(буквальное значение — говорить, не зная правды о ситуации, как это использовалось ранее в этой главе)

Цзян Есюэ: Ты не можешь перестать клеветать на ни в чем не повинных людей? Посмотри на мою инвалидную коляску, прежде чем говорить.

Глава 127.

Печаль Мэнцзе

Принцесса Мэнцзе была одета в бледно-золотую мантию с накидкой, ее волосы были закручены в низкий пучок, скользя сквозь цветочные тени снаружи. Её служанка Юэ Нян последовал за ним, держа шкатулку из сандалового дерева, завернутую в золотую парчу.

Она вошла в комнату, ее взгляд скользнул по лицам всех присутствующих. Она посмотрела на Гу Мана, лежавшего на кровати под балдахином, и в конце концов ее взгляд остановился на бледном лице Мо Си.

- Ты собирался снова пренебречь собственной жизнью, не так ли?

- ...

В глазах Мэнцзе засиял ослепительный свет:

- В последний раз твое ядро чуть не разбилось... в тот раз, это тоже произошло из-за того, что ты хотел спасти своего шисюна. Тогда он чуть не убил тебя. Я была той, кто спас тебя. Но я не прошу у тебя ничего. Я только надеялась, что впредь, ты будешь задумываться, стоят ли твоих жертв определенные люди или вещи.

В комнате было ужасно тихо. Слышался только низкий, убитый горем голос Мэнцзе.

Она заговорила, делая паузу на каждом слове:

- Мо-дагэ, столько лет прошло. Позволь мне спросить тебя, будешь ли ты так же настойчив в своих ошибках, как и тогда, и сделаешь тот же выбор?

Мэнцзе говорила о битве на озере Дунтин.

В то время он хотел использовать свою жизнь в обмен на то, что Гу Ман отступит, и поэтому принял тот жестокий удар в битве на озере Дунтин. Тот удар был таким решительным, что потом ему достаточно было подумать об этом, чтобы почувствовать горькое опустошение и озноб по всему телу.

Но теперь, когда он узнал правду о том, что Гу Ман был шпионом, когда он снова вспоминал, о том, что случилось, все, что он чувствовал, это то, что Гу Ман слишком много страдал.

- Ты что, думаешь, если ты умрешь, я почувствую себя виноватым, и поверну обратно? Не будь дураком.

- Как генерал, как солдат, как мужчина, ты не должен слишком привязываться к старым чувствам.

Что чувствовал Гу Ман, когда Гу Ман говорил эти слова и делал все те вещи...

Мо Си закрыл глаза. У него действительно не было возможности объяснить что-то Мэнцзе за такой короткий промежуток времени, и он не думал, что она сможет сразу понять все детали.

В его сердце царил хаос. Он хотел сохранить разум Гу Мана, он хотел защитить этого человека, который уже был покрыт ранами, и он хотел потребовать справедливости, которую заслужил этот шпион, проникший в стан врага на целых пять лет. Но слова того старого целителя с Террасы Шэньнун бесконечно звучали в его голове

Он может ничего не помнить... он потеряет способность говорить.

Если повреждения тяжелые, он может даже потерять зрение.

Пара черных глаз, блестящих и влажных в его воспоминаниях, наклонилась, а улыбка блестела, как отражение звезд на воде. Черные глаза моргнули, а когда снова открылись, стали лазурно-голубыми, словно незапятнанные смертными грехами озера.

Гу Ман из прошлого беззаботно смеялся, Гу Ман из настоящего смотрел на него тихо и послушно. Он звал его – Мо-шиди*, Мо Си, моя принцесса, мой господин...........

(п.п шиди – младший брат, младший соученик)

Руки Мо Си дрожали. Он не ответил на слова Мэнцзе, вместо этого подойдя к постели Гу Мана. Он наклонился, глядя в его лицо, которое стало совершенно белым после того, как с него смыли кровь.

После нескольких мгновений молчания он сказал старейшине террасы Шэньнун:

- Продолжай.

Свет беспокойства наконец засиял в глазах Мэнцзе, она сказала:

- Мо Си...

- Я тебе потом все объясню. Если ты мне доверяешь.

Мэнцзе:

- ...

Мо Си сказал:

- Я должен спасти его.

Вокруг стояла ужасная тишина, и казалось, что в комнате бушует какое-то невидимое подводное течение. На мгновение все подумали, что Мэнцзе не сможет сдержаться, начнет кричать и возмущаться, но в конце концов она просто молчала долгое время, а затем медленно произнесла:

- .........Хорошо. Так как это твой выбор.

Сделав паузу, она сделала шаг вперед.

- Я помогу тебе.

Юэ Нян удивленно вскрикнула:

- Принцесса!

Мэнцзе, казалось, изо всех сил старалась сдержать некоторые эмоции. Она всегда очень терпеливым человеком, но на этот раз почти каждый мог видеть боль и обиду в ее глазах.

Губы Мэнцзе слегка зашевелились, как будто она хотела сказать что-то еще, но она вероятно, переоценила предел своих возможностей и её глаза покраснели еще до того, как слова сорвались с ее губ. Она отвернулась, опустив ресницы.

Юэ Нян была очень обижена, не заботясь о правильном обращении служанки к госпоже, она посетовала:

- Принцесса, что вы делаете.........

