"Абсолютно, позитивно, бесповоротно: нет, нет, нет", - ответил Самнер. "Она не будет занимать руководящую или оперативную должность в компании. Я сказал, и я серьезно это говорю, что для Viacom будет лучше, если она узнает и поймет как можно больше о компании через взаимодействие с реальными менеджерами, потому что когда-нибудь, я надеюсь, в далеком будущем, меня не станет. И тогда она, возможно, станет контролирующим акционером. Но она не будет занимать руководящую должность".
В свою очередь, Шари была не заинтересована в титулах, не дающих никаких полномочий. После своих комментариев в газете Times Самнер предложил ей должность заместителя председателя, что явно позиционировало ее как его наследницу. "Должен быть план преемственности", - подчеркнул он.
Но она отказала ему, мотивируя это тем, что и так проводит слишком много времени в Нью-Йорке вдали от детей. Она чувствовала себя виноватой, когда ее не было дома, чтобы приготовить для них домашний ужин, даже когда она занималась расширением своих управленческих обязанностей - напряжение, которое, как и многие женщины, имеющие детей и карьеру, она так и не смогла полностью разрешить.
Самнер не хотел ничего слышать и гневно повысил голос. "В таком случае я выкидываю вас из совета директоров", - сказал он.
"Хорошо, сбросьте меня", - ответила она.
Она заподозрила, что он блефует, и это оказалось верным, поскольку он не пытался ее отстранить.
В 2005 г. Самнер заявил газете Los Angeles Times, что "контроль над компанией, скорее всего, перейдет к Шари", а через год Брент предпринял экстраординарный шаг - подал иск о ликвидации National Amusements, чтобы получить стоимость своей шестой части акций, которую он оценивал тогда примерно в 1,3 млрд. долл. Самнер был взбешен этим иском - настолько, насколько его коллеги по Viacom никогда не видели. Брент утверждал, что отец лишил его всех значимых обязанностей, что его должность директора National Amusements была "номинальной", что отец и сестра закрыли ему доступ к информации. Самнер, разумеется, никогда бы не допустил распада империи, на создание которой он потратил всю свою жизнь. Он активно боролся с сыном в суде и, проиграв несколько попыток добиться отказа в иске, согласился выкупить долю Брента за 240 млн. долларов - по любым меркам это целое состояние, но лишь малая часть его стоимости. Разрыв с сыном казался непоправимым. Брент поклялся никогда больше не разговаривать с отцом.
По условиям мирового соглашения доля Самнера в National Amusements увеличилась с двух третей до 80%, а оставшиеся 20% достались Шари.
Когда Шари пришла в компанию в 1994 году, руководство National Amusements, как и подконтрольных ей компаний, не говоря уже об индустрии развлечений в целом, было уделом мужчин, большинство из которых, как и ее отец, были на поколение старше. Однажды, когда она сопровождала отца в офис компании Viacom, ее тогдашний президент, сереброволосый Мел Кармазин, с сарказмом спросил: " Это что, день приведения дочери на работу?". Кармазин пренебрежительно назвал ее " Самнер в юбке", и это прозвище прижилось и широко распространилось в компании. Прекрасно понимая это, Шари ступала осторожно. При встрече с другими сотрудниками она старалась показать, что слушает их. Это привело к тому, что она стала задавать случайные вопросы, а позже и вносить предложения.
Несмотря на то, что Шари была его дочерью и преемницей на посту председателя, Самнер часто пренебрежительно относился к ее идеям и принижал ее на совещаниях. Но после периодических вспышек гнева, направленных на дочь, он звонил Таду Янковски, руководителю компании National Amusements, который несколько десятилетий назад был ассистентом Самнера в Бостонском университете и работал на Самнера с момента его окончания. "С Шари все в порядке?" спросил Самнер, а затем призвал Янковски "позаботиться о ней".
Самнер, возможно, и любил Шари, но как руководитель он предъявлял к ней такие же высокие требования, как и ко всем остальным, кто работал на него, возможно, даже более высокие. Когда речь шла о бизнесе, Самнер часто относился к ней как к сопернику, еще одному конкуренту, которого нужно победить. Однажды в День отца Шари обыграла его в теннис (Самнер играл с ракеткой, пристегнутой к правой руке из-за травмы кисти). Он не стал ее поздравлять. "Разве ты не рад, что я выиграла?" - спросила она.
"Нет", - ответил он.
В другой раз они играли в карты на корпоративном самолете по копейке за очко. Дауман был рядом и присоединился к игре. После того как Самнер проиграл, он изменил правила так, что выиграл он. Шари отказалась платить, но Дауман заплатил. В какой-то момент Шари поняла, что между ней и ее отцом есть принципиальная разница: он всегда должен был выигрывать. Она просто не хотела проигрывать.
