После шока 11 сентября не было ни юридического, ни военного, ни политического плана противостояния новому врагу, отвергающему все традиционные правила войны. К тому времени, когда я покинул свой пост, мы создали систему эффективных антитеррористических программ, основанных на прочной правовой и законодательной базе.
Другими словами, Буш перенастроил машину и поставил ее на увеличение, хотя его утверждение о прочной правовой основе остается спорным.
Дик Чейни завершает свои мемуары, отмечая, что "нет ничего важнее, чем сохранить нацию в безопасности после разрушительных атак 11 сентября". Далее Чейни подробно защищает достижения администрации Буша, но не приносит извинений за решения, которые, по его мнению, были необходимы, чтобы избежать повторения ужасов 11 сентября, включая использование жестких допросов в качестве метода сбора разведданных. Размышляя об 11 сентября, Чейни вспоминает:
Я подумал о том, что в 1814 году город Вашингтон подвергся нападению англичан. Теперь, 187 лет спустя, Аль-Каида продемонстрировала, что может нанести сокрушительный удар по сердцу американской экономической и военной мощи. В этот день все наши представления о собственной безопасности изменились. Это был фундаментальный сдвиг.... Мы вступили в новую эпоху и нуждались в совершенно новой стратегии для обеспечения безопасности Америки. Первая война двадцать первого века будет не просто конфликтом нации против нации, армии против армии. Прежде всего, это будет война против террористов, которые действуют в тени, не боятся никаких сдерживающих факторов и используют любое оружие, которое попадет им в руки, чтобы уничтожить нас.
Джордж Тенет, директор ЦРУ при Буше, выражает почти такую же точку зрения: "Терроризм - это предмет повседневных кошмаров. Но дополнительный призрак террористической группы, обладающей ядерным оружием, - это то, что, как ничто другое, вызывает у меня бессонные ночи. Если соединить несколько нужных людей с необходимыми материальными средствами, то в результате одной атаки может погибнуть больше людей, чем от всех предыдущих террористических атак в истории". Разведка установила, вне всяких разумных сомнений, что Аль-Каида намерена сделать именно это".
С ужасающей ясностью видно, что не только сосредоточенность на терроризме позволила другим угрозам разрастаться и расти без должного внимания, но и ценности, священные для этой нации, были отброшены в сторону в спешке найти, зафиксировать, захватить или убить террористов и сорвать их планы. "Усиленный допрос" стал эвфемизмом для того, что большинство разумных людей назвали бы пытками. Черные объекты действовали без обычного надзора, как ясно из названия. Издевательства американских военных над иракскими заключенными в тюрьме "Абу-Грейб" запятнали репутацию нашей страны и стали призывным плакатом для экстремистов.
Тем не менее, 11 сентября стало определяющим моментом президентства Буша. Планы нападения были разработаны еще до избрания Буша. Когда произошла атака, стало очевидно, что нация не была готова к тому, что последует за ней. Если во время президентства Буша больше ничего не удастся сделать, необходимо было предотвратить или сорвать еще одну террористическую атаку масштаба 11 сентября или еще хуже. Если для этого нужно было поставить гаргантюанские машины предупреждения и действий на увеличение, администрация была полна решимости сделать это. Команда Буша была сосредоточена на привлечении Конгресса на каждом шагу, но они не ожидали действий Конгресса, чтобы принять решения, которые они считали необходимыми для защиты нации.
Оглядываясь на прошедшие двадцать лет, трудно передать всю остроту момента. Буш и его советники имели дело с атакой на сердце политической, экономической и военной мощи Америки. То, что они видели в этой бойне, было реальностью момента - почти три тысячи американцев, убитых в результате одной атаки, но также и ощущение того, что гораздо, гораздо худшее может еще произойти. Мысль о биологической или ядерной атаке, которая может убить многие тысячи или даже миллионы американцев, заставила их действовать и оказала мощное воздействие, которое направляло их решения в течение оставшихся лет президентства Буша. Это продолжалось и в годы правления Обамы, несмотря на то, что преемник Буша стремился вернуть страну к нормальной жизни. Мысль о том, что группа, действующая в тени, может нанести разрушительный вред, как выразился Чейни, отодвинула другие важные потребности в будущее. Как только машины предупреждения и действий были приведены в действие, оказалось трудно изменить фокус, даже для тех, кто, как Обама, проводил предвыборную кампанию, обещая сделать это.
