ГЛАВА 4. ТРАДИЦИОННЫЕ КРИЗИСЫ
В этой главе я хочу рассмотреть ступени 4-9, которые находятся между порогами "Не раскачивайте лодку" и "Ядерная война немыслима". Таким образом, я рассмотрю, что происходит, когда разногласиям позволяют достичь кризисной стадии - когда оппоненты не согласны мирно расходиться во мнениях, и обе стороны чувствуют, что что-то произойдет, прежде чем разногласия улягутся.
[Как говорится в книге Энтони Дж. Винера и Германа Кана "Кризисы и контроль над вооружениями" (публикация Гудзоновского института, HI-180-RR, 9 октября 1962 года), стр. 7-16, кризис можно определить как интенсивную конфронтацию, в которой различные участники верят, что наступает важный поворотный момент в истории; таким образом, участники также верят или чувствуют, что существует важная степень угрозы, предупреждения или обещания, которые появятся или будут выполнены, как только события пойдут своим чередом. Считается, что исход в какой-то степени неопределенный, так как если он определен, то кризисных действий предпринимать не нужно. Наконец, обычно существуют важные точки принятия решения или критические моменты. Как отмечается далее в отчете, кризисы часто имеют следующие характеристики:
1. События часто сходятся, вызывая высокую степень сложности.
2. Увеличивается дефицит времени.
3. Адекватность информации, по-видимому, снижается.
4. Неопределенность, похоже, возрастает.
5. Снижается инструментальный контроль.
6. Лица, принимающие решения, испытывают сильный личный стресс.
7. Изменение внутренних решений и переговорных отношений.
8. Решение о создании альянса и изменение переговорных отношений.
Мы не будем обсуждать вышесказанное в этой книге, которая сосредоточена на вариантах и тактике, а не на управлении или командовании, контроле и связи].
Конечно, в мире, где существует термоядерный баланс, крупные государства, скорее всего, не захотят начинать кризис, который может разрастись, возможно, непреднамеренно, возможно, выйти из-под контроля и перерасти в тотальную войну. Нация будет особенно осторожна, если почувствует, что ее потенциальный ядерный противник имеет или может иметь важные обязательства в этом вопросе. В этом случае она будет понимать, что другой может быть готов пойти на эскалацию, прежде чем отступит. Поэтому, скорее всего, он решит, что даже если он в конце концов победит в эскалации, риск может быть слишком велик по сравнению с тем, что он может получить. Хуже того, "победа" может оказаться пирровой. Таким образом, существует тенденция не допускать начала кризисов - сильное давление, чтобы не "раскачивать ядерную лодку".
Этот страх непреднамеренного извержения может быть использован для влияния на поведение оппонента. Хотя преднамеренное использование такой стратегии является старым и рассматривалось много раз с разной степенью изощренности, первое серьезное современное обращение к ней, кажется, было в статье Томаса К. Шеллинга "Угрозы, которые оставляют что-то на волю случая", которая включена в его книгу "Стратегия конфликта".
В самой крайней форме манипуляция страхом непреднамеренного извержения может выглядеть следующим образом: Предположим, что две страны имеют такие стратегические системы и военные планы, что тотальная война между ними была бы взаимным убийством. Представим, что эти две системы построены так, что в напряженной ситуации существует некоторая вероятность, скажем, один шанс из тысячи в неделю, что они случайно взорвутся. Предположим также, что обе страны настаивают на сохранении этой вероятности полного и взаимного убийства до тех пор, пока другая сторона не отступит или не пойдет на компромисс. Теперь мы имеем ситуацию, в которой существует интенсивное "соревнование в принятии риска".
В реальной кризисной ситуации все было бы не так однозначно. Никто толком не знает, какова вероятность войны при различных обстоятельствах. Мы даже не знаем, повышается она или понижается в напряженной ситуации. Например, вполне возможно, что дополнительная осторожность и забота, связанные с напряженной ситуацией, могут с лихвой компенсировать кажущуюся дополнительную опасность, возникающую из-за того, что оружие находится в состоянии боевой готовности, люди работают в напряжении, и ослабление, которое происходит в той важной защите от несчастного случая, той высокой степени "ядерного недоверия", которая заставляет операторов и лиц, принимающих решения, не верить приказам или сигналам о начале ядерной войны. На практике эта стратегия зависит от кажущегося увеличения вероятности или риска войны, независимо от того, произойдет это на самом деле или нет: это создает впечатление, что опасно допускать затягивание ситуации. В некоторых случаях эта кажущаяся вероятность на самом деле может быть хорошей объективной оценкой реальной ситуации. В других случаях, какой бы большой и пугающей ни была кажущаяся вероятность, она может быть серьезной недооценкой реального риска войны. А в других случаях она может оказаться завышенной.
