Потому что, хотя клятвы в узлах варьируются от банды к банде, они, как правило, имеют несколько общих черт. Например, оказать услугу товарищам по узлу, без лишних вопросов и долгов - а Варго никому не скажет времени суток, не засчитав услугу.

Например, защищать секреты узла от посторонних... и делиться своими собственными секретами внутри узла.

Рен молча ругнулась. Прошло уже добрых пять лет с тех пор, как Варго начал захватывать Нижний берег - но если бы он был тогда Руком или знал, что стоит в очереди на нее, он никак не мог бы поделиться этим с другими.

А ведь мог. Если люди дают клятвы, это еще не значит, что они всегда их выполняют. У Пальцев было много секретов друг от друга. Но в основном мелочи, а не такие большие, как, например, "я - чертов Рук".

На берегу послышался всплеск. Двое падальщиков дрались, а одного только что сбросили в воду. Прилива еще не было, но это ненадолго. "Если ты не хочешь утонуть, то нам пора туда", - сказал Седж.

Рен приподняла юбки, порылась в кармане и достала маленький светящийся камень. "Взяла в поместье Трементис", - сказала она, заметив, как поднялись брови Седжа. "Я положу его на место".

Это было бы гораздо лучше, чем факел или лампа. Но с каких это пор Рен стала заботиться о возвращении украденных вещей?

Он не стал спрашивать. Он просто расправил плечи, повернулся лицом к туннелю и повел ее в глубину.

Глубины, Старый остров: 29 Киприлун

Рен ненавидела Глубины.

Так называли туннели, пересекавшие всю Надежру, особенно Старый остров. Изначально прорытые как часть дренажной системы болот, они были засыпаны и превратились в канализацию для вышележащих зданий, пока - по крайней мере, в более бедных районах - не пришли в упадок и не стали служить по назначению. Тогда они превращались в катакомбы: укрытия для отчаявшихся и подземные улицы для тех, чьи дела не должны были быть видны.

Так было осенью и зимой. Каждую весну люди тонули здесь, когда поднималась река, когда они оставались здесь слишком долго и оказывались запертыми в ловушках, из которых не могли выбраться. Если Рен и Седж не будут осторожны, прилив может сделать то же самое с ними.

Но она была здесь во сне, когда выбралась из убежища и прошла сквозь чужие кошмары.

Если Ондракья жива, она может быть в Глубинах.

Нуминатрийский светильник, взятый в поместье Трементис, ровно светился на осыпающихся, покрытых слизью стенах. Вода доходила до щиколоток, скрывая их настолько, что Рен и Седжу приходилось держаться за стены, чтобы сохранить равновесие, хотели они того или нет. Она поморщилась, почувствовав мягкую влагу на своих пальцах, и тихонько посмеялась над собой. Слишком хорошая Альта для этого, да?

"В какую сторону?" тихо спросил Седж, не поворачиваясь к ней лицом. Он был впереди, готовый пригрозить или ударить любого, кто не поймет намека, и не хотел, чтобы яркость камня затуманила его зрение.

"Я не знаю", - призналась она. "Я не могу нарисовать карту".

Он пробормотал какое-то неслышное ругательство и продолжил работу.

Время, расстояние, реальность - все расплывалось в клубящейся темноте. Седж помахал рукой перед собой, чтобы разогнать паутину, а Рен с помощью кусочка мела пометил их проход, чтобы они знали, где были и как вернуться.

"Ты помнишь, как это выглядело?" - спросил Седж. Рен в основном могла стоять прямо, но он наклонился, подняв одну руку, чтобы не удариться головой о камень арки.

"Ниши. Говорят, надэзранцы складывали в них прах, чтобы его унесло наводнением. А крысы... они очень не любили находиться рядом с ними".

"Ниши в основном находятся в природных зонах, так?" Они подошли к перекрестку. Седж заколебался, потом пожал плечами и пошел по туннелю, который вел к самым древним частям Глубин, высеченным в камне самой цели. "Может быть, люди держатся от него подальше, как крысы. Должна быть причина, по которой я об этом не слышал".

Чем дальше они продвигались, тем больше чернота давила на Рен, и казалось, что слабый свет камня становится все слабее и слабее. Сколько ни убеждал себя в том, что Дежера не будет затоплена так скоро, не могла избавиться от воспоминаний о том, как их пронесло по этим туннелям. Как давно они здесь? Даже обычного прилива хватило бы, чтобы на несколько часов оказаться в ловушке. Коридоры искажались отзвуками их дыхания и шагов, и Рен уже не могла быть уверена, что они одни. За каждым углом она ожидала встретить нож... или что-нибудь похуже.

Они дошли до первого из альковов, и Седж остановился. "Я ничего не видел", - сказал он хриплым голосом. "Тупик, я думаю. Надо возвращаться. Прилив, наверное, поднимается".

Согласие было на кончике языка Рен, когда она остановилась.

"Ничего", - согласилась она шепотом. "Никаких крыс. Ни крыс, ни пауков".

Она подняла светлый камень на стену и изучила его. Слабый оттенок гниющего фиолетового цвета засиял в ответ, и она нерешительно прикоснулась к нему кончиком пальца.

Мгновение спустя она перевернулась на спину, задыхаясь и махая рукой в мелкой грязной воде, как будто это могло очистить ее и ее разум. "Черт возьми", - задыхалась она. "На стенах - не трогай их!"

Седж присел рядом с ней. "Что?"

