Предположим последнюю возможность и предположим, что обычное военное поражение США и их союзников кажется неизбежным. В этот момент у США будет несколько вариантов: они могут признать поражение, либо применить ядерное оружие в зоне боевых действий, и что такое применение ядерного оружия не перерастет в тотальную войну или стратегические бомбардировки в Европе и не заставит союзников начать упреждающее или превентивное размещение и капитуляцию. Или она может напасть на Советский Союз.
Предположим, что США не сдерживает советская угроза уничтожить от 50 до 100 наших пустых городов. Американские руководители могли бы поверить различным исследованиям, показывающим, что США смогут "оправиться" от такого удара примерно за десять лет или меньше. Возможно, американские руководители будут утверждать, что Советы необходимо остановить до того, как они добавят ресурсы Европы к своим собственным - промедление только позволит Советам стать решительно сильнее. Или, возможно, президент США не будет читать исследования или делать расчеты, а просто будет действовать из чувства долга и возмущения. Какова бы ни была причина, предположим, что он решит напасть на Советский Союз.
Хотя тогда он будет вынужден рисковать этими "пустыми" городами, он не захочет их терять. В таких обстоятельствах он мог бы наиболее разумно ограничить действия США в очень осторожной и контролируемой манере. ВКС могли бы наносить удары по ракетным базам в Сибири, базам советских бомбардировщиков вдали от городов, выявленным подводным лодкам в море и вообще по любым целям, которые не предполагают уничтожения важных невоенных объектов. SAC может проявить особую осторожность, чтобы избежать гражданских целей. Он мог отложить уничтожение объектов ПВО, командования и управления, а также объектов материально-технического обеспечения, которые влекут за собой чрезмерный сопутствующий ущерб, до крайней необходимости. Если у Советов окажется важная цель, например, база бомбардировщиков вблизи такого города, как Ленинград или Москва, САК может намеренно воздержаться от атаки на нее, даже если это самоограничение может привести к тому, что США в конечном итоге понесут больший ущерб. В качестве альтернативы, если бы САК все же атаковал такую базу, он мог бы использовать маломощные килотонные бомбы, а не многомегатонные, и таким образом значительно ограничить сопутствующий ущерб прилегающему городу. Президент мог бы одновременно указать Советам, что поскольку их стратегические силы были повреждены в результате американского удара, у них нет возможности выиграть войну.
[Как уже указывалось, более вероятно, что это было бы указано как часть ультиматума ниже по лестнице, или "неофициально" во вдохновенных отчетах о стратегии США, или в результате преднамеренных частных "утечек" и разговоров].
Затем президент мог бы повторить, что его единственной целью войны является прекращение их угрозы Европе. Он мог бы спросить: "Вы действительно предпочитаете начать обмен городами вместо того, чтобы принять наши условия мира? Разве сейчас подходящее время для вас начинать обмен городами, когда у нас такое большое военное превосходство?".
Наконец, если бы президент имел (или делал вид, что имеет) большую уверенность в устрашающем характере этой контр-угрозы, он бы использовал эту уверенность, чтобы сделать более убедительным свое сдерживание советского нападения на Европу.
В условиях середины 1960-х годов, даже если бы первый удар США был лишь умеренно успешным, он, скорее всего, был бы достаточно успешным в этих гипотетических обстоятельствах, чтобы оставить Советам мало рациональной альтернативы деэскалации, поскольку если бы они продолжали оставаться на этой ступеньке, они были бы побеждены. Таким образом, единственное рациональное, что они могли бы сделать в этот момент, - это провести переговоры о прекращении огня или деэскалации до показательных атак и контролируемых репрессий. Конечно, неправдоподобно, чтобы человеческие существа были настолько рациональны, даже в случае относительно самоконтролируемых (два шага вперед, один шаг назад) Советов. Но даже если они нанесут ответный удар относительно крупной атакой и военные действия будут продолжаться на этом уровне в течение короткого времени, они могут оказаться готовыми ограничить свой ответный удар контрсиловыми целями.
Они могли бы сделать это, потому что было бы ясно, что если бы война закончилась патовой ситуацией, она была бы гораздо менее дорогостоящей для обеих сторон, если бы каждая из них была осторожна в использовании своих стратегических сил. Осторожность советской стороны стала бы более вероятной благодаря осторожности США и провозглашенным ими ограниченным целям. Более того, даже если бы все пошло не так, и война переросла в "разрушение городов" через десять или двадцать часов, неохотно нападающая сторона могла бы значительно продвинуться в достижении своих "ограниченных целей". После десяти или двадцати часов войны большая часть сил обороняющегося была бы уничтожена, израсходована в контролируемой фазе войны или деградировала в эффективности из-за повреждения важных частей его системы.
