Несмотря на нынешнюю разрядку и надежды на уменьшение роли силы в мировых делах, кажется вероятным, что в обозримом будущем мы столкнемся с рядом кризисов, в которых системы командования и управления могут быть напряжены. Наиболее важным ответом является не очевидное увеличение использования оборудования для обработки и отображения данных - что иногда может быть даже контрпродуктивным - а интеллектуальная готовность. И лидеры, и последователи (но, предположительно, лидеры раньше последователей) должны искать и планировать наперед целый ряд непредвиденных обстоятельств. Они должны ожидать кризисов как таковых и иметь некоторые идеи по их урегулированию в национальных и/или мировых интересах. Тогда, и только тогда, можно будет заниматься техническими деталями. Это означает, что значительная группа, по крайней мере, включая высшие эшелоны лиц, принимающих решения, военных планировщиков, политических лидеров, а также некоторых ученых, аналитиков, репортеров, и интерпретаторы новостей и событий должны вдумчиво относиться к среднесрочным и долгосрочным возможностям будущего и роли кризиса как агента перемен.

И дело не в том, что в США нет большого интереса и признания этих концепций. Действительно, президент Джонсон сказал в своем оборонном послании 89-му Конгрессу:

Наши вооруженные силы должны быть так организованы и направлены, чтобы их можно было использовать дозированно, контролируемо и целенаправленно в качестве универсального инструмента для поддержки нашей внешней политики". (курсив добавлен.)

Как военные, так и гражданские лидеры единодушны в своем убеждении, что наша вооруженная мощь контролируется и всегда должна контролироваться таким образом, чтобы позволять взвешенно реагировать на любые кризисы, с которыми мы можем столкнуться.

Мы добились значительных улучшений в нашей способности поддерживать связь с нашими силами и управлять ими. Мы создали национальную систему военного командования, оснащенную самым современным электронным и коммуникационным оборудованием, для сбора и представления военной информации, необходимой для управления кризисами на высшем уровне и обеспечения непрерывности управления на всех уровнях командования. Ее выживание в условиях нападения обеспечивается системой воздушных, корабельных и других командных пунктов, а также различными альтернативными защищенными средствами связи.

Мы разработали и закупили систему управления после нападения для Стратегического воздушного командования, чтобы обеспечить непрерывный контроль над нашими стратегическими силами после ядерного нападения.

["Нью-Йорк Таймс", 19 января 1965 г., с. 16].

Несмотря на единодушие, о котором говорил президент, вряд ли, если не будет активной программы, будет проведена адекватная подготовка.

Некоторые аспекты нашего опыта в отношении кубинского кризиса 1962 года показывают, насколько полезным может быть изучение кризисов, когда наступает реальный кризис. Очевидно, что точные действия, которые мы предприняли в ответ на особенно активные действия СССР, не могли быть заранее спланированы; они зависели от особых обстоятельств, связанных с перевозкой крупной партии "наступательного оружия". Это, вероятно, типично для большинства кризисов; конкретная тактика, которая будет использоваться, вероятно, будет зависеть от деталей конкретных обстоятельств, и невозможно определить их заранее.

Во-вторых, важно отметить, что наше фактическое решение вырабатывалось в течение нескольких дней. Президент Кеннеди впоследствии утверждал, что если бы решение пришлось принимать гораздо быстрее, оно было бы другим и, возможно, менее искусным. Отсюда следует, что одно из преимуществ, которое следует искать в изучении и моделировании гипотетических кризисов, заключается в том, что они могут позволить нам принять по крайней мере столь же продуманное решение даже в условиях кризиса, когда у нас меньше времени для действий. В поддержку этой надежды я хотел бы заметить, что, хотя наш фактический ответ не мог быть спланирован заранее, он был почти идеальным примером "принципов", которые являются достаточно базовыми, чтобы быть разработанными в исследованиях кризисов. Не удивительно, что аналогичные действия - с теми же элементами - использовались в кризисных играх или кризисных сценариях, разработанных на высоком уровне в преддверии кубинского кризиса.

