Я действительно переоценил себя.

Эта боль убивает меня, это не то, что я могу просто проигнорировать. Я изо всех сил стараюсь думать о чем-то другом, но в конечном итоге заканчиваю мыслями о том, что еще в мире может быть столь же болезненным. Я вспоминаю тот случай, когда случайно получил удар по яйцам. Внезапная, ослепляющая боль от того удара по сравнению с этой постоянной, без примесей, болью... но в настоящее время я не в настроении обдумывать эту проблему и не могу определить, какое из этих ощущений хуже. Ну разве что я точно могу сказать, что удар по яйцам причинил мне чуть меньше боли.

Я терплю это до тех пор, пока все мое тело не начинает трястись, и я уже не могу сдержать мольбы о спасении.

- А-Шань, так больно...

По утрам на острове все еще жарко, несмотря на октябрь. Ночью, конечно, прохладнее, но все равно около 27-28 градусов тепла. Большинство людей уже перестали включать кондиционеры и вместо этого открывают окна, впуская свежий ветерок.

Но то, что делаем мы с Ян Конгшанем не терпит открытых окон. Нам остается лишь закрыть их, и в результате между нашими соприкасающимися телами собираются океаны пота.

- Будь хорошим мальчиком, не плачь, - Ян Конгшань убирает волосы с моего лба и нежно целует меня между бровей.

Я хочу сказать ему, что я не плачу, что слезы – это, вероятно, просто инстинктивная реакция моего организма на боль, но когда я открываю рот, из него вырывается только жалобное мяуканье.

Ян Конгшань продолжает тихо шептать мне:

-Скоро будет легче, все в порядке.

Хотя я принадлежу к виду мужчин всего девятнадцать лет, я прекрасно понимаю, что обычно в таких обстоятельствах все, что мы говорим, не соответствует действительности. Я думаю, что он просто блефует и готовится к худшему — например, к мысли, что такие вещи просто невозможны, а все истории про это - просто ложь.

Но постепенно Ян Конгшань, кажется, разобрался что к чему, и я тоже, кажется, начинаю привыкать к его действиям. Дискомфорт исчезает, вместо него появляется удовольствие.

- Миань-Миань... - Он оставляет легкие поцелуи на моей шее. Пару раз я уже думаю, что он собирается укусить меня, но в конце концов он лишь посасывает кожу.

Я совершенно бессилен перед его властью. Я понятия не имею, как на это реагировать. Прижавшись к нему, я снова и снова невольно, но так четко произношу его имя.

Он говорил правду, удовольствие быстро перекрывает дискомфорт. И удовольствие это просто невероятное - захватывающее и опьяняющее. Пути назад нет — раз попробовав мясо, вы уже не захотите питаться травой.

Мой разум совершенно пуст, не считая наших совместных действий.

Мои пальцы скользят вниз по его спине, и я издаю тихий крик, мои ноги медленно сползают с его талии, и я падаю без сил. Несмотря на то, что он утверждает, что стены здесь толстые, я все еще не могу позволить себе кричать, как мне хочется. Когда я уже не могу удержать звуки внутри себя, я кусаю тыльную сторону ладони.

- Я сейчас умру.... - Ян Конгшань падает на меня и прячет лицо в изгибе моей шеи.

Я поглаживаю его по спине, думая, не ослышался ли я. Разве эти слова не я должен был сказать?

- Кажется, я не смогу остановиться. Если я продолжу, то упаду замертво прямо на тебя, – целуя меня в плечо, он говорит это так беспомощно, но в голосе его слышится удовлетворение наконец-то сытого хищника.

Я не могу сказать, является ли это жалобой или комплиментом, но как другой участник этой борьбы в простынях, я должен сказать, что мне приятно слышать эти слова.

Честно говоря, я тоже не могу остановиться. Сначала я думал, что виной тому моя юная жизненная сила, но все же секс - это улица с двусторонним движением, и сила, притягивающая нас друг к другу, так могущественна, не важно, о чем идет речь: о постели, или об обычной жизни. Я думаю, это то, что принято называть «химией».

- Тогда мы попадем в заголовки местных новостей, - эта мысль забавляет меня, и я едва удерживаюсь от смеха.

Ян Конгшань трется своим лицом о мое и говорит почти умоляющим тоном:

- Давай используем оставшиеся два.

Мне достаточно трудно отказать ему и в обычной ситуации, что уж говорить о данном случае, тем более, когда он так просит.

- Давай, - я киваю, мой голос похож на тихий стон.

Он издает легкий смешок, затем выпрямляется и смотрит на меня из-под тяжелых век. Пот покрывает его грудь и шею.

- Давай сменим позу, - он поднимает меня с кровати.

И вот тогда-то я плачу, по-настоящему плачу, так сильно, что уже нахожусь на грани обезвоживания.

Несмотря на то, что осталось всего два презерватива, один раз для него равнозначен нескольким разам для меня; и каждый раз он оставляет меня совершенно обессиленным. И более того, он, кажется, очарован моим беспомощным состоянием и изо всех сил старается ввергнуть меня в него снова.

В конце концов, мне приходится унять свои желания, так как я просто боюсь уморить себя. Мне остается лишь умолять его поскорее покончить с этим.

- Хватит, я так устал.... - я отталкиваю его, пытаясь вырваться.

Одним движением он сжимает мои бедра, и мы становимся ближе, чем когда-либо раньше. Я хмурю брови, пальцы, вцепившиеся в плечи, судорожно сжимаются.

- Зачем ты это делаешь? - жалобно спрашиваю я, падая ему на грудь. Все мое тело уже давно превратилось желе.

Он сжимает мою руку в своей, переплетая наши пальцы, и нежно целует каждый палец.

- Я и раньше замечал, что ты легко краснеешь. Когда ты стесняешься, когда возбужден, когда я тебя целую. Поэтому я хотел посмотреть, покраснеешь ли ты в постели, - кончик его языка облизывает мое запястье. – Неожиданно оказалось, что ты краснеешь с головы до ног.

Что это еще за эксперименты?!

Он смотрит на мое запястье, желание переполняет его глаза.

- Видишь, опять покраснел, - там, где он лизнул меня, и вправду начали появляться слабые розовые пятна.

И так себя ведет не только мое запястье, но и все мое тело. Я отдергиваю руку, разозленный его коварством. Он же только крепче прижимается ко мне, становясь еще ближе. Как раз перед тем, как его рот накроет мои губы, он шепчет:

- Слишком милый.

Я не могу бороться с ним и снова поддаюсь его провокациям. Когда мы целуемся, я вдруг вспоминаю, что когда-то давно хотел поэкспериментировать с его поцелуями, но из этого ничего не вышло, поэтому мысль эта быстро улетучивается.

С коротким перерывом наши занятия продолжаются до четырех утра. Умывшись, я чувствую такую усталость, что засыпаю в ту же секунду, как моя голова касается подушки.