Как обсуждалось ранее (в главе VI), давление на наших европейских союзников с целью ограничения всеобщей войны будет даже сильнее, чем давление на США. Из-за близости, концентрации и странной советской озабоченности IRBM и "миссией средней дальности", в отличие от ICBM и межконтинентальной миссии, Советам будет легче уничтожить Европу, чем Соединенные Штаты. Поэтому в некоторых случаях для США может быть разумным побудить Европу объявить определенную степень вооруженного или даже невооруженного нейтралитета, в зависимости от тактики и стратегии США и возможностей Европы.
Из-за развития МБР и подводной лодки Polaris, а также из-за соображений уязвимости, предупреждения и сложности сохранения секретности операций, силы, базирующиеся в Европе, не будут столь ценными военными активами для альянса НАТО, как это было в прошлом. Таким образом, европейское заявление о нейтралитете или военном разъединении по модели открытого города в некоторых обстоятельствах может быть приемлемым с военной точки зрения, хотя и дорогостоящим.
[ В международном праве нападение на город, который не защищается на месте и не используется для непосредственной помощи военным силам, не является законным].
Есть также возможный бонус в некоторой степени европейского "воздержания": в той степени, в которой Европа может сохранить некоторую независимую военную или политическую силу в советско-американской войне, она может стать третьей силой, которая, после нападения Соединенных Штатов и Советского Союза на военные силы друг друга, может оказать давление на обе стороны, чтобы они были разумными в своих переговорах. Вооруженный Китай мог бы сделать то же самое; и ни Советский Союз, ни Соединенные Штаты вряд ли обрадуются мысли, что, если они выбьют друг друга, китайские коммунисты будут пожинать плоды.
Европейский нейтралитет может принести еще один важный бонус. Неразрушенная экономика Европы могла бы помочь восстановить разрушенные районы в других странах. Ниже я упомяну тип независимого европейского стратегического сдерживания, основанного на концепции пропорционального ядерного возмездия, которая является последовательной - в политическом и военном отношении -с учетом этих соображений.
СТУПЕНЬ 37. АТАКА С ПРОТИВОДЕЙСТВИЕМ: Эта атака отличается от атаки с ограниченным разоружением тем, что она менее скрупулезно избегает сопутствующего ущерба городам и игнорирует возможность пощадить определенное количество сил второго удара противника. Здесь имеет место контрсиловое нападение, которое пытается захватить каждую цель, не связанную с серьезным сопутствующим ущербом гражданским объектам. В случае советской атаки такого типа на Соединенные Штаты, такой город, как Тусон (250 000 жителей), который полностью окружен Титанами, вероятно, будет поражен, но военно-морская база в Сан-Диего, военно-морская верфь в Норфолке и Пентагон в Вашингтоне, вероятно, будут избегнуты, как предполагающие слишком большое количество сопутствующих жертв среди гражданского населения. Если бы Советы все-таки нанесли удар по этим целям или по любым базам ВКС вблизи очень крупных городов, они, возможно, использовали бы 20-килотонное (а не 20-мегатонное) оружие, чтобы уменьшить сопутствующие разрушения. После такой атаки следует предположить почти наверняка контратаку, но все же можно попытаться использовать угрозы дальнейшей эскалации в контрценностные войны для ограничения ответных действий обороняющейся стороны.
Одна из возможных привлекательных сторон такой контрсиловой войны заключается в том, что она похожа на традиционную войну. Военные воюют против военных, а не военные уничтожают беспомощных гражданских лиц. Но, конечно, "военная" победа не обязательно будет означать, что побежденная сторона позволит оккупировать себя врагу, или даже что у победителя будут военные силы, чтобы оккупировать побежденную страну. Победителю, возможно, придется угрожать или фактически разрушить некоторые города побежденной стороны, чтобы заставить ее признать поражение. Таким образом, в некотором смысле, контрсиловое нападение является предварительным к бомбардировке городов, и возможность контролируемых ответных атак на города всегда будет присутствовать. Однако факт остается фактом: как и в прошлом, можно ожидать, что побежденная сторона капитулирует, когда она не может больше не защищать себя или, даже если у него все еще оставалась возможность нанести ущерб превосходящей стороне, что он все же мог согласиться на компромиссный мир.