В течение трех месяцев, отмечают Равив Друкер и Офер Шелах в своей метко названной книге "Бумеранг", мрачный прогноз Баргути материализовался. Когда интервью Сарны с Баргути было опубликовано, Шарон созвал секретное совещание с высокопоставленными представителями оборонного ведомства, чтобы обсудить последствия убийства Раада Карми. Гиора Эйланд с гневом говорил о том, что упущена уникальная возможность. До этого момента, сказал Эйланд, они воевали только против террористических организаций, которые не представляли большинство палестинского народа и были признаны террористическими организациями Соединенными Штатами и другими странами. Теперь же Израиль начал войну против всего палестинского народа. И на этот раз они не могли утверждать, что в упущенной возможности виновата другая сторона. Шарон слушал молча и, казалось, был равнодушен к обвинениям.
Другие представители элиты проявили большее понимание произошедшего. Четыре отставных сотрудника "Шин Бет" попросили о встрече с нынешним главой службы Ави Дихтером. Ами Аялон, Авраам Шалом и Яков Пери были бывшими руководителями службы, а Йосси Гиносар - бывшим старшим офицером. На встрече с Дихтером они не стеснялись в выражениях. По их словам, роль "Шин Бет" заключается в борьбе с террором, а не в убийстве лидеров, и на этот раз все действительно зашло слишком далеко. Со стороны службы было халатностью не принять во внимание долгосрочные последствия своих действий и не дать политическому эшелону воспользоваться возможностью перемен, убив человека, который не был "тикающей бомбой". Дихтера это не убедило. Для него террорист - это террорист, и если он не действует сегодня, то будет действовать завтра. Поэтому, если появляется оперативная возможность нанести по нему удар, он должен быть нанесен. Тема полуавтоматических заказных убийств вновь всплыла на другой встрече, что только подтвердило убежденность бывших руководителей в серьезных недостатках в принятии решений на самом верху организации и в отсутствии доверия к ней. Эти две встречи способствовали тому, что впоследствии они решили публично высказать свои опасения.
Целенаправленные убийства не привели к решению проблемы, поскольку на смену погибшим лидерам пришли новые, а гнев палестинской общественности облегчил вербовку террористов-смертников. Вербовщики ставили молодых палестинцев перед простым выбором: "Ты можешь быть таким же, как твои родители, или ты можешь воевать". Многие отчужденные и озлобленные молодые люди предпочли воевать. И так продолжалось. Опросы общественного мнения в Израиле свидетельствовали о неуклонном снижении поддержки правительства со стороны населения в результате его неспособности обуздать насилие и всепроникающего чувства незащищенности. За первый год правления правительства число убитых мирных жителей не имело прецедента, и каждая смерть вызывала гнев общественности, усиливая призывы к более жестким действиям. Особенно страшный теракт, совершенный террористом-смертником, довел ситуацию до крайности. Около семи часов вечера 27 марта 2002 г. террорист-смертник из ХАМАСа, начиненный взрывчаткой, вошел в холл гостиницы "Парк" в Нетании, где гости сидели за столом в разгар седера - ритуала, которым евреи отмечают Песах. Мухаммад Абд аль-Бассет Удех был рассерженным и глубоко религиозным двадцатипятилетним палестинцем из Тулькарема, чье желание поехать в Иорданию, чтобы жениться на своей невесте, было заблокировано израильтянами. Он вступил в ХАМАС, чтобы стать шахидом, мучеником, и пошел в смертники с целью забрать с собой как можно больше израильтян. Он остановился посреди зала, где когда-то работал, нажал кнопку на поясе со взрывчаткой и подорвал себя, убив 29 гостей и ранив около 150. Это была самая разрушительная операция смертника со времен начала интифады Аль-Акса. Министр обороны Биньямин Бен-Элиэзер позвонил премьер-министру и сказал: "Арик, послушай, произошла катастрофа". Бен-Элиэзер вспоминал, что Шарон "кипел... кипел. Он сказал: "Послушайте! Мы должны уничтожить, уничтожить! Я надеюсь, что на этот раз вопрос об избавлении от Арафата не будет стоять!" Гилад, младший сын Шарона, был свидетелем вспышки гнева своего отца после теракта. Нападения на евреев в любой точке мира расстраивали его отца, который считал себя защитником евреев. Но этот теракт был особенно неприятен из-за его масштабов и времени, а также потому, что он был премьер-министром. Шарон понял, что "это конец", и принял решение ответить решительно.
На встрече со своими военными советниками вечером того же дня Бен-Элиэзер говорил об ограниченной операции против ХАМАС. Однако военные руководители утверждали, что необходимы более радикальные действия. По их мнению, проблема заключается не в ХАМАСе, а в Палестинской автономии, которая допускает продолжение насилия. Единственный способ остановить эту "безумную приливную волну насилия", - утверждал заместитель начальника Генштаба Моше Яалон, - это захватить палестинские города... Взять вопросы безопасности обратно в свои руки. Если это означает нейтрализацию возможностей ПА как в политическом плане, так и в области безопасности, то лучше так и поступить, потому что в конечном итоге доверие к ним окажется большой ошибкой". Начальник генштаба Шауль Мофаз был не менее категоричен: нельзя полагаться на ПА, нужно идти в города и лагеря беженцев на Западном берегу, выкорчевывать террористов и брать вопросы безопасности в свои руки. Это противоречило соглашению "Осло-2", по которому зона А переходила под полный контроль ПА. Но военные вожди выиграли спор.
