Глава 1

Тонкие озорные пальцы играли с волосками на его груди, прокладывая воображаемые дорожки, уходящие на юг. Николас нашёл очень приятным способ, каким его встряхнули ото сна. Не поднимая век, он лениво улыбнулся. Исследование продолжилось вдоль его живота, достигло паха.

Тёплая ладонь обхватила пульсирующую твёрдость, попробовала почти с любопытством, словно женщина, чьё имя он не мог вспомнить, уже не провела всю ночь, используя его очень изобретательно.

— Доброе утро… Она поздоровалась хриплым ото сна голосом, в котором слышались проблески весёлого самодовольства. Возможно, девушка не знала особенностей работы мужского организма и подумала, что причиной такой реакции стало её присутствие, а Николас, как истинный джентльмен, позволит ей в это поверить. Несмотря на напряжение в мочевом пузыре и острую необходимость сбегать в туалет, он позволит ей играть с ним, как ей вздумается. Рука сменилась влажным, горячим ртом, и Николас со вздохом чистого наслаждения вынужден был признать, — девушка настоящий эксперт в искусстве секса.

Она сочетала движения головы с движениями языка, помогала себе руками, контролируя рвотный рефлекс, и стараясь захватить глубже. Николас открыл глаза, чтобы посмотреть на рыжеватую голову, что прикрывала его пах, скрывая от него великолепное зрелище. Он сместил в сторону её волосы и задохнулся при виде пухлых губ, обхвативших член.

— Сладкая, ты настоящее чудо.

Она заглотила последний раз, облизала всю длину, сделав язык плоским, и улыбнулась.

Не спрашивая разрешения, девушка поднялась во всей своей бесстыдной красе и попыталась сесть на него.

— Ай, сначала презерватив… Николас её остановил и потянулся к прикроватной тумбочке, где, как он помнил, оставил открытую упаковку. Взял пакетик, разорвал зубами и развернул латекс, раскатывая плотно. Николас сполз ниже, схватил одно из её упругих бёдер и жестом приказал устроиться на его лице. Она подчинилась, а когда его язык стал ласкать её складки, вздрогнула.

Николас сделал всё возможное, чтобы возбудить её. Он просунул внутрь палец, проверяя влажность, и, обнаружив, что девушка готова, передвинулся на пятках, чтобы приблизиться к лону.

Он не понимал, почему большинство женщин полностью выбриты, как цыпочка, в которую он проникал в этот момент. Николас вырос на хлебе с маслом и порнографических журналах, украденных у старших братьев его друзей. Женщины на тех фотографиях были настоящими, мягкими и не возражали против волос, которыми их наделила природа.

Мужчина перестал думать о винтажном порно и сосредоточился на колышущейся груди, которой девица размахивала перед его лицом. Николас слегка приподнял голову и захватил губами сосок, начав сосать и облизывать, пока не почувствовал, как тот налился и стал щекотать язык своей твёрдостью. Николас надеялся, что она не будет медлить, рыцарство диктовало, что он должен позволить женщине кончить первой, но в десять часов у него была назначена встреча с клиентом, который ради этого специально приехал из Бари.

Он сдвинул её в сторону, схватил за бёдра и поставил на колени. Мгновение он наслаждался видом упругих округлых ягодиц, затем проник, вырвав у женщины стон; Николас не знал пощады, пока она не закричала, что да, он жеребец, и она наслаждается, как никогда раньше.

Этих нескольких слов было достаточно, чтобы откинуть его к собственному удовольствию. Усилив захват, Николас толкался всё сильнее, пока оргазм не опустошил его, а желание покинуть эту кровать и эту женщину не стало настойчивым.

Николас обнял её, как обычно, посчитав, что объятий и нескольких поцелуев без языков было вполне достаточно, а затем вскочил на ноги.

— Можно мне воспользоваться душем? — спросил он.

— Валяй, — ответила она, сжимая подушку.

Николас прошёл в маленькую ванную комнату, затем поспешно оделся, бросая осторожные взгляды в сторону лежащей девушки (вроде её звали Катерина), которая снова заснула. Что к лучшему, так он мог избежать неприятного момента, когда она предложит обменяться номерами телефонов, а ему придётся выкручиваться, придумывая неправдоподобный предлог.

С ещё влажными после душа волосами мужчина вышел на улицу и отправился на поиски своего автомобиля Smart, проверяя время на стальном хронографе. До назначенной встречи оставался целый час, поэтому он расслабился. Зашёл в бар, заказал латте и круассан, затем просмотрел новости в газете. Движение транспорта ещё не стало интенсивным, но, опять же, в июле Рим пустел. И пока жевал последний кусочек круассана, Николас разглядывал очертания базилики Сан-Джованни.

