Мэнцзе сказала:

- Если ближайшие помощники главнокомандующего носят маску, значит они должны сохранять свою личность в секрете. Кроме командующего и императора, никто не может снять ее без разрешения.

Заклинатель был взволнован:

- Но что, если это действительно Гу Ман?!

- Но что, если это не Гу Ман? - величественно сказала Мэнцзе.

Заклинатель:

- ...

- Послушав слова человека из Ляо, ты хочешь пойти против своего командира?

- Но...

Мэнцзе сказала:

- Уведите его!

- Да!

Охранники слева и справа от нее выступили вперед и уведи этого целителя, который действовал без разрешения.

Хотя под защитой принцессы, маска Гу Мана не была снята на глазах у трех армий, снятие ее не имело значения.

Мо Си был решительным человеком. Он не любил недоразумений с другими, не говоря уже о таком недоразумении, которое так потрясло сердца людей. Если бы под маской было скрыто не лицо Гу Мана, он определенно снял бы её, чтобы успокоить суматоху.

Но Мо Си этого не сделал.

Так что почти все поняли, что была только одна причина, по которой он этого не сделал. —

Гуоши был прав. Человек под маской был Гу Ман.

Битва была выиграна, но боевой дух армии был ослаблен. Хотя воинские подвиги Мо Си были неоспоримы, и шуметь в открытую до поры до времени никто не осмеливался, но в темноте ходили бесконечные слухи и сплетни. Те, кто подозревал их отношения, те, кто шептался и ругался, те, кто спекулировал на их намерениях... В какой-то момент, среди заклинателей словно разразился темный водоворот.

Никогда еще не было победы, которая бы так изнурила Мо Си.

Королевство Ляо вывело свою армию из Дацзе, и заклинатели Чунхуа снова двинулись в город. Вместо того, чтобы немедленно вернуться к императорскому двору, он возглавил армию, чтобы помочь людям отремонтировать их дома и переселить беженцев из Дацзе.

Он ходил среди битого после войны кирпича и черепицы, но им уже так не восхищались, как прежде, а вокруг него были одни таинственные взгляды.

Но Мо Си не чувствовал никакого дискомфорта из-за своего положения.

Он уже давно пережил такие дни. Он уже понял холодность и теплоту человеческих отношений, после смерти его отца, когда ему было семь лет. Более того, в то время ситуация когда он был на дне и вынужден был держаться высоко, была гораздо серьезнее, чем сейчас.

Он просто чувствовал себя очень подавленным и грустным из-за того, что другие говорили о Гу Мане - он мог определить ненависть и отвращение людей к Гу Ману по их глазам и шепоту. В его руках была правда, но он не мог ее сказать.

- Как он сегодня?

В казармах царил хаос, Мо Си в эти дни всегда рано уходил и поздно приходил, и не мог оставаться рядом с Гу Маном. Он не осмелился отдать его на лечение кому-либо еще, поэтому, в эти дни единственным человеком рядом с Гу Маном была Мужун Мэнцзе.

Хотя он не мог рассказать секрет другим людям, Мо Си рассказал Мэнцзе. Мэнцзе была шокирована, когда узнала, что Гу Ман был шпионом, а затем почувствовала себя очень виноватой за свое прежнее отношение к нему. В эти дни Мо Си был готов позволить ей продолжить лечение по этой причине.

Увидев, что он вернулся, Мэнцзе подняла голову с изможденным взглядом:

- На данный момент нет ничего страшного, но я чувствую, что из-за того, что он высвободил технику черной магии его разум был подорван и он стал немного неконтролируемым... Я не знаю, как долго он сможет это подавлять.

Мо Си закрыл глаза.

- Сначала Королевство Ляо отослало его обратно, потому что они знали, что его положение становится все более и более опасным. Они не смели убить его ил позволить ему остаться. Они не знали, что с ним станет после того, как его полностью поглотит Черный Демон. ... Поэтому они скрыли правду и бросили его обратно в Чунхуа как горячую картошку.

Мэнцзе:

- ...

- Не будем об этом. - Мо Си вздохнул. - Он проснулся сегодня?

- Он проснулся, но мысли его были неясны. Он принял лекарство и снова заснул.

Горло Мо Си резко сжалось. Некоторое время он молчал, а потом сказал:

- Его память...Почти невозможно сохранить ее?

- Я не могу этого сказать, - мягко сказала Мэнцзе, - но когда он проснулся, я немного поговорила с ним, и у него все еще были какое-то смутные впечатления. Мо-дагэ, не будь слишком пессимистичным.

Мо Си увидел темные круги под ее веками, которые показывали, что она плохо спала в эти дни, поэтому он тихо сказал:

-Мэнцзе, спасибо.

- Я целительница. Моя обязанность - заниматься медициной, чтобы спасать и лечить людей. За что ты благодаришь меня?

Мо Си покачал головой.

- Спасибо, что не обратила внимания на то, что я сказал тебе в военной палатке.

Мэнцзе на мгновение замолчала. Ее лицо было мягким, как цветок груши, омытый лунным светом, а голос был немного хриплым.

- Эти слова... Я ничего не имею против. После всех этих лет я всегда понимала, что я тебе не нравлюсь, просто... Просто, когда я действительно услышала, что у тебя есть кто-то, кто тебе нравится, это было как-то тяжело.

- ... Мне жаль.