На следующий день кабинет министров собрался в полном составе и принял рекомендации военных экспертов. ЦАХАЛу было приказано войти в палестинские города, поселки и лагеря беженцев, находящиеся под контролем Арафата на Западном берегу реки Иордан, начиная с Рамаллы, "столицы террора", как назвал ее Бен-Элиэзер. Еще один вопрос, стоявший на повестке дня, касался того, что делать с Арафатом. Премьер-министр и некоторые правые министры предлагали выслать его из страны. Другие предлагали убить его, сбросив однотонную бомбу на его штаб-квартиру в Рамалле. Однако США наложили вето на убийство Арафата. Поэтому после бурных дебатов кабинет пришел к компромиссу: Арафат был определен как "враг" и будет "изолирован" физически в своей штаб-квартире "на данном этапе". В практическом плане это означало приказ ЦАХАЛу ужесточить осаду штаб-квартиры Арафата в Рамалле.
По любопытному стечению обстоятельств, 28 марта, в тот самый день, когда израильский кабинет министров обсуждал масштабы и объем предстоящих военных действий, главы государств Лиги арабских государств провели в Бейруте встречу на высшем уровне, на которой рассматривался саудовский мирный план. Проамериканские арабские режимы, такие как Египет, Иордания и Саудовская Аравия, смотрели на эскалацию насилия с нарастающей болью и тревогой. Они были опозорены и дискредитированы в глазах собственного народа своей неспособностью помочь палестинцам или изменить вопиющую предвзятость Америки к Израилю. После англо-американского нападения на Афганистан после 11 сентября Усама бен Ладен быстро воспользовался бедственным положением палестинцев как дополнительной палкой для нанесения ударов по этим режимам. Как и Саддам Хусейн во время кризиса в Персидском заливе в 1990 году, бен Ладен использовал страдания палестинцев в своих целях. В своей речи, обращенной к американскому народу на видеопленке, бен Ладен назвал следующую причину атаки на башни-близнецы:
Бог свидетель, нам и в голову не приходило атаковать башни, но после того, как ситуация стала невыносимой и мы стали свидетелями несправедливости и тирании американо-израильского альянса в отношении нашего народа в Палестине и Ливане, я задумался об этом. И непосредственно меня затронули события 1982 года и последовавшие за ними - когда Америка позволила израильтянам вторгнуться в Ливан, чему способствовал шестой флот США. . . .
Когда я смотрел на разрушенные башни в Ливане, мне пришло в голову наказать несправедливых таким же образом [и] разрушить башни в Америке, чтобы она могла попробовать то, что пробуем мы, и перестать убивать наших женщин и детей.
Подчеркивая тяжелое положение палестинцев, бен Ладен, несомненно, надеялся заручиться поддержкой глобальной джихадистской программы. Однако с политической точки зрения важны были не его смешанные мотивы, а непреходящее значение палестинского вопроса. Его поддержка палестинского вопроса нашла отклик в большинстве стран арабского и исламского мира. Поклявшись, что Америка не будет иметь мира, пока Палестина не будет свободна, бен Ладен сумел определить повестку дня для арабских требований к Палестине. Переоценка отношений Америки с Израилем началась уже после атаки на башни-близнецы. Умеренные арабские лидеры усилили давление на Америку, чтобы довести этот процесс до логического завершения, подтолкнув непокорного союзника к политическому урегулированию с палестинцами. Они жаловались на то, что Америка, как правило, дает обещания по Палестине, когда ей нужна помощь, а после выхода из кризиса пускает дело на самотек. На этот раз они решили судить Америку не по ее словам, а по ее действиям.
На саммите были представлены все двадцать два члена Лиги арабских государств, однако палестинцы не были представлены на высоком уровне. Правительство Ариэля Шарона, несмотря на давление со стороны Америки и Европы, заявило Арафату, что ему не позволят вернуться, если он уедет на саммит. Наследный принц Саудовской Аравии Абдалла бен Абдель Азиз представил свою эпохальную мирную инициативу. Он призвал к полному уходу Израиля с территорий, оккупированных им с июня 1967 года, выполнению резолюций Совета Безопасности ООН 242 и 338, признанию Израилем независимого палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме в обмен на нормальные отношения в контексте всеобъемлющего мирного урегулирования. Марвам Муашер, министр иностранных дел Иордании и один из видных участников подготовки арабской мирной инициативы, резюмировал ее как "полный уход ради полной нормализации". С одной стороны, план предусматривал уход Израиля с Западного берега реки Иордан, из сектора Газа и с Голанских высот, с другой - гарантировал безопасность всех стран региона, включая Израиль.