Самнер относился к другим руководителям так же, как к своей дочери, даже к Янковскому. Иногда он доходил до того, что увольнял их. На следующий день он вел себя так, как будто ничего не произошло.
Однако иногда Самнер заходил слишком далеко. В 2004 г. он надиктовал членам совета директоров Viacom язвительную записку, в которой критиковал работу и интеллект Кармазина. Секретарша набрала текст, содержащий ненормативную лексику, и по ошибке отправила его Кармазину. Кармазин ворвался в кабинет Самнера с копией письма и заявил, что не потерпит такого обращения. Он покинул компанию, и Самнер заменил его сопрезидентами - Томом Фрестоном, главой MTV, и Лесли Мунвзом, руководившим CBS, устроив соревнование двух человек за право сменить Самнера на посту генерального директора.
В том же году, когда он назвал Шари своим преемником на посту председателя совета директоров, Самнер предложил разделить Viacom на две публично торгуемые компании: Viacom, которой принадлежали бы Paramount Pictures и кабельные каналы, и CBS, которая сохранила бы вещательную сеть и издательство Simon & Schuster. В том году акции Viacom упали на 18%, и тот факт, что компания все же выплатила Самнеру и двум другим руководителям 160 млн. долларов, вызвал иск акционеров с требованием вернуть эти деньги и пересмотреть политику вознаграждения. Разделение компании, по мнению Самнера, позволит снизить стоимость быстрорастущих кабельных и развлекательных активов за счет более медленного роста вещательного и издательского бизнеса.
Это также позволило решить сложную проблему, связанную с тем, кто будет назначен главным исполнительным директором Viacom после ухода Самнера. Самнер хотел оставить в компании и Фрестона, и Мунвеса, но ни один из них не согласился бы работать на другого. Теперь каждый из них мог стать самостоятельным руководителем.
Другой проблемой был контроль над голосованием. Самнер долгое время был недоволен существованием так называемой "скидки Редстоуна" - более низкой ценой акций, поскольку акции National Amusements, принадлежащие Самнеру, имели право голоса, а акции обычных акционеров - нет. Чтобы решить эту проблему, в уставах обеих компаний было указано, что в каждой из них должно быть большинство "независимых" директоров - т.е. не работающих на Sumner и не связанных с ним. Самнер понимал, что это не более чем витрина. Он все равно мог сместить любого директора, не подчинившегося ему, будь то "независимый" или нет.
Шари категорически возражала против этого шага. Она считала, что невозможность выбора между двумя претендентами на высший пост не является причиной для разделения компании. Viacom была вертикально интегрированной развлекательной компанией: ее студии производили и продавали контент для своих кабельных и вещательных компаний. Ее конкуренты, такие как Disney и Fox, двигались в противоположном направлении. К тому же ее больший размер давал ей больше возможностей для переговоров с кабельными дистрибьюторами. Идея о том, что медиакомпании могут обойти кабельных операторов и продавать свою продукцию напрямую потребителям, только набирала обороты. В будущем для прямых продаж потребителям масштаб был жизненно необходим.
Самнер никогда не проявлял особой терпимости к руководителям, которые не соглашались с ним по важным вопросам. Но он не мог уволить собственную дочь. Самнер попытался убедить ее поддержать разделение, а когда это не удалось, сказал ей, что все равно пойдет на это.
Она сказала ему, что он не прав, но она его поддержит. Он хотел назначить ее заместителем председателя совета директоров обеих компаний, но она все еще не хотела получать должность без каких-либо обязанностей. В конце концов она согласилась после того, как Фредерик Салерно, давний директор Viacom и доверенное лицо ее отца, заверил ее, что она сможет помочь сформировать новые советы директоров.
После разделения компаний и в рамках урегулирования иска акционеров они согласились назначить семь новых директоров: четырех - в совет директоров CBS и трех - в совет директоров Viacom. Тремя из этих новых директоров стали женщины - первые женщины, вошедшие в совет директоров помимо самой Шари. Джудит А. Спрейзер, бывший руководитель компании Sara Lee, была назначена председателем комитета по вознаграждениям CBS.
Самнер выпустил пресс-релиз, в котором обещал, что оплата труда руководителей CBS и Viacom будет более тесно связана с результатами деятельности компаний, в чем он, по его словам, давно убежден. Однако введение новых членов совета директоров мало повлияло на реальную работу компаний. Самнер опирался на нескольких доверенных лиц и ожидал, что другие члены совета будут соглашаться с их решениями. Уже через год Шпрайзер вступила в конфликт с Мунвесом, который не считал ее "командным игроком". Она и две другие женщины уволились, заявив Шари, что чувствуют себя маргиналами и неэффективными. Они чувствовали себя замордованными.