В середине 2000-х годов, когда Facebook и другие социальные сети стали настолько заметны, они приобретали все большее значение для разведывательного сообщества . Информация из открытых источников всегда была целью для сбора разведданных. На память приходят старые фотографии советских аналитиков, читающих "Правду". На протяжении десятилетий ЦРУ финансировало Службу информации иностранного вещания, более известную под инициалами FBIS, которые произносятся как "фибис", за переводы иностранных газет и телепередач. Они пользовались большим спросом не только у правительственных аналитиков, но и у аналитических центров и университетских исследователей.
Но социальные сети предложили нечто новое. Это был способ узнать, что думают и делают реальные люди в режиме реального времени. Это давало возможность оценить не только мнение элиты, но и народные настроения. Энди Робертс был назначен ответственным за эту работу в Разведывательном управлении Министерства обороны. Он описал социальные сети как новую форму разведки с открытым исходным кодом, или OSINT. Он объяснил нам: "Многие молодые офицеры начали осознавать силу, стоящую за этим, особенно со стороны социальных сетей. И в течение, я бы сказал, примерно года, общаясь с командованиями [комбатантов], со службами, с людьми из разведывательного сообщества в целом, [мы] поняли, что нам действительно нужно создать основу".
Но осознать потребность и сделать ее реальной - две разные вещи. Робертс рассказал о перетягивании ресурсов в своей собственной организации. "Это, без шуток, было моей самой большой проблемой до самого конца: преобладающая мудрость заключалась в том, что это открытый исходный код. Это не стоит денег. Знаете, я могу пойти домой и найти это в Google. Вначале мне действительно многие старшие говорили это, и только после того, как мы провели активную кампанию, пытаясь донести до людей, что это не старый OSINT".
Далее он описал таланты, инструменты и создание новой дисциплины разведки. Он рассказал о наборе новой рабочей силы, которая не заинтересована в ношении галстуков на работу. Он говорил о необходимости использования машинного обучения и искусственного интеллекта для отсеивания пшеницы от плевел.
Помогая создать новую дисциплину разведки в сообществе, где есть соперники и скептики, он так описал свою задачу: "Это буквально как перебирать множество стогов сена, чтобы найти то, что вы хотите искать".
Все находятся в поисках неуловимой иглы.
Еще одним новшеством эпохи 11 сентября стало использование Интернета для использования мудрости толпы. Подобно тому, как информация из открытых источников оказалась бесценным дополнением к сокровищнице разведки, другие представители разведывательного сообщества экспериментировали с идеей о том, что информированные наблюдатели могут так же хорошо заглядывать в будущее, как и эксперты, а возможно, даже лучше. Деятельность по перспективным исследовательским проектам в области разведки, более известная под своей аббревиатурой IARPA, является одним из мест, где проводились такие эксперименты.
IARPA возникла как часть реформ, проведенных после 11 сентября. Идея заключалась в том, что в информационную эпоху разведывательному сообществу необходимы те же технологические достижения, которыми так долго гордилось Министерство обороны. Министерство обороны имело Агентство перспективных оборонных исследовательских проектов (DARPA), которое славилось тем, что шло на риск и создавало прорывные технологии, включая ARPAnet, предшественника современного интернета. Была надежда, что IARPA сможет сделать то же самое для разведывательного сообщества.
Попытки IARPA улучшить методы прогнозирования и применить аналитику больших данных к другим проблемам принесли потрясающие успехи - в том числе случаи, когда математики и инженеры по обработке данных оказывались лучше в прогнозировании, чем эксперты разведки.
Для того, чтобы аналитики были в тонусе, руководство IARPA регулярно устраивало "соревнования по предсказаниям", предлагая в качестве приза бесплатную пиццу.
IARPA также спонсировала масштабное многолетнее соревнование, направленное на проверку новых методов прогнозирования. Подробности хорошо изложены в книге Филипа Тетлока "Суперпрогнозирование: Искусство и наука предсказания". Именно Тетлок высказал ставшую знаменитой фразу о прогнозировании: "Средний эксперт был примерно так же точен, как шимпанзе, бросающий дротики". За фразой Тетлока о шимпанзе скрывается гораздо более длинная история, но можно резюмировать, что многие в предсказательном бизнесе работают немногим лучше среднего. Похожая логика приводит инвесторов к фондам, которые представляют крупные сегменты рынка, а не отдельные акции.
Даже когда IARPA изучала другие угрозы, а Соединенные Штаты отмечали двадцать лет со дня терактов 11 сентября, сохраняющиеся военные обязательства в отношении войн в Афганистане и Ираке являются прекрасными примерами неудач в отношениях "предупреждение - действие".