Непосредственно перед началом Первой мировой войны в июле 1914 года не было никакой уверенности в том, выполнит ли Италия свои обязательства по договору о Тройственном союзе и присоединится ли к Германии и Австрии в войне против Франции, Великобритании и России, останется ли она нейтральной или присоединится к другой стороне. Ответственные государственные деятели Германии и Австрии также не были уверены, что 30 июля 1914 года Россия выступит против Австрии, чтобы сохранить баланс сил на Балканах. В тот день британский посол в Германии сообщил своему правительству мнение этих государственных деятелей о том, что "о всеобщей войне не может быть и речи, поскольку Россия не может и не хочет вступать в войну". Согласно докладам британского посла, такого же мнения придерживались и в Вене.
Для всех заинтересованных лиц не было очевидно, что Великобритания вступит в Первую мировую войну на стороне Франции и России. Еще в июне 1914 года министр иностранных дел Великобритании заявил в Палате общин, подтвердив заявление премьер-министра, сделанное в предыдущем году, что Великобритания не связана никакими обязательствами, неизвестными парламенту и общественности, которые могли бы привести ее к войне. Британское правительство было убеждено, что секретный обмен письмами между министром иностранных дел и французским послом, состоявшийся в ноябре 191 года, не повлияет на свободу действий в случае континентальной войны.
Французское и российское правительства рассчитывали на вмешательство Великобритании, не будучи уверенными в нем. Британский посол сообщал из Берлина 30 июля 1914 года, что французский посол "постоянно ругает меня за то, что Англия держит свои намерения в тайне, и говорит, что единственный способ предотвратить всеобщую войну - это ... заявить ... что Англия будет сражаться на стороне Франции и России". Правительства Центральных держав были совершенно не осведомлены об этом обмене письмами до тех пор, пока не началась Первая мировая война. Таким образом, они начали с предположения, что Великобритания останется нейтральной; ... до последнего момента, - сообщает британский посол в Берлине, - они думали, что Англия не вступит в войну". Поэтому они пришли к выводу, что баланс сил благоприятствует им. Франция и Россия начали с противоположного предположения и пришли к противоположному выводу.
Британская политика секретности в отношении обязательств Великобритании по отношению к Франции широко критикуется на том основании, что Германия никогда бы не вступила в войну против Франции и России, если бы заранее знала, что Великобритания присоединится к последним державам, то есть, если бы она могла сделать свои расчеты баланса сил, зная об англо-французском соглашении от ноября 1912 года. Однако ни британское, ни французское и российское правительства не были заранее уверены в том, что это соглашение будет означать для баланса сил в августе 1914 года. Поэтому, даже если бы германское правительство знало о соглашении, оно не могло быть уверено в том, каким будет фактическое распределение сил накануне Первой мировой войны. Именно в этом состоянии крайней неопределенности, присущем любой системе баланса сил, состоящей из союзов, следует искать причины того, что баланс сил не смог предотвратить Первую мировую войну. Заместитель министра иностранных дел Германии спонтанно выразил ту неуверенность, которой подвергалась система союзов. О том, насколько двусмысленной была ситуация, которую создал этот обмен письмами, свидетельствует текст письма, которое сэр Эдвард Грей, министр иностранных дел Великобритании, написал 22 ноября 1912 года г-ну Полю Гамбону, послу Франции в Великобритании, и которое в значительной степени повторяется в ответе французского посла на следующий день.
Время от времени в последние годы французские и британские военно-морские эксперты проводят совместные консультации. Всегда было понятно, что такие консультации не ограничивают свободу любого из правительств решать в любое будущее время, оказывать или нет помощь другой стороне вооруженной силой. Мы договорились, что консультации между экспертами не являются и не должны рассматриваться как обязательства, обязывающие одно из правительств действовать в непредвиденных обстоятельствах, которые не возникли и, возможно, никогда не возникнут. Например, диспозиция французского и британского флотов, соответственно, в настоящий момент не основана на обязательстве сотрудничать в войне.
"Вы, однако, отметили, что, если у одного из правительств есть серьезные основания ожидать неспровоцированного нападения третьей державы, может стать необходимым знать, может ли оно в этом случае рассчитывать на вооруженную помощь другой державы.
