Однако эволюционная теория игр достигла своего плато и затем сошла на нет. Поначалу она была "окружена большим ажиотажем", отмечает Самуэльсон, и "некоторое время (примерно до 1990-х годов) находилась в центре теории игр, а также, возможно, и экономической теории в целом. . . . В последнее время она отошла на второй план". Отчасти это отражает более широкую тенденцию: исследования кооперативных игр вышли из моды и сегодня привлекают мало внимания, в отличие от исследований некооперативных игр в теории игр. Разница должна быть интуитивно понятна, но все же уточним: "Теория некооперативных игр предполагает, что игроки действуют независимо друг от друга, и центральный вопрос заключается в том, может ли игрок получить выгоду от одностороннего отклонения. В теории кооперативных игр предполагается, что игроки могут образовывать коалиции, и центральный вопрос заключается в том, может ли группа игроков найти такое (обязательное) распределение доступных коалиции выплат, которое позволит им всем выиграть от создания коалиции".
В теории кооперативных игр игроки могут заключать обязывающие контракты и находить другие способы сотрудничества. На заре становления теории игр этому вопросу уделяли большое внимание такие ее гиганты, как Джон фон Нейман, Оскар Моргенштерн, Джон Нэш, Ллойд Шапли, Жерар Дебре и Герберт Шарф. Фактически, у истоков теории игр стояла кооперативная теория игр, предполагающая, что игроки могут создавать коалиции, в которых им будет лучше, чем если бы они действовали независимо друг от друга. Такой подход оказался весьма перспективным. Как объясняет экономист Эрик Маскин, модели теории игр с кооперацией характеризуются как более устойчивые, поскольку в них не возникает разрывов, характерных для некооперативных моделей. Кроме того, в них меньше внимания уделяется стратегиям игроков, а значение имеют только выгоды.
В дальнейшем основное внимание в этой области было сосредоточено на некооперативных играх. Фактически, все Нобелевские премии, присужденные в области теории игр, были получены за исследования исключительно в области некооперативной теории игр.Несмотря на благоприятное начало, - пишет Маскин, - теория кооперативных игр использовалась в экономике в качестве инструмента прогнозирования гораздо меньше, чем теория некооперативных игр". Сегодня, как отмечает Самуэльсон, "теория кооперативных игр, похоже, исчезла из экономики. В теоретических курсах для первокурсников обычно рассматриваются основы некооперативной теории игр, но может даже не упоминаться [кооперативное понятие]. Классические учебники, благодаря которым теория игр получила широкое распространение в экономике, - Фуденберг и Тироль (1991) и Майерсон (1991) - имеют уклон в сторону обсуждения некооперативной теории игр".
Это отражает, на мой взгляд, некоторое предубеждение против сотрудничества среди экономистов и теоретиков игр, которое я связываю с методологическим предпочтением индивидуализма в экономике - идеей, что исследовательские гипотезы и объяснения социального поведения должны исходить из индивидуальных действий на уровне игрока и основываться на изучении индивидуального поведения (будь то отдельный игрок, отдельная фирма или отдельная нация). В результате, я бы сказал, возникает тенденция не принимать во внимание результаты сотрудничества. Как отмечает Самуэльсон, если архетипическая дилемма заключенного приводит к сотрудничеству, теоретики игр делают вывод, что игра, выбранная для приближения к реальности, должна быть неверной. В "настоящей" дилемме заключенного сотрудничество никогда не будет рациональным выбором, а доминирующая стратегия - равновесие Нэша - потребует взаимного уклонения. В логику теории игр часто закладывается предубеждение против сотрудничества.
В некоторых работах по теории игр, специально посвященных кооперативам - в отличие от теории кооперативных игр , - показано, что кооперативы производителей и работников могут достигать выгодных равновесий и смягчать проблемы монополий и перенакопления капитала. В одной из первых фундаментальных работ по теории игр, посвященной закупочным кооперативам в сельском хозяйстве, Ричард Секстон обнаружил, что внутренняя работа кооперативов может приводить к равновесиям и что кооперативы могут играть роль "смягчителя избытка монопольной власти".
И здесь также не хватает надежных работ, которые позволили бы по-настоящему разложить проблемы или создать теорию кооперирования. В целом Самуэльсон призывает к "новой работе в теории кооперативных игр", что, несомненно, правильно. Кооперативная, в отличие от некооперативной, теория игр все еще недостаточно изучена. До тех пор, пока это не изменится и не появятся положительные результаты, нет смысла строить социальную теорию реального мира на фундаменте теории игр.
