Я верю тебе.

Пять лет измены, три года возвращения домой.

Он вдруг с невозможной ясностью понял, что всегда ждал этой фразы. Даже во сне, во сне он жаждал, чтобы кто-нибудь сказал ему что-нибудь подобное, но никто никогда не говорил ему этого, никто не произносил эти три слова.

До сегодняшнего дня.

Жить шпионом столько лет было все еще так больно, так больно.

Слезы тут же хлынули из глаз Гу Мана. Он задыхался, словно пытаясь что-то сказать, но его горло было полно крови. Он не мог издать ни звука. Только губы его шевелились, дрожали, тряслись, молча всхлипывали, все лицо было похоже на мутное месиво.

С тех пор как Мо Си знал его, это был первый раз, когда он видел, как Гу Ман так отчаянно и беспомощно плачет.

Мо Си поднял свою окровавленную руку, поглаживая его лицо. Он хотел вытереть слезы Гу Мана, но чем больше он вытирал, тем грязнее тот становился.

Слезы Мо Си также текли без остановки, его пальцы сильно дрожали, когда он гладил мягкую, но ледяную щеку Гу Мана. Он перестал вытирать его. Он посмотрел на Гу Мана. Вокруг них было так много людей, но он не хотел ни о чем беспокоиться, не хотел ни о чем думать. Он лишь опустил слезящиеся ресницы, просто глядя на этого человека. Затем он хрипло сказал:

- Шисюн, прости, я заставил тебя ждать так долго.

- Я пришел забрать тебя домой...

Он поднял Гу Мана, обняв его за плечи - только тогда Чжоу Хэ, словно очнувшись ото сна, крикнул ему, чтобы он остановился.

- Сихэ-цзюнь!

- ...

- Знаете ли вы, что Гу Ман – образец для экспериментов, назначенный императором, он...

Мо Си не дал ему договорить, его глаза феникса внезапно поднялись, а края загорелись красным.

- Его Величество отдал множество приказов. Некоторые из них совершенно неизвестны другим. В данный момент я просто хочу знать, чувствовал ли Его Величество угрызения совести, когда давал вам это задание.

- Ты что, спятил? Ты знаешь, о чем говоришь?!

Чжоу Хэ обернулся и строго закричал:

- Остановите его!

Мо Си сошел с ума. Он больше ничего не сказал, только поднял пустую руку, его ладонь испускала слабый голубой свет. Как только Цзян Есюэ увидел это, его лицо стало мертвенно-бледным:

- Мо Си! Остановись!!

Как он может остановиться?

Он был разлучен со своим шисюном на восемь лет.

Если он так легко остановится, то как он сможет догнать того Гу Мана восьмилетней давности, который вышел с сумкой на спине и ушел один, под песню нищего старика.

Мо Си закрыл глаза и яростно закричал:

- Тунтянь!

Порыв ветра усилился, в его ладони появился синий скипетр. Мо Си ощутил всплеск боли, словно его сердце пронзили ножами, а из уголка его рта потекла свежая кровь - в его духовном ядре появлялись мелкие трещины, каждый клочок и осколок магии наносил непоправимый урон его телу.

Глаза Мо Си были освещены светом на кончике скипетра. Он использовал духовную энергию, и Тунтянь увеличился, став скипетром выше человеческого роста. На белой рукоятке и золотой головке был тотем солнца, инкрустированный сапфиром, испускающим ослепительный свет.

Лязг!

Полная форма Тунтянь обладала чрезвычайно сильной духовной энергией, и как только он коснулся земли, то заревел волнами энергии. Некоторые более слабые ученики попадали на колени.

- Сихэ-Цзюнь...

Выражение лица Чжоу Хэ исказилось.

- Знаете ли вы.... что устраивая драку из-за личных целей и призывая божественное оружие, вы нарушаете закон?!

- Тогда попробуй остановить меня.

Золотисто-голубой свет скипетра осветил красивое, бледное, но необычайно решительное лицо Мо Си:

- Я подожду.

Чжоу Хэ:

- .........

Цзян Есюэ:

- ...Мо Си.........

Тунтянь был ужасающим божественным оружием, которое могло одним движением усеять все вокруг трупами. Хотя никто не верил, что Мо Си на самом деле использует его против народа Чунхуа, полная форма этого скипетра с солнцем на конце была достаточно ужасающей в его руке. Не говоря уже о Террасе Сишу, сейчас даже все Военное ведомство не смогло бы его остановить.

Мо Си бросил взгляд на толпу, слишком напуганную, чтобы остановить его, и крепче сжал бессознательного Гу Мана. Он поднял его, два человека, покрытых ранами, прижались друг к другу. Он медленно вышел из этого залитого кровью ада.

Глава 126.

Серьезная травма

Когда Чжоу Хэ смотрел, как Мо Си уводит Гу Мана, выражение его лица становилось все более уродливым.

- Старейшина, что... что нам следует делать?

- Что еще мы можем сделать? Иди доложи Его Величеству! Скажи ему, что Мо Си не заботится о национальном законодательстве, вторгается в важные места, идет против указа императора и устраивает драки в императорских залах из-за личных обид!

Цзян Есюэ нахмурился:

- Старейшина Чжоу, ситуация сложная, и Его Величество в данный момент нездоров, пожалуйста, подумайте хорошенько.

Чжоу Хэ тут же выпалил:

- Ты, по фамилии Цзян, пытаешься противостоять мне?!

Цзян Есюэ:

- ...