"Я согласен, что если у одного из правительств есть серьезные основания ожидать неспровоцированного нападения третьей державы, кот орое угрожает общему миру, оно должно немедленно обсудить с другим правительством, должны ли оба правительства действовать совместно для предотвращения агрессии и сохранения мира, и если да, то какие меры они готовы принять совместно. Если эти меры предполагают действия, то планы генеральных штабов должны быть немедленно приняты во внимание, и правительства затем решат, какие меры должны быть приняты".
НЕРЕАЛЬНОСТЬ БАЛАНСА СИЛ
Эта неопределенность всех расчетов силы не только делает баланс сил неспособным к практическому применению, но и приводит к его отрицанию на практике. Поскольку ни одна нация не может быть уверена в правильности своих расчетов распределения власти в любой конкретный момент истории, она должна, по крайней мере, убедиться, что, какие бы ошибки она ни совершила, они не поставят ее в невыгодное положение в борьбе за власть. Другими словами, нация должна иметь по крайней мере запас прочности.
Активно участвующие в борьбе за власть должны на самом деле стремиться не к равенству власти, а к превосходству власти в свою пользу. И поскольку ни одна нация не может предвидеть, насколько крупными окажутся ее просчеты, все нации должны в конечном итоге стремиться к максимуму доступной им власти. Только так они могут надеяться достичь максимального запаса прочности, соизмеримого с максимальным количеством ошибок, которые они могут совершить. Безграничное стремление к власти, потенциально всегда присутствующее в силовых порывах наций, находит в балансе.
Поскольку стремление к достижению максимальной мощи является универсальным, все нации всегда должны опасаться, что их собственные просчеты и рост мощи других наций могут привести к неполноценности для них самих, которой они должны любой ценой попытаться избежать. Следовательно, все нации получившие явное преимущество перед конкурентами, стремятся закрепить это преимущество и использовать его для постоянного изменения распределения власти^ в свою пользу. Это можно сделать с помощью дипломатического давления, обрушив весь вес этого преимущества на другие страны, вынуждая их пойти на уступки, которые закрепят временное преимущество в постоянное превосходство. Это также может быть сделано с помощью войны. Поскольку в системе баланса сил все нации живут в постоянном страхе, что при первом удобном случае их соперники лишат их властных позиций, все нации жизненно заинтересованы в том, чтобы предвидеть такое развитие событий и делать с другими то, чего они не хотят, чтобы другие делали с ними.
Превентивная война, как бы она ни вызывала отвращение на дипломатическом языке и отвращение демократического общественного мнения, на самом деле является естественным следствием баланса сил. Здесь снова поучительны события, приведшие к началу Первой мировой войны; ведь именно тогда внешние дела в последний раз велись в соответствии с классическими правилами баланса сил.
Австрия была полна решимости раз и навсегда изменить баланс сил на Балканах в свою пользу. Она считала, что, хотя Россия еще не готова к удару, ее мощь растет, и поэтому отсрочка решительных действий сделает распределение сил менее благоприятным для нее. Аналогичные расчеты были сделаны в Берлине в отношении распределения сил между Германией и Россией. С другой стороны, Россия была полна решимости не позволить Австрии изменить распределение сил в свою пользу путем разгрома Сербии. Россия рассчитывала, что такое мгновенное увеличение мощи ее потенциального противника может с лихвой перевесить любое вероятное будущее увеличение ее собственной мощи. Отчасти именно с учетом этих российских расчетов Великобритания до последнего момента отказывалась открыто заявить о своей поддержке франко-русского союза. Как выразился британский посол в Германии 30 июля 1914 года: "Заявление об этом на данном этапе, хотя и может заставить Германию колебаться, в равной степени может подтолкнуть Россию к действию; и если бы Россия напала на Австрию, Германии пришлось бы вступить в бой, независимо от того, опасается она британского флота или нет".
Всегда будет невозможно доказать или опровергнуть утверждение о том, что стабилизирующее влияние баланса сил помогло избежать многих войн. Нельзя проследить ход истории, взяв за точку отсчета гипотетическую ситуацию. Но, хотя никто не может сказать, сколько войн было бы без баланса сил, нетрудно заметить, что большинство войн, которые велись с момента зарождения современного государственного устройства, имеют своей причиной баланс сил. Три типа войн тесно связаны с механикой баланса сил: превентивная война, о которой уже говорилось, где обычно обе стороны преследуют непроницаемые цели.