От этой мысли он вздрогнул. "У меня нет времени на это дерьмо", - пробормотал он. Его тревога была вызвана не только тем, что царство разума хотело одеть его, как дешевую ночную проститутку. Он узнал имя Фиенолы - Мирскеллис: писец Сетерина, живший в Надежре до завоевания Тирана. Варго не помнил большинства подробностей - вероятно, они были у Альсиуса, - но знал, что эксперименты этого человека с царством разума закончились тем, что его разум был потерян там. Навсегда.

Он не собирался задерживаться здесь настолько, чтобы рисковать этим. Но как, черт возьми, он должен был найти Ренату?

Фиенола сказала, что кошмар Ренаты привел ее в Сетерис, но его окружение более или менее походило на Надежру. В Чартерхаусе все были под дозой; если она и потеряла какую-то часть себя, то, возможно, она все еще там.

Пока Варго пробирался по Верхнему берегу к Восходному мосту, город вокруг него менялся. В один момент Жемчужные острова были буквально вырезаны из жемчуга; затем они превратились в зеленые, грязные поля, как будто все это было еще древними фермерскими угодьями. Когда он пересек Истбридж, дома закружились вокруг него, охватывая остров Априла, в центре которого находилась открытая площадь. Вокруг него маячили призрачные полупрозрачные фигуры врасценцев, которые махали каравану, въезжавшему на ближайший мост. Куреч, подумал Варго, отмечая сходство лиц. В первые дни существования Надежры врасценские династии строили фундамент островов для своего народа, причем разные ветви жили в разных домах.

Он осторожно шел по мосту, ускоряя шаг каждый раз, когда он превращался из каменного в деревянный и обратно. Это превратилось в недостойную скачку, когда солнце взошло как раз в тот момент, когда он достиг Старого острова, и мост превратился в луч рассветного света.

Свет, который исчез, как будто его и не было, оставив его в Надежре тиранта. Варго торопился, опустив голову, надеясь, что никто из окружавших его призрачных воинов не обратит внимания на ничтожную ночную фигуру - или не примет его за Тиранта.

Вот только он направлялся в Чартерхаус, оплот Тиранта. Пожалуйста, переоденься до того, как я доберусь туда, подумал Варго, наполовину в молитве.

Он сомневался, что боги его слышат, но когда он прибыл в Хартию, там царила привычная бюрократическая суета. Варго пробрался сквозь толпу к зрительному залу - и обнаружил, что он так же жутко пуст, как и переполненная прихожая.

Учитывая, как все изменилось, он не собирался принимать это как должное. "Рената?" - позвал он.

Имя, казалось, исчезло, как только слетело с его губ. Тем не менее, Варго попробовал еще раз. "Рената? Ты здесь? Рен..."

Его взгляд привлекло мерцание. На скамейке лежала ее призматическая маска Дримвивер - та самая, которую он купил ей на Осенней Глории.

Варго подошел к ней. Ему показалось, или металл был теплым на кончиках пальцев, как будто она только что сняла ее?

Он казался твердым, как ничто другое здесь. Но если только духи не превратили недостающую часть ее сознания в маску, он не приблизился к тому, чтобы найти ее.

"Ты здесь?" - пробормотал он маске, чувствуя себя глупо. Ответа не последовало. Вздохнув, Варго поднял ее к лицу, гадая, вызовет ли это ее.

Не вызвало. Но сон вокруг него изменился.

Он все еще находился в Чартерхаусе. Только теперь все, что он видел, переливалось слабым радужным светом, как ажа, как перья птицы-чародея... Все, кроме следа на полу. Он тоже был радужным - но с мутным, прогорклым оттенком. Как пепел.

Не об этом ли говорила Шорса на своих чтениях? Хорошее, плохое и то, чего нет. Ажа - добро. пепел - зло. Это место было тем, что не было ни тем, ни другим, ни тем и другим.

Варго надел маску и пошел по следу. Он вывел его из Чартерхауса на Старый остров. Затем, словно перестав обращать внимание на дорогу - а он никогда этого не делал, - он вдруг оказался в Лейсуотере, стоящем перед дымящимися обломками небольшого ряда домов на Уче Машно.

На мгновение он подумал, что это означает, что там все сгорело. Но то, что торчало из пепла, было не костью, а уголком карты с узором. Варго опустился на колени и вытащил его.

Обглоданная форма Маски пустоты слепо уставилась на него.

Он нахмурился. Маска голода символизировала бедность и потери - это он знал точно, - но это не было ни одной из карт, которые показала ему Ленская. Так почему же ему казалось, что он должен знать, что она означает?

Ответов здесь не было. Но тошнотворный след вел дальше, и он пошел по нему.

На этот раз он понял, что сон ведет себя странно. Он не помнил, как пересекал Закатный мост, но внезапно улицы вокруг стали такими же врасценскими, как если бы Кайус Рекс никогда их не покорял. Он находился в Семи Узлах, и из тени до него доносились призывы животных клана Врасцениан: улюлюканье совы, тявканье лисицы, угрожающий топот лошадиных копыт, предупреждающий его о приближении.

