Глава 1. Никто не сошел с ума

Позвольте мне рассказать вам об одной проблеме. Возможно, это поможет вам лучше относиться к тому, как вы распоряжаетесь своими деньгами, и меньше осуждать других людей за то, как они распоряжаются своими.

Люди совершают безумные поступки с деньгами. Но никто не является сумасшедшим.

Дело вот в чем: люди разных поколений, воспитанные разными родителями, которые зарабатывали по-разному и придерживались разных ценностей, живущие в разных частях света, родившиеся в разных экономиках, сталкивающиеся с разными рынками труда с разными стимулами и разной степенью удачи, усваивают совершенно разные уроки.

У каждого человека есть свой уникальный опыт восприятия мира. И то, что вы испытали на себе, более убедительно, чем то, что вы узнали из первых рук. Поэтому все мы - вы, я, каждый - идем по жизни, опираясь на набор представлений о том, как работают деньги, которые сильно отличаются друг от друга. То, что кажется вам безумием, может иметь смысл для меня.

Человек, выросший в бедности, думает о риске и вознаграждении так, как ребенок богатого банкира не сможет понять, даже если попытается.

Человек, выросший в условиях высокой инфляции, испытывает то, что никогда не испытывал тот, кто вырос в условиях стабильных цен.

Биржевой брокер, потерявший все во время Великой депрессии, пережил то, чего не может себе представить технолог, греющийся в конце 1990-х годов.

Австралиец, не видевший рецессии в течение 30 лет, пережил то, что не переживал ни один американец.

И так далее. Список впечатлений бесконечен.

Вы знаете о деньгах то, чего не знаю я, и наоборот. Вы идете по жизни с другими убеждениями, целями и прогнозами, чем я. Это не потому, что один из нас умнее другого или обладает лучшей информацией. Это происходит потому, что мы прожили разные жизни под влиянием разного и одинаково убедительного опыта.

Ваш личный опыт обращения с деньгами составляет, возможно, 0,00000001% от того, что происходило в мире, но, возможно, 80% от того, как, по вашему мнению, устроен мир. Поэтому одинаково умные люди могут не соглашаться с тем, как и почему происходят рецессии, как следует инвестировать свои деньги, чему следует уделять первостепенное внимание, насколько следует рисковать и т.д.

В своей книге об Америке 1930-х годов Фредерик Льюис Аллен писал, что Великая депрессия "наложила отпечаток на миллионы американцев - внутренне и на всю оставшуюся жизнь". Но переживания были самыми разными. Двадцать пять лет спустя, когда Джон Ф. Кеннеди баллотировался на пост президента, один из репортеров спросил его, чем ему запомнилась депрессия. Он сказал:

Я не понаслышке знаю, что такое депрессия. Моя семья обладала одним из самых больших состояний в мире, и тогда оно стоило больше, чем когда-либо. У нас были большие дома, больше слуг, мы больше путешествовали. Единственное, что я видел непосредственно, - это когда отец нанимал дополнительных садовников, просто чтобы дать им работу, чтобы они могли поесть. О депрессии я узнал только после того, как прочитал о ней в Гарварде.

Это было главным моментом на выборах 1960 года. Как, думали люди, можно было поставить во главе экономики человека, не имеющего представления о крупнейшей экономической истории последнего поколения? Во многом это было преодолено только опытом Кеннеди во Второй мировой войне. Это был другой наиболее распространенный эмоциональный опыт предыдущего поколения, которого не было у его основного оппонента Хьюберта Хамфри.

Проблема для нас заключается в том, что никакие исследования и открытость не могут по-настоящему воссоздать силу страха и неуверенности.

Я могу прочитать о том, каково это - потерять все во время Великой депрессии. Но у меня нет тех эмоциональных шрамов, которые были у тех, кто это пережил. И человек, переживший это, не может понять, почему такой человек, как я, может относиться к таким вещам, как владение акциями, как к самодовольству. Мы видим мир через разные линзы.

Электронные таблицы могут смоделировать историческую частоту крупных падений фондового рынка. Но они не могут смоделировать то чувство, когда приходишь домой, смотришь на своих детей и думаешь, не совершил ли ты ошибку, которая повлияет на их жизнь. Изучение истории позволяет почувствовать, что ты что-то понимаешь. Но пока вы не переживете ее и не ощутите на себе ее последствия, вы не сможете понять ее настолько, чтобы изменить свое поведение.

Мы все думаем, что знаем, как устроен мир. Но все мы знаем лишь малую его часть.

Как говорит инвестор Майкл Батник, "некоторые уроки нужно пережить, прежде чем их можно будет понять". Все мы в разной степени являемся жертвами этой истины.

В 2006 году экономисты Ульрике Мальмендир и Штефан Нагель из Национального бюро экономических исследований проанализировали 50-летний опыт проведения Обзора потребительских финансов - подробного исследования того, как американцы распоряжаются своими деньгами.