Мэнцзе молчала, все еще глядя себе под ноги, и через некоторое время сказала:

- Тебе не нужно извиняться передо мной. Такие вещи, как чувства, нельзя получить силой. Это я должна извиниться. В ту ночь я потеряла манеры. Я была слишком импульсивна, сказала много неуместных слов и смутила тебя.

Она сделала паузу и сказала:

- Это я виновата перед тобой.

В Девяти Провинциях было всего несколько стран, которые предоставляли статус женщинам-заклинателям, но Чунхуа не была одной из них. Но даже в этом случае Мужун Мэнцзе все еще можно было считать одной из трех святых «дисциплины, медитации и мудрости», что свидетельствовало о ее необычном статусе. Хотя у нее также были свои личные чувства и слабости, в конце концов, она всегда могла понять правду.

Мэнцзе подняла лицо и с некоторой неохотой изо всех сил попыталась улыбнуться.

- Дагэ, если захочешь, в будущем, просто... скажи мне, кто тебе нравится. Даже если это...даже если это неправильно. Я думаю, что любовь... нет ничего неправильного в том, чтобы любить.

Мо Си ничего не ответил и посмотрел в ее мягкие глаза.

В последнее время в армии ходило столько слухов, что многие люди уже начали говорить о том, что у него был роман с Гу Маном. Слова достигли и его ушей, и он не знал, как много услышала Мэнцзе.

Но он не знал, что сказать Мэнцзе. Она много сделала для него за эти годы, и он дал ей все слова благодарности обещания, которые должен был.

Только любовь он не мог дать.

Они вдвоем подошли к этому моменту, и это действительно был тупик. Даже если у Мо Си были какие-то извинения и благодарности в сердце, он сказал их все, и было бессмысленно упоминать их снова и снова.

Так что в итоге он только серьезно сказал:

- Хорошо.

Помолчав, он сказал:

- Уже поздно. Ты устала за весь день. Возвращайся и отдохни. Я присмотрю за ним.

Глаза Мэнцзе были влажными. Она посмотрела на Мо Си, а затем на Гу Мана позади него. Казалось, она хотела остановиться и что-то сказать, но в конце концов издала низкое «хм», повернулась и вышла из армейской палатки.

Глава 155.

Покушение на А-Ляня

Они остались в палатке вдвоем.

Мо Си подошел к кушетке, сел рядом с Гу Маном и поднял руку, чтобы коснуться его лба – он все еще был немного горячий, но ему было уже намного лучше, чем в последние несколько дней.

- Мэнцзе сказала, что ты проснулся днем, но похоже, мне не повезло. Каждый раз, когда я прихожу к тебе, ты спишь. - сказал ему Мо Си тихим голосом, как будто надеясь, что тот услышит это, но в то же время, боясь побеспокоить его.

Каким бы сильным ни был человек, он все еще был слаб перед лицом своей любви.

- Душа Кровавого Зверя снова запечатана. Теперь он полностью запечатан. Ты снова выполнил свою задачу. - тихо сказал Мо Си. - Какой бы трудной и требовательной ни была поставленная перед тобой задача, ты всегда выполнял ее. Император никогда не ошибался в тебе... Ты можешь больше, чем кто-либо.

Он опустил голову и слегка прижал ее ко лбу Гу Мана.

- Только, когда ты начнешь больше заботиться о себе?

Человек, лежавший на кушетке, был спокоен, его длинные мягкие ресницы отбрасывали на веки глубокие тени.

Мо Си пробормотал:

- Ты знал, что не сможешь удержать темную магию внутри себя, но все равно распечатал кровь демонического волка, просто чтобы удержать Гуоши и дать Мужун Ляню время передать парчовый мешок мне.

Он закрыл глаза, и они беспокойно задвигались под тонкими веками.

- Шисюн......

Спящий не ответил. Мо Си дотронулся до его лба. Спустя долгое время он сказал:

- Ты сделал все, что мог. Когда мы вернемся в столицу, я хорошо о тебе позабочусь. Не беспокойся ни о чем. Я все сделаю.

- ...

- Не знаю, как долго смогу защищать тебя, но пока я жив, я не позволю никому навредить тебе.

- ...

- Можешь спокойно отдыхать.

После того, как Мо Си закончил говорить, он еще долго сидел рядом с ним. Когда посланник пришел сообщить о положении жертв на востоке города, он встал и вышел из палатки.

Снаружи дул сильный ветер. Мо Си поднял занавес и в палатку ворвались порывы воздуха. Когда занавес опустился, внутри снова стало тихо.

В безмолвной тишине ресницы лежащего на кровати человека задрожали, а слезы потекли по мягким щекам вглубь его волос по бокам - Гу Ман медленно открыл глаза.

На самом деле, он вообще не спал. Каждую ночь, когда Мо Си приходил к нему, он не спал.

Он просто не знал, как простить себя и смириться с этим.

Он боялся не неба или земли, а разлуки.

В тот день он снял печать и использовал всю кровь демона-волка в своем теле, чтобы сражаться против Гуоши. С тех пор темная энергия в его теле стала неуправляемой. Он чувствовал, что его память рушится, и он уже не смог бы это скрывать.

А Мо Си уже и так был запутан во всем. Если бы каждый день, когда он приходил к нему, обнаруживал бы, что его мысли более неясны, чем накануне, что бы было с Мо Си?

Лишиться головы от лезвия меча безусловно было больно, но еще больнее было резать плоть дюйм за дюймом тупым ножом. Гу Ман не хотел втягивать Мо Си в свои мучения, поэтому предпочел не разговаривать с ним напрямую.