Мэнцзе закрыла глаза, ее ресницы дрожали. Снова изо всех сил пытаясь контролировать себя, на этот раз она, наконец, смогла взять себя в руки и вынести эту почти непреодолимую боль.

Она открыла глаза, чтобы сказать:

- Дай мне мою аптечку.

Все были ошеломлены!

Мужун Мэнцзе планирует снова заняться искусством исцеления в одиночку?!

В Чунхуа было два великих заклинателя медицины уровня цзунши*, первым из которых был Цзян Фули из трех ядов Чцнхуа, «Жадность, Гнев, Невежество», а второй была Мужун Мэнцзе из трех мудрецов, «Добродетель, Разум, Мудрость». Однако, чтобы спасти и исцелить Мо Си много лет назад, Мэнцзе злоупотребила силой своего духовного ядра и больше не могла ничего делать самостоятельно.

(п.п цзунши – великий мастер, образцовый наставник)

Она столько лет придирчиво заботилась о своем здоровье, и только сейчас ее тело, наконец, начало восстанавливаться.

Если бы она использовала исцеляющую магию еще раз, даже если ей бы удалось добиться положительного эффекта, она могла бы стать совершенно бесполезной. И как мог Мо Си позволить ей снова пожертвовать собой?

Он схватил ее за запястье, останавливая тихим голосом:

- Мэнцзе, остановись.

- ...

- Я уже должен тебе жизнь. Он не может быть должен тебе больше.

Когда он держал запястье Мужун Мэнцзе, его тонкие красивые глаза постепенно заполнялись туманом.

Возможно, из-за того, что она действительно слишком долго ждала, слишком долго держалась, эта девушка королевской семьи, которая никогда не позволяла своим эмоциям проявляться на лице, фактически опустилась до такой степени, что показала влажные красные глаза перед теми, кто смотрел на нее.

- Мо-дагэ... тебе грустно, когда с ним что-то случается, а обо мне ты подумал?

Присутствующие никогда не слышали, чтобы принцесса Мэнцзе проявляла такие сильные эмоции, и на мгновение все они не знали, что делать.

Они ясно знали, что не должны слушать, не должны смотреть, но они не могли выйти, а могли только притворяться деревянными скульптурами или глиняными статуями.

Голос Мэнцзе дрогнул:

- Если тебе снова причинят какой-либо вред, что, по-твоему, будет со мной? Я никогда больше не смогу следовать по праведному пути жизни. Неужели моя жизнь настолько недостойна в твоих глазах?

Пока она говорила, слезы бежали из ее глаз, стекая по ее блестящей, гибкой щеке, падая на тыльную сторону руки Мо Си на ее запястье.

- Этот твой шисюн... если он действительно так важен для тебя, я лучше воспользуюсь запретной техникой еще раз, чтобы вернуть его тебе! Мо-дагэ... Я сделаю все, чт о в моих силах, я просто прошу тебя в будущем немного больше думать обо мне... тогда я... я... я...

Внезапно она закрыла глаза, слезы хлынули, как бусины из разорванного ожерелья.

Душевное состояние Мо Си уже было похоже на тетиву лука, натянутую до предела. Гу Ман был в таком состоянии, что лечение нельзя было откладывать. Он хотел срочно спросить старейшину Террасы Шэньнун, есть ли другой способ его спасти, но была еще и Мэнцзе, которая выглядела вот так.

Он не мог убедить эту женщину. Сердце его было сдавлено и тревожно, но он не знал, что сказать, чтобы она не вмешивалась в это дело.

Мо Си знал, как больно быть в долгу за услугу, которую он никогда не сможет вернуть.

Каждый раз, когда он видел Мэнцзе, он чувствовал себя виноватым, винил себя, и от этих самоупреков и чувства вины невозможно было избавиться. Потому что то, что Мэнцзе хотела от него получить, он дал тому человеку, который сейчас лежал без сознания в постели. Он никак не мог дать ей это.

Из-за этого он никогда не знал, что при ней говорить или делать, он словно был связан неосязаемыми нитями. Было много вещей, которые, он не хотел делать, но пока Мэнцзе просила, он делал.

Это чувство отсутствия выбора в действиях было невыносимым, поэтому он не мог позволить Гу Ману вынести акт милосердия, за который он никогда не сможет отплатить, как и он сам.

Как раз в этот момент заклинатель-целитель который поддерживал стабильный разум Гу Мана, внезапно выплюнул большой сгусток грязной крови. Магический свет в его руках резко погас.

Старейшина террасы Шэньнун был потрясен:

- Что случилось?!

- Духовное состояние его тело очень странное. Только что вспыхнуло какое-то чрезвычайно жестокое намерение, этот ученик не искусный и не мог устоять при таком...

В этот самый момент Гу Ман внезапно расширил глаза на кровати, но так и не пришел в сознание. Глаза его вращались, зрачки ужасно расфокусировались, а губы бормотали какое-то проклятие. Сразу же после этого из его глаз хлынули кровавые слезы, сбегая по тонким кончикам, словно хвосты феникса.

Неопытный молодой целитель невольно закричал:

- Что происходит?!

- Это... теперь проклятие темной магии в его теле начинает бунтовать... - пробормотала Мэнцзе.

Она внезапно подняла голову и посмотрела на Мо Си:

- Его разум уже начинает рушиться. Теперь я не уверена, смогу ли спасти его. Мо-дагэ, если его не взять под контроль...он умрет.

Лицо Мо Си мгновенно побледнело!