Обоснование политической теории кооперизма
Мы должны по-новому представить себе кооперацию в наше время, не утопически, не сепаратистски, не эволюционно, и уж тем более не исключающе, а скорее инклюзивно и открыто. Учитывая нашу вновь обретенную взаимозависимость, нам необходима практика сотрудничества, построенная на фундаменте уже существующих и успешных кооперативных правовых форм. Вместо того чтобы возвращаться к политэкономии XIX века, к сепаратистской или эволюционной теории, лучше вернуться к проверенным ценностям сотрудничества и представить новую теорию кооперирования для нашего времени.
Сегодня мы находимся не там, где был Кропоткин, писавший в конце XIX века. Мы живем в мире, который необратимо изменился и находится на краю пропасти. Наша природная среда изменилась настолько радикально, что наше выживание как вида теперь в гораздо большей степени зависит от нашей политики и решений, от нашего выбора. Климатический кризис фактически изменил уравнение. Мы, люди, теперь взаимозависимы так, как не могли себе представить ни Оуэн, ни Фурье, ни Дю Буа, ни Кропоткин. Это означает, что мы должны выбрать сотрудничество не как вопрос естественного отбора или утопического видения, не как нечто, продиктованное экономическими законами капитала или накопления, а как наш экзистенциальный выбор и единственный жизнеспособный путь к устойчивости.
Путь вперед состоит в том, чтобы объединить, усилить и усугубить сотрудничество в политическую, экономическую и социальную теорию кооперирования: дистиллировать силу сотрудничества и сконцентрировать ее в интегрированной структуре, которая расширяет и усиливает сотрудничество. Начать следует с теории, которая фокусируется на процессе сотрудничества, а не на отдельных людях или таких субъектах, как государство. Процессуальная теория, подобная "процессуальной социологии" Эндрю Эббота, кооперирует процессы сотрудничества, а не ставит в центр анализа отдельного человека или административное государство. Процессуальная теория лучше отражает наше человеческое состояние. Она соответствует, как считает Эбботт, идее о том, "что все в социальном мире постоянно находится в процессе создания, переделки и переделки себя (и других вещей), мгновение за мгновением". Она отдает предпочтение действиям людей в их взаимодействии, так же как теория материальных интересов (см. главу 3) отдает предпочтение действиям и глаголам перед статичными объектами. Теория кооперирования, вместо того чтобы отталкиваться от двух субъектов, находящихся на крайних полюсах политической дискуссии (индивиды и административное государство), отдает предпочтение совместным действиям людей, их кооперативному праксису.
Начиная с процессов кооперации, мы видим, что некоторые формы сотрудничества более выгодны, чем другие. Например, кооперация работников особенно эффективна для снижения неравенства. Но некоторые формы могут быть еще более мощными, когда они сочетаются с другими формами кооперации, такими как потребительские кооперативы, или усиливаются за счет создания объединенного кредитного союза, или удваиваются за счет соблюдения основных принципов демократического участия и устойчивости. Таким образом, в основе кооперирования лежат три основных принципа: концентрированный и комбинированный; обдуманный и избранный; открытый и инклюзивный.
Концентрированные и компаундированные
Политическая теория кооперизма стремится, во-первых, распространить существующие формы сотрудничества на другие аспекты нашей жизни, а во-вторых, что, возможно, более важно, сконцентрировать сотрудничество. Коэперизм исходит из признания того, что, хотя все формы сотрудничества полезны, некоторые его проявления более верны основным ценностям и принципам сотрудничества, чем другие. Кооперация отдает предпочтение и поощряет те формы сотрудничества, которые приносят наибольшую пользу, и объединяет их в интегрированную сеть сотрудничества. К ним относятся рабочие кооперативы, искренне преданные целям демократического участия, справедливого распределения богатства и бережного отношения к окружающей среде. (Например, не все ESOP одинаково привержены принципам партисипативного управления, а некоторые сохраняют "нисходящий" стиль управления; не все рабочие кооперативы одинаково ориентированы на решение экологических проблем). К ним относятся потребительские и производственные кооперативы, которые действительно уважают взаимосвязь между потреблением и окружающей средой, либо стремятся к сокращению потребления или улучшению условий труда. В их число могут входить некоторые, но не все, кооперативы розничной торговли. (Не все розничные кооперативы вносят такой же вклад в миссию кооперации, как другие; некоторые из них в большей степени ориентированы на прибыльность розничных компаний-членов). Аналогичным образом, они могут включать некоторые некоммерческие организации, которые стремятся следовать принципам кооперативов. (Не все. Некоторые из них эффективно работают в режиме жесткой иерархии и не дают людям, работающим в них, права голоса в управлении или руководстве некоммерческой организацией. Это относится даже к небольшим некоммерческим организациям, которые могут управляться сверху вниз исполнительным директором). Суть в том, чтобы в рамках кооперирования поощрялись те инициативы, которые в наибольшей степени способствуют реализации основных принципов.