Хотя эта концепция манипулирования риском войны для получения внешнеполитических преимуществ кажется странной, странность проистекает из масштаба угрозы и того, что она явно выражена. Сама тактика используется регулярно, о чем говорит название порога "Не раскачивай лодку". В отсутствие абсолютной капитуляции или одностороннего разоружения всегда существует некоторая вероятность, неважно насколько малая, непреднамеренного извержения, и все, что делает страна, должно влиять на эту вероятность. Также очевидно, что нельзя вести дела таким образом, чтобы неизменно минимизировать эту вероятность. Действительно, иногда невозможно знать наверняка, какие действия на самом деле сведут к минимуму такую вероятность.
Страх перед непреднамеренной войной может быть очень эффективным средством давления отчасти потому, что все знают, что ни одна из сторон в действительности не понимает свои нынешние системы вооружений и не оценивает различные способы, которыми может произойти непреднамеренная война. Строго реалистичная оценка рисков, которым подвергаются ежедневно, невозможна.
Представьте, например, что случайная война действительно произошла, и кто-то затем попытался убедить следственную комиссию, что система, на самом деле, была вполне безопасной, но произошел невероятно неудачный случай, а не то, что система была опасной и произошло неизбежное. Даже если бы это было правдой, было бы почти невозможно убедить кого-либо после случившегося, что система с буквально тысячами вооруженных и боеготовых ракет и самолетов, широко распространенных в мире, на самом деле была безопасной, и что произошло невероятное невезение. А это, скорее всего, было бы не так.
Единственная мысль, которую я пытаюсь донести, заключается в том, что никто не знает, какова вероятность того, что все пойдет не так. В частности, никто не сможет составить абсолютно убедительную историю для враждебной и скептически настроенной аудитории. Мы знаем, что был разработан ряд полезных мер защиты (и, вероятно, достаточное их количество), и сегодня американская система, по мнению экспертов-наблюдателей, кажется вполне безопасной - гораздо более безопасной, чем в 1950-х годах. Некоторые из вещей, которые способствовали повышению безопасности, следующие:
1. Нынешние силы США относительно неуязвимы. Хотя детали многих изменений засекречены, можно отметить, например, что в начале 1951 года все стратегические силы США были размещены всего на двенадцати базах, а все стратегическое оружие находилось в очень небольшом количестве зданий.
Советскому Союзу пришлось бы сбросить всего двенадцать или, возможно, меньше бомб, чтобы эффективно разоружить стратегические силы США. Сегодня наши стратегические силы настолько укреплены и рассредоточены, что многие аналитики полагают.
США могли бы дать Советам несколько дней на то, чтобы попытаться уничтожить эти силы, и они не смогли бы этого сделать. Поэтому президенту не нужно было торопиться с ответным ударом. Он мог бы подождать, пока атака будет завершена, а затем принять решение о характере возмездия. Например, он мог бы пообщаться с Советами, чтобы выяснить, была ли атака случайной или преднамеренной, прежде чем наносить ответный удар. Кроме того, даже в условиях сильного кризиса он практически не ощущал бы давления от возможности обезоруживающей атаки "Перл-Харбор".
2. Для предотвращения случайного или иного несанкционированного применения ядерного оружия (как в последних романах и фильмах) было установлено множество организационных и технических мер защиты. К ним относятся коды, "комбинированные замки" и двойные ключи.
3. Современная стратегия контролируемого ответа, которая, помимо прочего, пытается обеспечить сознательный и эффективный контроль над оружием со стороны президента США при любых обстоятельствах, является еще одной важной гарантией против развязывания случайной войны. Она также повышает вероятность того, что если война начнется, то ее можно будет вести сдержанно и прекратить относительно быстро, избежав, таким образом, большого "ненужного" ущерба.
4. Как неотъемлемая часть вышесказанного, более глубокое понимание ядерной войны и концепции, согласно которой войну следует вести с мыслью о том, как ее закончить (как обсуждается в главе X), означает, что если произойдет авария, она может быть гораздо менее разрушительной, чем в 1950-х годах - даже если она вызовет тотальную военную войну.
Признавая все вышесказанное, мы по-прежнему не знаем, насколько безопасна система. Оппонент тоже не знает. Мы оба можем считать, что в обычное время она безопасна. Но мы не можем не беспокоиться о том, есть ли условия в состоянии боевой готовности, которые, как кажется, делают систему более склонной к войне, даже если это не так.