Более того, вторжение России побудило Швецию и Финляндию, которые долгое время поддерживали тесные отношения с Западом, но находились вне альянса НАТО, добиваться членства в альянсе. Членство было предложено обеим странам в июле 2022 года, что привнесло значительную дополнительную политическую и военную силу в альянс и, безусловно, изменило геостратегические перспективы России.
Гейтс привел именно этот аргумент в нашей беседе с ним. Что касается расчетов Путина при выборе вторжения в Украину: "Он хотел ослабить НАТО, а в итоге он чрезвычайно укрепил НАТО, и не только ресурсами и решимостью, но и тем, что немцы взяли на себя инициативу и отключили трубопровод "Северный поток-2".... Не говоря уже о Швеции и Финляндии, потому что они привносят в альянс серьезные военные ресурсы".
Решительное НАТО. Расширение альянса. Стойкая жертва. Совсем не тот результат, к которому стремился Путин.
Конечно, война в Украине еще далека от завершения, и Путин продолжает угрожать применением тактического ядерного оружия. Но еще не слишком рано заявлять, что Путин просчитался, а альянс НАТО показал, что он все еще обладает силой духа, которая была предметом гордости во времена холодной войны. На этой иллюстрации мы видим, что машины предупреждения и действий все еще способны прийти в движение, когда это необходимо. В ответных действиях не все было идеально, но, похоже, больше вещей прошло правильно, чем неправильно, и машина предупреждения, в частности, использовалась по-новому, что помогло обеспечить согласованный ответ. Пожалуй, со времен, когда Адлай Стивенсон направил в ООН фотографии строительства советских ракет на Кубе, разведка не использовалась с таким драматическим эффектом для гальванизации и поддержания международного ответа. Например, ловкое использование ЦРУ ранее засекреченной разведывательной информации для точного предупреждения Украины и всего мира о готовящемся вторжении России в значительной степени способствовало мобилизации глобальной поддержки Киева. Машина все еще работает, когда нам это нужно.
Когда речь идет о новых опасностях, важно понимать, что не только военные должны быть готовы к ним. Первые дни реагирования на COVID-19 показали, что происходит, когда вы играете с пикап-командой. В Корее американские военные поняли, что нужно быть готовым к тому, когда поступит вызов. Не завтра. Не на следующей неделе. Готовы сегодня. Это означает, что никаких пикап-игр. Это требует постоянного выделения денег и обучения - денег на поддержание постоянных сил и обучения, чтобы быть уверенным, что они готовы в любой момент. В армии и ВВС есть поговорка, которая пронизывает все их учреждения: "Готовность к бою сегодня ночью". Это их способ сказать, что они должны быть готовы в тот момент, когда поступит вызов. Сегодня вечером.
Общим для всех новых опасностей, которые мы исследовали - микробов, цифр, дронов и штормов - является то, что необходима машина предупреждения, не уступающая по эффективности предупреждению о военных угрозах. Некоторые угрозы развиваются быстро - ураган или пожар, опустошающий район, или кибератака, нарушающая поставки бензина на Восточное побережье, - а другие развиваются медленнее. Машина предупреждения мирового класса должна быть способна учитывать все типы угроз - быстрые и медленные, близкие и далекие - и предоставлять лицам, принимающим решения, такую информацию, которая позволит им привести в движение машину действий. Общие предупреждения - это одно. Действенные сведения - предупреждения, которые могут привести непосредственно к действиям - это совсем другое. Это означает, что предупреждения должны поступать в последовательной форме. Они не должны поступать из разных мест, а должны быть собраны из всех доступных источников, тщательно проанализированы и упакованы с умыслом.
Когда-то в разведывательном сообществе был сотрудник по предупреждению, в обязанности которого входило бить тревогу, когда угроза казалась неизбежной. Эта должность была ликвидирована почти десять лет назад. Мы встретились с последним офицером по предупреждению, последним джедаем, если хотите. Его зовут Кен Найт, и он был кадровым офицером разведки. Что нас впечатлило в Найте и его работе, так это то, что он был единственным человеком, который мог разбить стекло в чрезвычайной ситуации и подать сигнал тревоги. Он мог выпустить предупреждение о надвигающейся проблеме, и с уверенностью сказать, что оно попадет на стол президента. Оно также попадет на стол всех остальных, кто читает то, что читает президент. Когда Найт был на своей должности, он выпускал полдюжины или около того предупреждений в год. Он не всегда делал это правильно. И он достаточно скромен, чтобы рассказать о своих промахах, например, о падении в 2011 году египетского президента Хосни Мубарака. Он вспоминает, что все сигналы были налицо, даже таксисты жаловались, но разведка считала, что египетские военные сплотятся вокруг Мубарака.
