружие на Украину, но еще важнее избежать втягивания в Третью мировую войну.

Он записывал мысли президента и хранил их в кармашке своего блокнота.

-

Время проведения презентации Милли было случайным. У Байдена уже были ближайшие планы встретиться с самыми влиятельными европейскими лидерами на G20 в Риме несколькими днями позже, 30 октября. Байден собрал своих ближайших союзников в одной из комнат конференц-центра, где проходило мероприятие, чтобы представить им упрощенную версию доказательств надвигающегося российского вторжения и заручиться их поддержкой в отношении разрушительного пакета санкций, которые, как он надеялся, смогут сдержать Путина.

"Это реальная сделка", - сказал Байден группе.

Когда он приводил свои доводы, никто не усомнился в достоверности его оценки. Но их скептицизм было нетрудно уловить. Несмотря на то что после войны в Ираке прошло почти двадцать лет, американские спецслужбы все еще страдали от последствий того фиаско. Возможно, этот скептицизм и обусловил сдержанную реакцию присутствующих.

Самой сложной аудиторией для него стал его самый старый друг в комнате. У канцлера Германии Ангелы Меркель были долгие и сложные отношения с Владимиром Путиным. Поскольку она говорит по-русски, Путин вцепился в нее. Жестоко запугивая ее иногда и пытаясь очаровать в других случаях, Путин однажды воскликнул: " Я ей доверяю. Она очень открытый человек".

Но решение о том, как ее правительство будет вести себя с Россией, на самом деле принимала не она. Меркель собиралась уйти в отставку, и она привела с собой в зал своего вероятного преемника Олафа Шольца.

Чтобы причинить России серьезную боль, Байдену нужно было, чтобы немцы, по крайней мере, пригрозили отказаться от газопровода "Северный поток - 2", строительство которого близилось к завершению и по которому можно было бы ежегодно поставлять пятьдесят пять миллиардов кубических метров природного газа. Это была большая просьба. Байден перепоручил работу по их прессингу Джейку Салливану, который объединился с Борисом Джонсоном.

Но Меркель и Шольц были до безумия уклончивы. Они оба повторяли: "Мы слышим, что вы говорите. Мы должны предотвратить эту катастрофу". Но что это вообще значит?

Салливан считал, что единственная надежда сдержать Путина - а она была невелика - заключается в том, чтобы представить ему конкретные примеры тяжелых экономических последствий вторжения. Но с немецким хеджированием это казалось далеким. Салливан пытался внушить, что пора спешить на боевые позиции, но, кроме британцев, союзники медлили.

-

Информация о российском вторжении была настолько разительной, что Салливан решил, что времени у него в обрез. Встретившись с Блинкеном, Остином и остальными членами иерархии национальной безопасности, они решили, что администрация направит в Москву директора ЦРУ Билла Бернса. Пора было дать Путину понять, что США знают о его намерении вторгнуться на Украину. Возможно, отговорить его от задуманного не удастся, но попытаться было необходимо.

Бернс назвал свое задание "короткой соломинкой". Небольшая часть того, что делало его непривлекательным, заключалась в том, что ему нужно было прилететь в Москву 2 ноября, в начале русской зимы. Подлетая к городу, его самолет несколько часов кружил над ним, так как шторм не позволял ему приземлиться. Его рейс был перенаправлен в Латвию, где он два с половиной часа спал в Риге, ожидая прояснения погоды.

Этот климат был хорошо знаком Бернсу. В течение трех лет он служил послом в России. Как никто другой из членов администрации, он был близким учеником Путина и даже мог утверждать, что имел с ним личные отношения. Он понимал психику российского лидера, которую описывал как "дерзкую, раздраженную, обиженную и неуверенную в себе", и имел больше опыта, чем любой другой американец, донося до него жесткие новости.

Другая причина, по которой он оказался в числе жертв, - его неприметность. Он путешествовал налегке. По сравнению с Тони Блинкеном или Ллойдом Остином, его поездки за границу не требовали большой предварительной подготовки, и он никогда не привлекал особого внимания, поскольку его график не был публичным - по крайней мере, в теории.

Именно поэтому на первой из запланированных встреч с Николаем Патрушевым, главой Совета национальной безопасности Кремля, он был ошеломлен присутствием камер. Патрушев был самоуверенной фигурой, продуктом российской службы безопасности, частью давней кабалы своего босса. Он наслаждался искусством троллинга и подвигами партизанской дипломатии, как, например, засадой на Бернса с прессой. Бернс, который вел себя как семейный врач, умел улыбаться и пожимать руки, как будто все событие было заранее срежиссировано.

Но после того как камеры исчезли, Бернс почувствовал, что именно он застал своего коллегу врасплох. Патрушев сказал Бернсу, что он ожидал, что на встрече будет обсуждаться повестка дня следующего саммита Байден-Путин. Казалось, он был искренне ошеломлен тем, что Бернс хотел поговорить об Украине.