17 Паутина Павлина

Жемчуг и Истбридж: Киприлун 27-28

Рен уносилась ввысь, не зная, где кончается сон и начинается реальность. Ее словно окутывало облако, и даже когда она всплывала на поверхность, чтобы почувствовать физический дискомфорт, ощущение облака не проходило.

Когда ей наконец удалось открыть один глаз, она поняла, почему. Она лежала на толстом матрасе, накрывшись тяжелым одеялом и подложив под голову пуховую подушку.

Первая попытка сесть привела лишь к подергиванию конечностей. Но этого оказалось достаточно, чтобы в поле зрения попала Тесс - Тесс с отпечатком обивки кресла на щеке, как будто она спала вертикально. В ее глазах боролись облегчение и неуверенность. "Рен?" - прошептала она. "Как ты себя чувствуешь?"

Понимание пришло так же медленно, как и пробуждение. Воспоминания Рен расплывались, превращаясь в массу измученных дней и ночей. Чартерхаус. Ужасы, которые за этим последовали. А потом ужас, который не кончался: она не могла заснуть.

До сих пор.

Вторая попытка сесть увенчалась успехом, но Тесс толкнула ее обратно. "Если ты не против, - сказала она, все еще шепотом, - я принесла тебе косметику. Я сделала все, что могла, но ты должна все исправить. Мы в поместье Трементис".

Необходимость срочно воспользоваться средством для снятия косметики послужила ей хорошим стимулом, чтобы встать и отойти от двери. Пока Рен оттирала остатки грима и накладывала маску, Тесс все объясняла: и про дни бреда и слабости, и про нуминатрийский ритуал, который наконец-то ее вылечил.

"Варго?" сказала Рен, остановившись и полузакрыв глаза, чтобы посмотреть на Тесс.

"Он так волновался. Мы все волновались".

Ей придется подумать об этом позже. Она проспала целые сутки и все еще чувствовала себя так, словно Седж наступил на нее своими сапогами - особенно в районе ребер, что, как объяснила Тесс, было вызвано слабительным, которое она не помнила, как принимала. Но хуже не стало, что само по себе было чудом.

Рен находилась в поместье Трементис, потому что либо это, либо Туатиум, и Донайя выиграла эту битву. "Они не позволили мне отвезти тебя домой, - сказала Тесс. "Танакис хотела присмотреть за тобой".

Неудивительно. И Рен, честно говоря, не могла не согласиться. За последнюю неделю Тесс уже сделала работу двадцати женщин, ухаживавших за ней; как бы размыто и рассеянно ни было большинство ее воспоминаний, она помнила это. Проводить столько времени в чужом доме было опасно, но Тесс удалось сохранить лицо Ренаты достаточно хорошо, чтобы пройти проверку - и, пуская слюни в подушку, Рен не могла сделать ничего другого, чтобы разрушить свой собственный обман.

Как только Тесс позволила остальному миру войти в себя, все стало как в тумане. Донайя и Джуна плакали над ней от облегчения, потом Рената поглощала огромный ужин, пока кто-то ходил за Танакис. Донайя все это время висела над ней, словно защищая Ренату от чего-то таинственного. Только когда Танакис ушла, Тесс успела сказать ей, что, видимо, во время бессонницы она раскрыла истинный месяц своего рождения.

Затаенный вопрос в глазах Танакис обрел смысл, и Рен внутренне выругалась. Как она собиралась это объяснить?

Проблемы останутся на потом. Она снова уснула - на этот раз более беспокойно, на слишком мягкой кровати с удушающей подушкой - и проснулась, чтобы снова поесть, потом снова поспать, благословляя каждый форро, потраченный на косметику с пропиткой, которая не размазывалась по простыням.

На второй день, несмотря на протесты окружающих, она встала, оделась и вышла к человеку, который спас ей жизнь.

По воспоминаниям Надежры, предыдущая неделя была заперта в глубине убийственной зимы, но улицы были залиты ярким утренним солнцем и трелью ткачей снов, мигрирующих на север к весне. Каналы начали подниматься, и речной прилив понес их в сторону Велесовых вод. Рената откинула занавески портшеза и вдохнула сладкий воздух Верхнего берега, впервые почувствовав себя живой после того, как выпила вино, подмешанное к ашу.

Но, возможно, ненадолго. Танакис жаловалась, что в отчете Варго было крайне мало подробностей; Тесс сказала, что Седж слышал еще меньше. Что бы Варго ни увидел во сне Ажераиса, он держал это при себе.

Материалы для шантажа теряли свою ценность, если ими делились с большим количеством людей.

Дом Варго был почти зеркальным отражением дома Ренаты, расположенного через реку в Истбридже. Когда она постучала в дверь, та открылась, и в комнату вошла темнокожая женщина, которую она уже видела рядом с Варго, хотя ее имя проскользнуло сквозь дыры в сознании Ренаты. Она была там, когда Варго встретился с Арензой, но не показала ни малейшего проблеска узнавания - или чего-то еще, - когда сказала "Да?".

"Альта Рената Виродакс. Я пришла к мастеру Варго".

Выражение лица женщины не изменилось. "Его нет дома".

Правда или хорошо отрепетированная ложь слуги? "Вы можете сказать мне, где он? Или когда он будет дома?"

"Нет".

"Все в порядке, Варуни". Знакомый баритон Варго предшествовал его появлению в дверях. Волосы его были всклокочены, на нем был голубой халат цвета реки, лишь немного менее декадентский, но значительно более непрозрачный, чем костюм куртизанки из "Ночи колоколов", а под ним - брюки в стиле Врашеня. "Для Альты Ренаты я всегда дома".