При повышении интеллектуальной готовности первой и самой важной проблемой является избавление от инерции, которая заставляет нас оставаться в плену устаревших представлений. Существует множество способов получить представление об альтернативах, возможностях и вероятностях, начиная от использования сценариев и игровых упражнений, изучения исторических примеров и заканчивая более привычными методами научных и политических исследований. Однако ни один занятой человек не станет тратить свое время на такую деятельность, если он предварительно не убедится, что многое из того, что он знает или думает, что знает, вероятно, устарело и не соответствует действительности, и что то, что он может узнать сегодня, почти наверняка устареет через некоторое время. Это неприятное понятие, потому что оно означает, что образование должно быть непрерывным только для того, чтобы не отстать слишком далеко, чтобы иметь релевантное мнение, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то новое. Это также вызывает беспокойство, потому что нельзя позволить себе роскошь быть уверенным во многих областях.

Как только признана необходимость непрерывного и даже ускоренного образования, можно подумать о средствах его систематической организации. К сожалению, у людей, которые больше всего нуждаются в том, чтобы выделить для этого место в своем календаре, меньше всего времени. Тем не менее, по крайней мере, в среднем и нижнем эшелонах власти, персонал может быть постоянно вовлечен в систематическое обучение, в результате чего более качественная информация и предложения будут направляться в высшие эшелоны.

Управление конфликтами, кризисы, эскалация и контроль над вооружениями

Большинство людей без споров согласятся с тем фактом, что конфликты будут существовать всегда. Это так же неизбежно, как смерть и налоги. Но конфликты не обязательно должны неизбежно приводить к кризисам и эскалации, которые находятся на ступенях лестницы, о которой я рассказывал в этой книге. Предположительно, одной из основных задач контроля над вооружениями является предотвращение конфликтов, приводящих к таким кризисам, в которых варианты на лестнице эскалации становятся важными, а в случае эскалации - ограничение доступных вариантов и ущерба, который может возникнуть в случае использования доступных вариантов. Таким образом, одним из важных аспектов контроля эскалации и управления кризисами является просто управление конфликтами.

Кризис и эскалация также оказывают важное влияние на контроль над вооружениями. Напряженный кризис или эскалация вполне способны ускорить темп гонки вооружений во многих отношениях. Действительно, как я уже предлагал (в главе VIII), США должны иметь программы готовности к чрезвычайным ситуациям и базы мобилизации в условиях напряженности, чтобы облегчить свою способность реагировать таким образом на напряженный кризис. При изучении любой конкретной меры контроля над вооружениями следует систематически исследовать ее взаимосвязь с кризисами, например, стабильность меры и ее потенциальные возможности в кризисных ситуациях. Мы должны изучить способы, с помощью которых контроль над вооружениями может выйти из кризисов, и в целом те виды мер по контролю над вооружениями, которые могут улучшить нашу способность справляться с кризисами и повысить стабильность международной системы.

Вероятно, самым важным видом контроля над вооружениями, который существует сегодня, является большой свод более или менее общих конвенций и ожиданий. С 1945 года два основных участника международных отношений соблюдают определенные конвенции или "правила", которые служат их интересам и личной безопасности, а также ограничивают их конфликты. (См., например, высказывания президента Кеннеди, процитированные в главе IV.) Эти конвенции, в той мере, в какой они влияли на применение силы, вытекали из опасностей ядерной войны и реалий обычных сил в нескольких областях конфликта и соперничества. Отчасти они являются типичным примером системного торга - без таких правил или общих пониманий и ожиданий советско-американское соперничество могло бы стать невыносимо опасным. Отчасти они сохранились потому, что казалось, что их нарушение не принесет никаких чистых преимуществ.

Сложившиеся конвенции включают в себя следующие основные ограничения.

[Следующие замечания в значительной степени взяты из исследования Гудзонского института, проведенного Уильямом Пфаффом].

За исключением воздушных атак на Северный Вьетнам с августа 1964 года, Соединенные Штаты воздерживались от открытого вмешательства на территориях, которые в военном отношении принадлежали коммунистическому блоку в конце Второй мировой войны (и, как в Китае и Северном Вьетнаме, на территориях, которые стали частью коммунистического блока в результате беспорядков, возникших во время Второй мировой войны и оставшихся неурегулированными в 1945 году). Сила этого "правила" сдержанности проявилась в неспособности Америки вмешаться, чтобы предотвратить укрепление власти коммунистов в Чехословакии в 1948 году, и в ее нежелании использовать события в Польше и Венгрии в 1956 году. Советский Союз был еще более сдержан в военном использовании своих обычных сил и воздерживался от открытого вмешательства за линией советского военного контроля (даже, как в Финляндии, Австрии и Западном Берлине, когда он мог заявить о своем праве на вмешательство и когда, как в Финляндии в 1945-46 годах, он не сталкивался с блокирующей западной державой).