Свою машину Николас припарковал вторым рядом на улице Мерулана, поэтому он поспешил уехать, пока какой-нибудь ретивый полицейский не прилепил на лобовое стекло штраф. Мать позвонила ему как раз в тот момент, когда он поворачивал на кольцевую дорогу, чтобы отправиться на север города. Этот звонок стал своего рода ритуалом, и повторялся каждый день, словно Николас был ещё ребёнком, а не тридцатисемилетним мужчиной.

Родители считали его гордостью семьи де Лука. Он был первым из всех кузенов, кто получил высшее образование и как любил повторять отец, этим почтил прапрадедов из Абруццо, которые несколькими поколениями ранее пересекли Апеннины в поисках удачи в столице.

И всё же в сердце женщины, родившей его, оставалась заноза.

«Ты прекрасен как солнце, почему бы тебе не найти хорошую девушку и не создать семью?» Именно этой фразой она отчитала сына, когда Николас зашёл к ней на воскресный обед. Его дед, который умер в прошлом году, и успевший прежде похоронить трёх жён и несколько любовниц, как говорили, передал по наследству в крови своё чрезмерное рвение.

Николас считал себя достойным наследником в плане завоеваний; однако он никогда не женится и не произведёт на свет детей. Мужчина был прагматиком и обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, — он никогда не будет верен ни одной женщине и не пожертвует своей свободой во имя потомства, которое в лучшем случае будет приходить к нему на воскресный обед. Николас почувствовал, как внутри что-то сжимается от чувства вины, застывшей в самой его потаённой части.

Затем он подумал о своих родителях. Его отец работал консьержем в здании на улице Кассия, а мать обеспечивала домашнее хозяйство, занимаясь шитьём. Жертвы, на которые они пошли, чтобы Николас смог учиться в университете, не поддаются подсчёту, и, хотя родители не считали их жертвами, самым роскошным отдыхом, который предки себе позволили, были две летние недели на берегу моря в Гаттео.

Николас подумывал зарезервировать в августе неделю отдыха на Форментере.

Понте Фламинио выделялся издалека своими высокими колоннами, с которых орлы и фонарные столбы наблюдали за Римом. Район Париоли встречал Николаса элегантностью начала XX века. Украшенные искусной лепниной дворцы чередовались с более современными зданиями, а по тротуарам, затенённым лиственными деревьями, хозяева прогуливались с собаками и спешили офисные служащие.

Николас припарковал Smart плавным и быстрым манёвром.

Офис, где он работал, располагался в здании, которое раньше было резиденцией фашистского генерала, по крайней мере, так он слышал от главного партнёра фирмы, Уолтера Д'Амброзио. Декор белого цвета окаймлял оконные рамы и тянулся вдоль балконов, поддерживаемых могучими плечами неутомимых атлетов.

И тут он увидел её.

Грейс.

Она только что завернула из-за угла здания и уверенным шагом шла вперёд. Походка скрывала высокомерие, облагороженное лёгким покачиванием стройных бедер. Казалось, Грейс по ошибке попала из другой эпохи, которая цеплялась за неё аурой чувственного декаданса. Она была женственной во всём, от длинных, ниспадающих волос до кончиков туфель на каблуках.

Когда Д'Амброзио объявил о появлении в офисе ещё одного секретаря в дополнение к тому, что работал у них более пяти лет, занимаясь всем на свете, Николас не удивился, учитывая как сильно возросло количество счетов, документов и контактов за последнее время, когда фирма расширила свои интересы на спортивные клубы. Чего Николас никак не ожидал, так это увидеть надменное и отстранённое создание, не обладающее ни малейшей долей той запоминающейся привлекательности, которая была присуща многим его завоеваниям, но скрывающее за своими сдержанными манерами и безупречной дикцией обаяние, которое с возрастом обогатят тёплые оттенки.

При ближайшем рассмотрении Грейс не обладала даже внешностью секретарши, не говоря уже о поведении. Из опыта, а также из общепринятого мнения, клерк низшего звена не одевался с такой изысканной элегантностью, а когда девушку просили приготовить кофе, она эту простую просьбу не выполняла, а будто делала одолжение. По словам Д'Амброзио, Грейс Ринальди была гораздо больше, чем секретарь. Она свободно владела тремя языками, могла вести телефонный разговор на английском, и спустя несколько дней после начала работы во время телефонной конференции со шведским клиентом спасла их от тупика, возникшего из-за языкового недопонимания.

Привлекательная, чувственная, умная. Грейс была запретна для него, потому что принадлежала к одной из немногих категорий женщин, которых Николас считал неприкасаемыми: коллеги и бывшие девушки друзей.

Николас торопливо включил автомобильную сигнализацию и поспешил перейти улицу, но вынужден был остановиться на пешеходном островке, чтобы пропустить автобус, который скрыл ему вид на Грейс. Дойдя до противоположного тротуара, он увидел, как она вошла в здание и скрылась за массивной дверью с большим золотыми кольцами.