- Сегодня он, член Военного Департамента, осмелился вторгнуться на мою Террасу Сишу и забрать человека. Если бы я мог вынести это и промолчать, что бы стало с моим достоинством?! Я знаю, что вы братья, но ты должен лучше всех понимать, что твой брат нарушил указ императора! Ты что, пытаешься скрыть его преступление?!

Взмахнув рукавом, Чжоу Хэ рявкнул на своих помощников:

- На что вы смотрите? Поторопитесь и доложите Его Величеству!

- Да!

Полчаса спустя, поместье Сихэ.

Травмы, нанесенные Гу Ману экспериментами с темной магией, были очень серьезными. До такой степени, что Гу Ман был без сознания, когда покидал Террасу Сишу, и с тех пор не просыпался.

И в этом долгом беспамятстве Гу Ману приснился очень глубокий сон.

Во сне ему и Мо Си было немного за двадцать. Они шли по длинной дамбе за пределами Чунхуа. Были сумерки, заходящее солнце освещало землю. Малиновые румяна и сверкающая золотая пыль рассыпались по горизонту, паря над облаками.

Он сорвал травинку лисохвоста*, вертя ее на ходу, и сказал:

(п.п трава лисохвоста олицетворяет «тайную и безмолвную любовь», «сопротивление» и «неведомые печали». Обратите внимание, что Гу Ман играет с травой лисохвоста почти в каждом воспоминании.)

- Я действительно не ожидал, что Его Величество, выбирая войска и генералов, в конечном итоге выберет тебя для нападения на Фанчэн.

Пауза:

- Ты первый раз руководишь, верно? Нервничаешь?

Мо Си опустил ресницы, не говоря, нервничает он или нет и просто сказал:

- Я одержу победу.

Гу Ман улыбнулся:

- Правильно. Помни это, самое главное для командира - никогда не падать духом. Что бы ни случилось, пока ты держишься, другие люди могут видеть в тебе надежду. Но если даже генерал армии теряет решимость, то его армия - не что иное, как горсть сыпучего песка, бесполезного, какими бы храбрыми ни были солдаты. Ты - душа армии. Ты в ответе за жизни всех своих братьев.

Мо Си кивнул, поднимая руку. На фоне палевого золота заходящего солнца он посмотрел в лицо Гу Мана.

- Я буду держаться.

Помолчав, он добавил еще одно предложение.

- Подожди, пока я вернусь.

Гу Ман улыбнулся:

- Почему ты вдруг стал таким серьезным, в чем дело?

Молодой человек был очень серьезен и также очень смущен, но все же старался сохранять спокойствие:

- Его Величество сказал, что если я одержу победу, он позволит мне покинуть семью Мо и стать независимым.

- ...И что?

Мо Си прикусил нижнюю губу, на мгновение боясь смотреть ему в глаза. Сначала он повернулся, чтобы посмотреть на мерцающую гладь реки, на искривленный золотой свет, отражающийся в его глазах и плавающий в ресницах.

Может быть, это был розовый закат или какая-то другая причина, но лицо Мо Си немного покраснело. В основном на кончиках ушей, которые были слегка покрыты румянцем.

- У меня будет своя резиденция.

Гу Ман:

- ...

Он тоже медленно реагировал. Для каждого из них это была первая влюбленность и ни один из них не был мудрее другого. Гу Ман в замешательстве посмотрел на Мо Си, совершенно не понимая, что Мо Си пытался выразить. Он немного поколебался, а затем сказал:

- Это хорошо... так что... поздравляю?

И почти одновременно Мо Си тихо спросил:

- Ты хочешь жить со мной?

Гу Ман:

- ...

Мо Си:

- ....

Они посмотрели друг на друга. Красивое изящное лицо Мо Си покраснело еще больше. Он тихонько кашлянул, как будто хотел восстановить свою гордость, или как будто он не хотел слишком сильно давить на другого человека, затем уклончиво опустил ресницы и сказал:

- Если, если нет, то хорошо. Я, я могу подождать... Нет, нет, я не это имел в виду, я имею в виду, что я уже посмотрел архитектурные планы, я...

Чем больше он говорил, тем больше ему было стыдно, и его неопытные эмоции становились все более и более очевидными, как бы он ни пытался их скрыть.

Обычно спокойный и собранный Мо Си в конце концов оттолкнул Гу Мана, подошел к краю набережной и закрыл лицо руками, почти отчаянно бормоча:

- ...Прости, я просто спросил...

Гу Ман вспомнил, что когда он увидел этого молодого человека, пытающегося неуклюже, но упрямо выразить свои чувства, он вдруг кое-что понял.

Этот его маленький шиди еще даже не воевал, еще даже не выходил в поход, но был уверен, что победит, и тайком пошел посмотреть архитектурные планы для своего будущего дома... В конце концов, ему стало больно.

Он знал, что Мо Си всегда был с ним честен.

Только он был слишком напуган, чтобы принять это.

Но, может быть, потому, что Мо Си собирался очень скоро отправиться на передовую, или, может быть, из-за скрывавшегося в его сердце эгоизма, он не отверг предложение Мо Си в то время. Это оставило молодого человека бесконечно очарованным.

В ту ночь ни один из них не вернулся на свое место. Они провели всю ночь в гостинице за городом, занимаясь любовью. В конце концов, Гу Ман был измотан до изнеможения, его лицо уткнулось в смятую постель, а тонкие кончики глаз от перевозбуждения наполнились слезами.