Глава 14. Репетиция

[ Я собираюсь бросить себе вызов и сделать то, чего никогда раньше не делал. Не знаю, хорошо ли у меня получится, но, по крайней мере, я постараюсь не облажаться.]

Пользователь 1: Молодой человек должен иметь смелость бросить самому себе вызов.

Пользователь 2: Что это, что это, что это?

Пользователь 3: Работа? Ухаживаешь за кем-то? Лол! или принимаешь кошачьи роды?

Господин Чжан сообщает мне, что перед официальной церемонией у нас будет две репетиции, и назначает мне и Ян Конгшаню встречу в указанном им месте.

Место встречи - спортивный зал начальной школы, который стал своего рода импровизированным центром подготовки Церемонии остановки дождя, так как школа все равно летом пустует.

После того, как Ян Конгшань припарковал машину, мы пошли по дорожке к спортзалу. Нас окружила непроницаемая темнота, единственным источником света служит школьный спортзал.

Оглушительно стрекочут цикады и, возможно, оттого, что недалеко от школы есть пруды, лягушки тоже присоединяются к хору, и похоже, что они, кажется, соревнуются, кто громче.

Я так напряженно вслушиваюсь в их крики, что спотыкаюсь обо что-то, поскальзываюсь и чуть не падаю лицом в грязь. К счастью, я успеваю протянуть руку и в последний момент схватить Ян Конгшаня за руку.

Он достаточно крепок, чтобы мое внезапное падение не заставило его потерять равновесия. Он просто замирает, слегка наклонив голову в темноте и ожидая, пока я приду в себя.

- Здесь так темно, можно я возьму тебя за руку?

Прежде чем я успеваю что-то понять, большая теплая рука обхватывает мое запястье и мягко тянет вперед.

Ах... если так посчитать, то это первый раз, когда мы держимся за руки!

Я пытаюсь спрятать чувство счастливого удовлетворения. Если бы вспышка света осветила мое лицо прямо сейчас, и Ян Конгшань обернулся бы, он определенно заметил бы широкую и глупую улыбку на моем лице.

Воробей в моем сердце уже прыгает, кружится и совершает дикие кульбиты под пение цикад, а на губах его распускаются розы. Он завершает свое выступление великолепно выполненным тройным сальто.

Воистину талантливая птица, думаю я про себя, прижимая другую руку к груди.

Спортивный зал находится всего в двадцати метрах от парковки, и вскоре мы добираемся до него. Когда Ян Конгшань толкает дверь и яркий свет падает на нас, он отпускает мою руку. На этом недолгий, но полный сладости миг заканчивается.

Кроме господина Чжана, в зале полно народу. Некоторых я уже видел раньше в деревне, а других вообще не знаю, вероятно, они из соседней деревни. По всему огромному пространству зала разбросан реквизит, особенно в глаза бросается паланкин высотой примерно в половину человеческого роста, стоящий в самом центре.

Черный стул закреплен красными веревками и с трех сторон окружен перилами высотой до колен. За спинкой стула - красная шелковая ширма. Несмотря на то, что это называется «паланкином», он больше похож на выставочный помост.

- Этим креслом пользовались, когда я еще был маленьким. Его красили, потом перекращивали, снова и снова. Я не знаю, сколько еще лет он протянет, - объясняет господин Чжан, заметив, что я смотрю на стул. Он хлопает по одному из шестов, удерживающих стул. - Он сделан из грушевого дерева высшего качества, и требуется двадцать человек, чтобы удержать его. Но он очень прочный и устойчивый, не волнуйся. Тебя не укачает.

Эти пояснения адресованы мне и Ян Конгшаню, потому что все остальные, присутствующие в зале, посвятили этому делу года.

- Учитывая фигуру Миань-Миань, я думаю, А-Шаню будет не трудно нести его, - говорит господин Лю, появляясь из глубины зала. Он является еще и одним из тех, кто будет нести паланкин и подходит поближе, услышав разъяснения господина Чжана.

- Нести меня? - Я сосредотачиваюсь на самом важном.

- Оперение Небесной Девы белое и легко пачкается. Кроме того, во время церемонии тебе нельзя быть в обуви, придется походить босиком. Так что, наверх, на стул, тебя отнесет Генерал, - поясняет он, указывая на меня и Ян Конгшаня по очереди. - Давайте, давайте попробуем.

Так сразу?

Прежде чем я успеваю переварить этот неожиданный поворот событий, Ян Конгшань подходит ко мне и кладет руку мне на талию. Жар от его ладони обжигает мою кожу сквозь тонкий материал футболки. Уровень нашего физического взаимодействия сегодня полностью превзошел все, на то я когда-либо надеялся, и я... Я совершенно ошеломлен.

- Расслабься, - шепчет он мне на ухо, вероятно, потому, что чувствует, как напряжены мои мышцы.

Ну отлично, теперь я так напряжен, что похож на окоченевший труп.

- Ладно, давайте, один, два..., - кричит сбоку господин Лю, - Начали!

Внезапно я чувствую, как меня подхватывают с пола, и я оказываюсь в горизонтальном положении в руках Ян Конгшаня. Подавив испуганный крик, я инстинктивно обнимаю его за шею.

- Отлично! - восклицает господин Чжан. - Хорошо, теперь пройди пару шагов, посмотри на лестницу и поднимись на платформу.