Рената ожидала, что на нее бросят кислый взгляд, но женщина лишь сказала "Понятно" и отошла в сторону.

Когда Варуни уходила, Варго засунул руки в карманы халата - возможно, чтобы не брать ее голой рукой. "Ты уверена, что тебе стоит выходить? Ты выглядишь намного лучше, чем в нашу последнюю встречу, но неделя была тяжелой даже до того, как ты заболела".

Выражение его лица было неразборчивым, но он не был похож ни на человека, злорадствующего по поводу своей удачи, ни на того, кто недавно узнал, что его обманула речная крыса. Напряжение в ее плечах немного ослабло, и ей удалось изобразить нечто похожее на легкую улыбку. "Я уверена, что, как бы я ни ценила свою подушку, я предпочла бы жить дальше".

"Тогда я не должен заставлять вас стоять здесь". Он наклонил голову в знак приглашения и провел ее в небольшую гостиную в задней части дома. Окно эркера, выходящее на юг, ловило утренний свет и пропускало его через согревающий нуминат, выгравированный в стекле, а на низком столике между двумя диванами, обитыми сливовым бархатом, стоял заварочный чайник. "Пожалуйста, присаживайтесь. Хотите чаю? Он должен быть теплым".

Конечно, должен, ведь плитка под чайником тоже была с надписями. Такого широкого использования нуминатрии она не видела нигде, кроме самых лучших великих домов.

Рената присела на мягкие подушки. Рената взяла чашку с чаем и обхватила ее пальцами, подыскивая слова. Долги ее жизни можно было пересчитать по пальцам одной руки: Тесс, Седж, Леато и Рук. А теперь еще и Варго.

Попытка выразить словами всю эту степень благодарности вышла неловко формальной. "Я понимаю, что должна благодарить вас за свою жизнь".

"Вы не должны благодарить меня". Варго прочистил горло. "Это меньшее, чем я обязан тебе, после..."

Он склонил голову, размешивая мед в чае, но жесткость его плеч говорила за него. Она винила себя в смерти Леато. Винил ли Варго себя в том, что с ней произошло?

Она нерешительно сказала: "Вы не знали, что существует опасность".

Когда он выпрямился, выражение его лица было нечитаемым. "Вы что-нибудь помните? Я имею в виду последнюю неделю, а не... ту ночь".

Адскую ночь. "Очень мало", - призналась она. "Вернее, я не уверена, сколько из того, что я помню, реально, а сколько - галлюцинации. После похорон Леато все стало еще более запутанным".

"А как же сфера разума?"

В его словах чувствовалось напряжение. Она чуть не выронила свою чашку, когда ставила ее на стол. Она так беспокоилась о том, что он мог увидеть, что даже не задумывалась об этом - а ведь он был почти так же подвержен опасности, как и она. Волновался ли он о том, что она увидела? "Если вы спрашиваете, помню ли я, что вы делали, то боюсь, что нет. Все, что я знаю, это то, что вы рисковали ради меня".

Утреннее солнце освещало его профиль, когда он смотрел вдаль. Он еще не брился, и свет выхватывал неожиданные оттенки рыжего от щетины. "Не принимайте меня за героя. Я просто не хочу потерять лучшего адвоката в Надежре".

Если она должна была спросить прямо, то не было смысла пытаться говорить тонко. "Я рада, что вы все еще думаете обо мне так. Я с содроганием думаю о том, что вы видели во мне, когда я была больна - или находилась в царстве разума".

Он снова перевел взгляд на нее и слегка скривил губы. "Не волнуйтесь, Альта Рената. Я знаю цену сохраненным секретам". Полуулыбка исчезла. "Я пришел за вами, потому что не доверял остальным в том, что они сохранят ваш секрет".

Прежде чем она успела решить, как к этому относиться, он уже стоял. "Вы уже поели? Хотите?" Он наклонил голову в сторону небольшого столика в отсеке и протянул руку в знак приглашения.

Она не солгала, когда сказала, что не помнит сон Ажераиса. Но в этот момент вспышка воспоминаний захлестнула ее: Варго, стоящий в море тумана, протягивающий руку, из ладони которого разматывается серебряная нить.

И еще один человек, держащий веревку, которая вытащила ее из ямы.

Рефлекторно она положила свою руку в перчатке в его обнаженную руку, хотя в голове у нее все перевернулось. Варго проводил ее к столу, а затем ушел за едой, оставив ее одну в салоне с парящей в воздухе рукой. Тайна сохранена. Ее шепот был слабым призраком в тишине салона. "Башня..."

Идея была абсурдной. Варго был криминальным авторитетом Нижнего берега. Сам Седж предупреждал ее о его безжалостности.

Но Седж также сказал, что в последнее время Варго изменился.

Законный бизнес. Восстановление реки Нуминат. И охота за уликами против Индестора - вот на что был способен Рук. Она сама видела, с каким презрением он относился к каффам и их изысканному обществу, играя в их игру. Он мог проникнуть в кабинет Меттора после того, как Трементисы покинули вечеринку по случаю помолвки. Он мог быть в Лейсуотере в тот вечер, когда Меззан проиграл дуэль. Он мог быть даже в Лабиринте Зеркал: если капюшон Рука был пропитан, значит, и остальная маскировка будет более чем обычной, что облегчает быстрые изменения, которые должен совершать преступник.