"Кровь Злыдней", - сказала она. "Заставляет нас бояться. Отпугивает людей - крыс и пауков тоже". Она подняла голову, вглядываясь в черноту. "Мы идем в правильном направлении".

"Злыдни? Я думал, они просто часть галлюцинаций". Седж провел руками по бедрам, хотя кровь не попадала на них. Когда он заговорил, его голос был таким же высоким, как в детстве. "Черт. Наверняка это был Злыдень. Варго сейчас с ума сойдет".

Его слова ничуть не успокоили ее страх. "Что за Злыдень?"

"А?" Седж перевел взгляд на нее. "Черт. Забудь, что ты это слышала. Мы... мы потеряли кое-кого на пепелище. Кажется, во сне его зацепило чем-то. Тот, с кем это случилось, вырвался из моей хватки как ни в чем не бывало, вывихнул себе плечо. Умер, прежде чем кто-то успел что-то сделать". Он провел руками по лицу. "Надо же, чтобы эта чертова Ондракья подружилась со Злыднем, как будто она сама по себе недостаточно кошмарна. Пойдем. Держись поближе." Он проскочил мимо, и его замедленный темп не имел ничего общего с водой, поднявшейся до их икр.

Они были уже далеко внизу, камень над головой был естественным, а не скрепленным осыпавшимся раствором. Ниши продолжались через равные промежутки - и тут колеблющийся свет Рен уловил изменение.

Железные решетки над их ртами.

Седж выругался. "Этот безумец запер Злыдня?"

Рен протиснулась мимо него, поднимая камень, чтобы осветить каждую нишу по очереди. Ворота были открыты, и все отверстия были пусты - слава Лицам, - но в одном из них она обнаружила небольшой комок тряпья. Седж затаил дыхание, когда она просунула руку между прутьями, чтобы поднять его.

Тряпки были связаны в неясное подобие человека. Кукла, мало чем отличающаяся от той, которую сделала Рен, когда Тесс только присоединилась к Пальцам.

"Нет, - прошептала Рен. "Здесь она держала детей".

И в наступившей тишине она услышала голос, возвышающийся в кричащей пародии на песню.

"Найди их в своих карманах,

Найди их в своих карманах, найди их в своем пальто;

Если ты не будешь осторожна,

Ты найдешь их у своего горла..."

Что-то зашевелилось в глубоких тенях. Жалкий отблеск светового камня Рен выхватывал края и углы иссохших и согнутых, как сухие ветки, конечностей, свисающую рваную и испачканную одежду, непригодную даже для кучи тряпья, ломкие волосы цвета болотной травы и обтянутый кожей череп старухи, которая могла бы выйти из самой мрачной сказки о пожаре.

Гаммер Линдворм. Неудивительно, что уличные дети так ее называли.

И все же в костях ее лица, в длинных красных ногтях, стучавших по стене, и фиолетовом мазке краски на губах Рен разглядела разрушенные ошметки Ондракьи.

Седж издал придушенный, испуганный звук.

"Что вы нашли, мои маленькие друзья?" Ондракья скрипнула. Ее глаза казались слишком большими для ее лица, как будто они могли выпасть из глазниц. При свете камня Рен они светились, как у кошки ночью. "Подойди ближе, подойди ближе, чтобы я могла тебя видеть".

Рен не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Это был оживший кошмар, и не из-за крови Злыдней на стенах. "Ты должна быть мертва. Я убила тебя".

В ответ сверкнули острые зубы. "Ты недостаточно убила меня, маленькая Рени. А я, похоже, недостаточно убила Седжа. Мы все здесь неудавшиеся убийцы". Голос ее, может быть, и ломался, но слова звучали точно так же, как у Ондракьи. Ее скрип перешел в жуткий смех. "А может, и нет. В конце концов, я убила твоего друга. Тебе не следовало убегать. Всегда лучше остаться и понести наказание, чем позволить другим людям пострадать".

Леато. В горле Рен поднялась волна.

Ондракья подкралась ближе, ступила на свет, словно проверяя, не сгорит ли она. Она продолжала говорить - ей всегда нравился звук собственного голоса. "Я могла бы спасти его, если бы захотела. Как я спасла себя. Накормила его кровью". Ее ногти оторвались от стены, с них капала густая багровая кровь, и Ондракья облизала их дочиста. "Или кормила его маленькими снами и позволяла моим друзьям пировать. Они жиреют на нем, жиреют от кошмаров, а потом пускают кровь, чтобы накормить других".

Теперь она была всего на расстоянии вытянутой руки, достаточно близко, чтобы Рен почувствовала ее зловоние даже над гнилью и плесенью катакомб.

"И еще есть ты. Маленькая Рени". Голос Ондракьи ожесточился. "Маленькая предательская сучка, обернувшаяся против своего собственного узла. Тебе все еще снится та ночь? Сладкий ли это сон для тебя? Ты предпочитаешь сладкие сны. Еда, семья, тепло. Чем слаще сон, тем горьче кошмар, который за ним следует.

Рен почувствовала, как Седж напрягся позади нее. Это было то противостояние, которого они так и не дождались пять лет назад: Седж против Ондракьи, его рост и сила против ее порочности, опыта и многолетнего привычного послушания. К тому времени, когда она остановилась, чтобы разрушить его заклинание и выбросить из узла - к тому времени, когда он понял, что она хочет его убить, - он был слишком сломлен, чтобы сопротивляться.