Идея создания должности сотрудника по предупреждению имеет свои плюсы и минусы. Некоторые утверждают, что предупреждение должно быть обязанностью каждого, а размещение его в одном офисе или функции снимает ответственность с сообщества специалистов . Другие отмечают, что специалисты могут слишком увлечься своими предметами и не заметить больших изменений или угроз, когда они появятся. Найт не настаивал на идее отдельного узла или нескольких узлов для предупреждения. Важно, чтобы к предупреждению относились как к серьезной постоянной работе. Существует целая дисциплина, необходимая для обеспечения лиц, принимающих решения, адекватным предупреждением, которое можно использовать. Предупреждение преподается как дисциплина в Национальном университете разведки - да, такой университет существует. Когда мы смотрим на новые угрозы, такие как микробы, цифровые технологии, беспилотники и ураганы, мы видим, что сообществу предупреждения необходимо объединиться и сформировать новые дисциплины точно так же, как это было сделано с более традиционными угрозами национальной безопасности. Мы также должны признать, что предупреждение об этих угрозах не обязательно будет исходить от традиционного разведывательного сообщества. Некоторые из предупреждений будут лежать на виду - такие разведданные из открытых источников, которые видны всем, хотя не все понимают важность того, что они видят.
Кен Найт поделился еще одной важной идеей. Он говорил с нами о различиях между секретами и тайнами. В его понимании секреты - это то, что скрыто, но может быть найдено. Шпионская профессия полагается на инструменты для их раскрытия. Люди и технологии, а также их сочетание, часто называемое источниками и методами, составляют большую часть этих инструментов. Наблюдать, искать, слушать и понимать - все это обязанности машины предупреждения. Они зависят от данных и анализа. Они связаны правилами доказательств.
С другой стороны, тайны - это вопросы, которые неизвестны и могут быть непознаваемыми. Предупреждающая машина имеет дело с тайнами путем разработки гипотез - часто в виде предложений "если/то". Если это появляется, то следует ожидать, что это произойдет как результат". Найт предупредил, что к предупреждающей машине нельзя применять те же правила доказательства, когда речь идет о загадках. Хотя мы разговаривали с Найтом задолго до вторжения России в Украину, он не преминул заметить, что даже Путин может не знать своего следующего шага в кризисной ситуации. Работа с тайнами, или, возможно, загадками, требует глубоких знаний и постоянного внимания. Это требует немигающего взгляда, который постоянно сосредоточен на рассматриваемой проблеме. Если вы будете отрываться от работы время от времени, то, скорее всего, пропустите важные сигналы и тонкости, которые будут понятны только подготовленному наблюдателю.
Когда мы организуем машину предупреждения для решения новых проблем, она должна быть выстроена таким образом, чтобы иметь дело как с секретами, так и с тайнами, которые их окружают. Она должна определить стандарты доказательств, которые побудят лиц, принимающих решения, привести в движение машину действий. Необходимо разработать и проверить гипотезы, которые внесут больше ясности в тайны, окружающие эти новые угрозы.
Также могут потребоваться новые механизмы. Подобно тому, как после 11 сентября был создан Национальный контртеррористический центр (НКТЦ), чтобы в Белом доме не было человека с телефоном на два уха - одно от ЦРУ, другое от ФБР, - может потребоваться аналогичная постоянная деятельность в отношении микробов, цифр, беспилотников и даже ураганов. Проблема с этими угрозами, как мы видели, заключается в том, что полномочия распространяются не только на федеральное правительство, но и на штаты и местные органы власти, и даже на частный сектор. Вместо телефона на два уха легко представить, что нужно пять, десять или даже пятьдесят и более телефонов, учитывая, что штаты действуют очень обособленно. Координационные центры, такие как NCTC, не решают проблему "кто главный?", которую мы выявили, но они могут служить местом для сбора информации и передачи ее в нужные руки. невозможно обойти федеральный характер системы США, но общие стандарты и протоколы могут помочь убедиться, что все говорят на одном языке и действуют на основе наилучшей доступной информации. Национальные центры по биобезопасности (включая пандемии), кибербезопасности и климату стали бы шагом в правильном направлении.
Стивен Хэдли был заместителем директора по национальной безопасности, когда НЦТК только создавался. Позже он стал советником по национальной безопасности во второй срок администрации Джорджа Буша-младшего. Мы поговорили с ним о работе НЦТК, и он напомнил нам, что первоначальная идея НЦТК заключалась не только в интеграции разведданных, но и в координации операций. Он должен был стать местом, где разведка, военные и финансовые инструменты могут быть объединены для борьбы с террористическими угрозами, как с людьми, так и с организациями. Он считает, что было бы разумно не отказываться от идеи объединения разведки и операций, когда мы рассматриваем функции, подобные НЦПЦ, для новых опасностей.