В восемь вечера я стучусь в дверь Ян Конгшаня. Как только она открывается, я вижу его, стоящего с едва заметной улыбкой на губах.

- Я слышал, ты согласился стать Небесной Девой.

Тут же румянец заливает мое лицо, а уши начинают гореть.

- Дедушка настаивал, и я решил помочь. - Я протискиваюсь мимо него внутрь. - Разве ты сам не согласился быть Генералом?

Звук его тихого смеха звучит рядом, так тихо, что кажется, что он мне послышался.

- Иди, развлекай Цю-Цю, а я пойду покурю.

Когда я оборачиваюсь, то вижу лишь захлопнувшуюся дверь.

В гостиной Ян Ваньцю играет в видеоигры. Она, должно быть, слышала мой разговор с Ян Конгшанем, потому что, не отрываясь от игры, спрашивает меня, что такое Небесная Дева.

- Небесная Дева - это небесная девушка, спустившаяся с небес. - Я плюхаюсь рядом с ней.

Она морщит нос.

- Такая же, как та девушка-ткачиха из «Пастуха и ткачихи»? - спрашивает она странным голосом.

- А что там было с девушкой-ткачихой?

- Госпожа Чжао однажды рассказала нам эту историю. Давным-давно жил пастух, у которого была старая корова, которая была очень умной и умела говорить. Однажды она сказала ему, что в реке купаются Небесные Девы и что если спрятать их одежду, они не смогут вернуться на Небеса и им придется выйти за него замуж. - Она нажимает на кнопки джойстика, рассказывая историю, и это никак не сказывается на ее способность играть. - Он послушал старую корову и действительно украл девичью одежду. Когда Девы закончили мыться и были готовы вернуться на Небеса, одна из них, по имени Ткачиха, не смогла найти свою одежду, и ей ничего не оставалось кроме как остаться в мире смертных. Так и так, Ткачиха вышла замуж за пастуха и родила ему детей, а когда ее поймали и отправили обратно на Небеса, пастух даже пошел ее искать, что тронуло сердца сорок. Поэтому каждый год в седьмой день седьмого месяца сороки строят Небесный мост, чтобы пара могла воссоединиться. Вот так появился праздник Циси*.

*китайский день Св. Валентина

Ян Ваньцю откладывает свой джойстик и серьезно поворачивается ко мне.

- Значит, Небесная Дева, которую ты изображаешь, знакома с девушкой-ткачихой?

- Честно говоря, я даже не знаю, существуют ли они в рамках одного и того же мифа.

Девочка кивает.

- Это хорошо. Я не думаю, что эта Ткачиха очень умна, так что с ней лучше не дружить. - Она морщит свое маленькое личико и предупреждает меня, - И спрячь свою одежду хорошенько. Не позволяй какому-нибудь жуткому типу украсть ее.

Несмотря на свой юный возраст, она очень много думает.

Все зависит от того, кто ворует, думаю я про себя.

Я перевожу взгляд на окно, за которым стоит Ян Конгшань, с сигаретой в одной руке и телефоном в другой.

Тусклый свет с улицы падает на него, смешиваясь с сигаретным дымом, окутывает его призрачной лунной дымкой. Он словно создан был именно для такой таинственной атмосферы.

- Может быть, Ткачиха, видя какой пастух сильный и красивый, сначала влюбилась в него, а потом попросила старую корову помочь ей, чтобы заставить его украсть ее одежду, чтобы они могли быть вместе.

Если бы Ян Конгшань пришел, чтобы украсть мою одежду, я бы точно положил ее где-нибудь на видном месте.

Ян Ваньцю некоторое время молчит. Я опускаю свой взгляд и вижу, что ее брови плотно сдвинуты, и судя по лицу, я ее совершенно не убедил:

- Даже если и так, у нее плохой вкус. Человек, который ей нравится, ворует одежду.

Наши взгляды на мгновение встречаются, и я признаю свое поражение.

- Ты права, - соглашаюсь я. - Девушка-ткачиха не очень умна.

Вскоре после этого Ян Конгшань докуривает сигарету и возвращается в дом. Ян Ваньцю внезапно окликает его и серьезным тоном велит присматривать за мной, чтобы никто не украл мою одежду.

Иногда она так умна, что забываешь, что ей пять лет, а иногда она так наивна, что люди вокруг с облегчением умиленно вздыхают: «наконец-то она говорит как ребенок».

- Одежду? - Растерянно спрашивает Ян Конгшань.

Смеясь, я рассказываю ему о нашем предыдущем разговоре, но Ян Конгшань не смеется над ее просьбой, а вместо этого серьезно обещает сделать так, как она попросит.

- Я понял, я буду его защищать.

Потом он уходит на кухню. Я говорю Ян Ваньцю, чтобы она немного поиграла сама, и, встав, иду вслед за ним. Он достает из холодильника ледяное пиво и колу.

- Хочешь? - спрашивает он, жестом предлагая мне кока-колу.

Я протягиваю руку, чтобы взять напиток, но в последний момент он меняет банки и сует пиво мне в руки. Ошеломленно сжимая его в руке, я слышу хлопок. Ян Конгшань открывает банку кока-колы, прежде чем передать ее мне.

Мы обмениваемся: кока-кола переходит ко мне, пиво - к нему.

Конденсат с банки смачивает мои пальцы; я начинаю чувствовать головокружение.

Как это получается, что этот человек делает такие вещи, и при этом его индекс настроения вообще не меняется, даже слегка не розовеет? Если бы не моя синестезия, я бы подумала, что он пытается флиртовать со мной.

- Слушай, если бы тебе кто-то нравился, ты бы смог сделать все, что в твоих силах, чтобы удержать его рядом?

Ян Конгшань запрокидывает голову и делает большой глоток холодного пива. Капельки стекают из уголка его рта, достигая ключиц, но прежде чем они стекают ниже, он дергает нижнюю часть рубашки и вытирает непослушные капельки.

- Хм? - Он смотрит на меня, явно пропустив мой вопрос. - Что?

У него восемь кубиков, Боже мой...

У меня пересохло в горле. Я хрипло повторяю:

- Например... если тебе кто-то нравится, ты готов пойти на все, чтобы он остался с тобой?

Он поднимает брови и говорит, полушутя:

- Например, украсть его одежду?

Сомневаюсь, что это последняя шутка об украденной одежде, что я слышу.

- И это тоже, но не ограничиваясь этим, - неохотно уточняю я. - Ты бы так сделал?

Спустя несколько ударов сердца его губы кривятся в саркастической улыбке. Он отрицательно качает головой.

- Ты ничего не можешь сделать, чтобы удержать рядом того, кто хочет уйти.