Теоретически люди должны принимать инвестиционные решения, исходя из своих целей и характеристик доступных им на данный момент вариантов инвестирования.

Но люди так не поступают.

Экономисты обнаружили, что инвестиционные решения людей на протяжении всей жизни в значительной степени зависят от опыта, полученного ими в собственном поколении, особенно в начале взрослой жизни.

Если вы выросли в период высокой инфляции, то в дальнейшем вы вкладывали меньше средств в облигации по сравнению с теми, кто рос в период низкой инфляции. Если вы росли в период сильной конъюнктуры фондового рынка, то в дальнейшем вы вкладывали в акции больше средств, чем те, кто рос в период слабой конъюнктуры.

Экономисты пишут: "Полученные нами результаты свидетельствуют о том, что готовность индивидуальных инвесторов нести риск зависит от личной истории".

Не интеллект, не образование, не развитость. Просто повезло, когда и где ты родился.

В 2019 году газета Financial Times взяла интервью у Билла Гросса, известного управляющего облигациями. "Гросс признается, что, родись он на десятилетие раньше или позже, он, скорее всего, не был бы там, где находится сейчас", - говорится в статье. Карьера Гросса практически идеально совпала с обвалом процентных ставок, который придал ценам на облигации "попутный ветер". Подобные вещи влияют не только на возможности, с которыми вы сталкиваетесь, но и на то, что вы думаете об этих возможностях, когда они вам открываются. Для Гросса облигации были машиной, генерирующей богатство. Для поколения его отца, выросшего в условиях более высокой инфляции, они могли бы показаться машинами для сжигания богатства.

Различия в том, как люди переживают деньги, немалые, даже среди тех, кто, как вам кажется, очень похож.

Возьмем акции. Если вы родились в 1970 году, то в период вашего подросткового и 20-летнего возраста индекс S&P 500 вырос почти в 10 раз с учетом инфляции. Это потрясающая доходность. Если же вы родились в 1950 г., то в ваши подростковые и двадцатилетние годы с учетом инфляции рынок буквально никуда не двигался. Две группы людей, разделенные по случайности годом рождения, идут по жизни с совершенно разными представлениями о том, как работает фондовый рынок:

Или инфляция. Если вы родились в Америке 1960-х годов, то инфляция в ваши подростковые и двадцатилетние годы - годы юности и впечатлительности, когда вы формируете базу знаний о том, как работает экономика, - привела к росту цен более чем в три раза. Это очень много. Вы помните очереди за бензином и получение зарплаты, которая тянулась заметно меньше, чем предыдущие. Но если вы родились в 1990 году, то инфляция была настолько низкой всю вашу жизнь, что, скорее всего, она никогда не приходила вам в голову.

Уровень безработицы в Америке в ноябре 2009 года составлял около 10%. Однако уровень безработицы среди афроамериканских юношей в возрасте от 16 до 19 лет, не имеющих диплома о среднем образовании, составлял 49%. Для кавказских женщин старше 45 лет, имеющих высшее образование, он составлял 4%.

Во время Второй мировой войны были уничтожены местные фондовые рынки Германии и Японии. Целые регионы подверглись бомбардировкам. В конце войны немецкие фермы производили только столько продовольствия, чтобы обеспечить граждан страны 1000 калорий в день. Сравните с США, где фондовый рынок с 1941 по конец 1945 года вырос более чем в два раза, а экономика была самой сильной за последние почти два десятилетия.

Не стоит ожидать, что представители этих групп будут всю оставшуюся жизнь думать об инфляции одинаково. Или о фондовом рынке. Или безработице. Или о деньгах в целом.

Никто не должен ожидать, что они будут одинаково реагировать на финансовую информацию. Никто не должен считать, что на них влияют одни и те же стимулы.

Никто не должен ожидать, что они будут доверять одним и тем же источникам рекомендаций.

Никто не должен ожидать, что они согласятся с тем, что важно, что стоит, что может произойти дальше и каков наилучший путь вперед.

Их представление о деньгах формировалось в разных мирах. И когда это так, то мнение о деньгах, которое одной группе людей кажется возмутительным, для другой может быть вполне логичным.

Несколько лет назад в газете The New York Times был опубликован материал об условиях труда в компании Foxconn, крупнейшем тайваньском производителе электроники. Условия труда зачастую были просто ужасными. Читатели были справедливо расстроены. Но интересную реакцию на статью вызвал племянник китайского рабочего, который написал в разделе комментариев:

Моя тетя несколько лет работала в так называемых американских "потогонных цехах". Это был тяжелый труд. Долгие часы, "маленькая" зарплата, "плохие" условия труда. Знаете, чем занималась моя тетя до того, как стала работать на одной из этих фабрик? Она была проституткой.