— Целую тебя, — сказал он.

Его рот накрыл ее, горячий, со вкусом клубники и меда. Она знала, что должна была остановить его. Часть нее говорила, что это не могло произойти. Но Фордхэма Оливье было не остановить. Он был ураганом, крушащим ее сердце. Его рот опустошал ее.

Все замедлилось в этот миг, в эту секунду, когда его тело прижало ее к его кровати, и его вкус был на ее губах, вызывая желание. Она хотела этого. Даже если он до этого говорил нет, она так не говорила. Было сложно думать, пока его язык проникал в ее рот и касался ее языка.

— Боги, — выдохнула она.

А потом силой воли она использовала магию воздуха, чтобы оттолкнуть его от себя.

Она слезла с кровати, грудь вздымалась, шнурки были развязаны, платье сдвинулось. Она сделала бы все для него в эту ночь. Все. Но не так. Не после сегодня.

Фордхэм очнулся от удара ее магией. Его глаза округлились.

— Керриган, я…

— Лучше уйди.

— Я не должен был…

— Не должен, — сказала она. — Ты сказал мне, что мы не могли быть вместе, потому что ты проклят. Что я не могу получить это. Что — то изменилось?

Он выпрямился от жестокой реальности.

— Нет. Не изменилось.

Она кивнула, скрипнув зубами.

— Это из — за того, что случилось с Дацией?

— Нет, — прорычал он, отходя от нее, словно она ударила его по лицу. — Не упоминай ее.

Керриган встревожилась. Прескотт говорил не называть ее имя, но она не думала, что это вызовет такую реакцию. Он все еще любил ее? В этом было дело?

— Фордхэм, я… — теперь она лишилась дара речи.

Он драматично поклонился.

— Миледи.

Он пропал из комнаты и захлопнул дверь между ними.

Керриган рухнула. Она совершила ужасную ошибку. Оттолкнула его, упомянула Дацию. Почему все не могло быть весело и просто? Она была бы не в первый раз с мужчиной. Не нужно было усложнять. Но это был Фордхэм. С ним не было веселья. Все означало многое, ощущалось сильнее, и желаний было больше. Она достаточно долго врала себе. Обо всем. Она не могла врать себе насчет него.