Ян Конгшань слегка смещает свой захват, перехватывая меня повыше, а затем усиливает хватку.

- Ты слишком худой, тебе надо есть побольше, - говоря это, он спокойно и без усилий приближается к паланкину.

По правде говоря, на самом деле я ем много, но в последнее время я расту, и все калории ушли на мой рост, поэтому я и выгляжу таким тощим.

- Я съедаю весь свой обед каждый Божий день, будто ты не знаешь, - протестую я, прижимаясь к нему.

Следуя указаниям господина Чжана, он усаживает меня на стул, затем выпрямляется и ерошит мои волосы.

- Завтра я приготовлю тебе обед, и ты должен будешь съесть все.

Перед шелковой ширмой на паланкине стоит зонт, который Ян Конгшань, опустив меня, открывает.

- Так, после того, как Вы откроете зонтик, пройдите за Небесную Деву и сядьте по-турецки позади нее, - наставляет господин Чжан. – Миань-Миань, ты садишься на колени, да, вот так. Придется потерпеть, если Небесная Дева будет сидеть, скрестив ноги, будет не очень хорошо смотреться.

Когда процесс рассадки закончен, он призывает всех занять свои места и приготовиться поднять паланкин.

Господин Лю берет на себя счет, задающий ритм, а господин Чжан, стоя в стороне, наблюдает, чтобы все было выполнено точно и никто не сбивался с ритма

- Раз, два, три!

На третьем счете платформа дергается, а затем паланкин поднимается в воздух.

- Раз, два, три! Раз, два, три!

В спортзале эхом отдаются шаги и счет двадцати с лишним человек. Каждый раз, когда они добираются до цифры три, платформа слегка качается, и они делают один шаг вперед.

Господин Чжан был прав, паланкин движется довольно плавно, но это потому, что мы продвигаемся со скоростью улитки...

Репетиция заканчивается в девять, а когда мы возвращаемся домой, уже десять.

Ян Конгшань заходит со мной в дом, чтобы забрать Ян Ваньцю. Маленькая девочка спит на коврике для игры в маджонг на нашей деревянной кушетке. Ее лицо слегка раскраснелось, на висках видны следы пота. На нее наброшено покрывало, протез ноги прислонен к кофейному столику.

Поскольку у нас нет кондиционера, дедушка поставил наш вентилятор прямо перед диваном, а с помощью ручного вентилятора отгоняет комаров.

Ян Конгшань благодарит дедушку, затем осторожно берет девочку на руки и уходит. Я иду за ним, чтобы отнести ее протез.

Несмотря на летний зной маленький протез кажется ледяным. Я никогда не обращал внимания на то, что Ян Ваньцю была инвалидом, и никогда не относился к ней по-особенному, но сейчас, держа в руках настоящий протез ноги, я вдруг чувствую себя не в своей тарелке.

Это не потому, что я сочувствую ей или жалею ее, а просто потому, что мне становится очень грустно оттого, что она, будучи такой маленькой, пережила такую боль.

Не говоря уже о том, что биологический отец у нее - настоящая задница.

Добравшись до дома Ян Конгшаня, я поднимаюсь за ним наверх и впервые оказываюсь на таинственном втором этаже.

Здесь, наверху, три спальни. Одна - комната Ян Ваньцю, другая - библиотека, а двери последней комнаты закрыты, но думаю, что это комната Ян Конгшаня. Если бы это была видеоигра, сейчас я бы открыл новую часть карты.

Комната Ян Ваньцю розовая и девчачья, до краев забитая куклами, с розовым балдахином над изголовьем кровати. Я кладу протез рядом с тумбочкой, чтобы она могла сразу найти его утром.

Осторожно уложив ее в кровать, Ян Конгшань включает кондиционер и задергивает балдахин, после чего мы оба выходим из комнаты.

- Это была автомобильная авария.

Я уже собираюсь уходить, когда за моей спиной вдруг раздается голос Ян Конгшаня.

Я вопросительно смотрю на него; он стоит под навесом дома. Судя по тому, что он достает из кармана сигарету и зажигалку, похоже, в ближайшее время он не собирается возвращаться внутрь. Я стою на некотором расстоянии от него, его слова связывают меня так, что я не могу пошевелиться.

- Ты выглядел так, будто хочешь спросить об этом, - объясняет он с легким смешком, прежде чем наклонить голову, прикуривая. Его индекс настроения начинает падать.

Боясь расстроить его, как в прошлый раз, я спешу возразить:

- Если ты... Если не хочешь говорить, не надо.

Он прислоняется к перилам под навесом и выдыхает клуб дыма.

- Я хочу поговорить об этом, - говорит он. - Хочешь послушать?

В воздухе витает сладкий аромат роз, смешанный с соленым запахом моря, соединяясь с влажным туманом. Если бы эта смесь была духами, она пахла бы очарованием, нежностью и зрелостью одновременно.

Писатель Сэй Шонагон писал, что летние вечера прекрасны, и это правда. Мои летние вечера наполнены чарующими ароматами и чарующим Ян Конгшанем. Над головой мягко, умиротворяюще светит луна.

Разве хоть кто-нибудь смог бы отказать Ян Конгшаню? По крайней мере, точно не я.

Поэтому я отвечаю:

- Если ты хочешь говорить, то я буду слушать. - Я сжимаю и разжимаю пальцы.