От паука Варади, разумеется, не доносилось ни звука. Но пепельный след привел его к паутине, и, запутавшись в ее нитях, он нашел другую карту. Под цветущим кустом спал, или казалось, что спал, волк; один глаз его был настороженно прищурен, а морда перепачкана кровью.

Он не мог вспомнить, что означает "Падение четырех лепестков". Но его снова стало мучить чувство, что здесь есть какой-то смысл, а он слишком глуп, чтобы его разглядеть.

След привел его в глубь полуразрушенного городского дома, который Варго знал слишком хорошо. Лицом вниз на ковре перед креслом с высокой спинкой он обнаружил "Меч в руке". Затем в камеру Аэрии, где между железными прутьями была зажата Маска Хаоса. Затем снова в Чартерхаус.

На мгновение ему показалось, что он гонится за собственным хвостом. Но там, где должны были находиться пятеро Синкератов, стояла одна-единственная статуя: старая, деревянная, врасценская, изображающая Шорсу. В руке она держала "Бурю против камня".

Варго нахмурился, глядя на вырезанное загадочное лицо. Он вспомнил, каково это - слушать разговоры людей с непонятным смыслом. Он построил информационную сеть, не уступающую Аргентету, только для того, чтобы больше не испытывать этого чувства. Ему не нравилось, когда царство разума снова давало о себе знать.

И он пошел дальше: в кабинет, который не принадлежал Меттору Индестору, но был весь в его цветах и эмблемах, где Лик Гласса, казалось, пытался спрятаться в углу; потом он обернулся - это была та же самая комната, только с метками Трементиса, а Лик Голда сидел в кресле, которое, как он подозревал, принадлежало Донайе Трементис.

Далее - Вестбридж и арендованный им таунхаус. Огонь, пылающий в кухонном очаге, показал ему "Три руки", прилипшие к полу в пятне крови. Надеюсь, не ее. Теперь у него было восемь карт; девять - это Нинат, смерть и конец. В гадании на узоре было девять карт - одно из немногих мест, где нуминатрия и узор пересекались.

След пепла вел наверх. Их дом - неужели все так просто? Но в доме царила атмосфера заброшенного помещения, простоявшего сто лет... или того, которое еще не приняло жильцов. Все было покрыто пылью и туманом, как будто здесь редко бывали и еще реже пользовались. Только в парадной гостиной была какая-то жизнь, да и та вся в позолоте и твердых гранях, место для показухи. Красота, единственной целью которой было быть полезной.

Такой ли она видела себя? Фасад и пустота под ним?

Он не нашел там девятой карты. Вместо этого извращенное, оскверняющее прикосновение пепла привело его обратно на Старый остров и в Пойнт. К сердцу Города Грез: Большому амфитеатру и фонтану Ажераиса.

Только фонтана не было. Только кольцо камней вокруг пустой ямы, а между двумя камнями - Дыхание Утопленника.

Последняя карта. Тропа закончилась. И Варго остался один.

Он снял призматическую маску, но это их не вызвало. Если бы в этом проклятом месте у него были мел и компас, он бы обратился к ним, но в руках у него были только карты.

Узор был магией врасценцев. Узор был магией ажераев. Узор был ключом к разгадке.

Узор был тем, о чем он знал чертовски много.

Вздохнув, Варго надел маску на запястье, отвернулся от пустого фонтана и опустился на колени, чтобы разложить карты три на три в том порядке, в котором он их нашел. Слишком поздно он понял, что сделал это неправильно: Шорсы, следуя своим словам, выкладывали в каждом ряду сначала правую карту, потом левую, потом среднюю. Хорошее и плохое, а также то, что не является ни тем, ни другим. А он сразу пошел по рядам.

Но, видимо, это было правильно, иначе сон решил, что он бросил стрелу достаточно близко, чтобы ее засчитать. Когда Варго положил последнюю карту, вокруг него поднялся туман, и сквозь него пробилось мягкое сияние, идущее из-за спины.

Варго был полностью надэжранцем. Он посмеивался над предположением, что его необычное увлечение пауками говорит о какой-то далекой варадийской связи. И все же он не мог заставить себя повернуться и посмотреть на источник Ажераиса в ночи Великого Сна. Он не должен был находиться здесь и не хотел оскорбить какую-либо силу, которая могла бы здесь присутствовать.

Он прочистил горло и встал, туман завихрился при его движении. "Ты здесь?" Ответа не последовало. "Если да, то не сыграть ли нам в игру "найди меня"?"

"Ищи меня".

Повторение его собственных слов, но не в его голосе. Ее шепот пронесся по воздуху, едва ли более существенный, чем туман. Приказ? Или просто эхо?

Вздохнув, Варго закрыл глаза. "Униат".

Он подумал о детской игре, но не успел он продолжить счет, как ее шепот ответил ему. "Туат".

Как будто они собирались на дуэль. "Трикат", - сказал он, прежде чем царство снов успело это сделать.

"Кварат", - ответила она, и его плечи опустились от облегчения.

"Квинат".

"Сессат".

"Себат". Привлекал ли он ее? Или он просто теряет драгоценное время?