— Может быть, у него были красивые глаза.

Смех вырывается из моей груди, когда я беру еще одно ребрышко. Тишина затягивается, я откусываю кусочек, прежде чем ответить.

— Не думаю, что ты именно поэтому вырываешь глазные яблоки из черепов своих жертв.

Слоан склоняет голову набок, ее глаза сияют, пока она оценивает меня.

— Нет?

— Нет. Определенно нет.

— Тогда зачем я это делаю?

Я пожимаю плечами, не готовый встретиться с ней взглядом, несмотря на то, как он манит меня.

— Думаю, глаза — это зеркало души?

Слоан усмехается, и я поднимаю взгляд, видя, как она качает головой.

— Не, больше похоже на «приручи ворона, и он выклюет тебе глаза».

Я наклоняю голову, пытаясь расшифровать смысл ее слов. О Слоан известно очень мало, не так уж много просочилось в прессу. Она специализируется на других серийных убийцах и оставляет за собой запутанное место преступления. На этом все. Любые другие теории у ФБР относительно Ткачихи Сфер ничего особенного из себя не представляют. Из прочитанного, идея о том, что неуловимый мститель — женщина, даже не приходила в их маленькие заурядные мозги. Каким бы ни было ее прошлое и мотивы, что бы она ни подразумевала под своим убийством, все по-прежнему скрыто.

С той секунды, как мы встретились, она подпитала мое любопытство, тлеющие угли вспыхнули, и теперь она разожгла первую ниточку пламени.

Я хочу знать. Я хочу знать правду.

И, может быть, я хочу, чтобы она испытывала такое же любопытство ко мне.

— Ты знала, что это я убил Тони Уотсона, Портового убийцу? — спрашиваю я.

Она отнимает бокал с пивом от губ, ее движение медленное, глаза прикованы к моим.

— Это был ты?

Я киваю.

— Я думала, он подрался с тем, кого сам пытался убить.

— Отчасти правильно. Он полез драться, изо всех сил старался убить меня, но у него не получилось, — этот кусок дерьма, Уотсон… Я бил его до тех пор, пока у него не треснул череп, а тело не задергалось в конвульсиях, а затем наблюдал, как последний, кровавый, булькающий выдох вырвался из его выбитых зубов и разбитых губ. Когда его тело успокоилось, я оставил его в переулке на съедение крысам.

Это было некрасивое убийство. Не элегантное. Без наигранности и продуманности. Это было интуитивно и грубо.

И я наслаждался каждой гребаной секундой.

— Уотсон был не так глуп, как я думал. Он поймал меня, когда я следил за ним. Пытался устроить мне засаду.

Задумчивое «хм» слетает с поджатых губ Слоан.

— Я расстроена.

— Потому что он не убил меня первым? Как грубо, Черная птичка. Я обиделся.

— Нет, — говорит она вслед за лающим смехом. — Просто у меня был очень классный план для него. Тела его последних пяти убитых уже отмечены на моей паутине, — говорит она. Ее липкие пальцы танцуют в моем направлении, как будто чертят узор в воздухе. Она даже не поднимает глаз. Ведет себя так, будто не делает грандиозное откровение между нами.

Отмечены. В паутине.

— Наверное, это даже не было важно. Похоже, что тупоголовые придурки из ФБР еще не поняли ничего. Но даже в этом случае… ты взял и все испортил, — продолжает Слоан, не отрывая взгляда от следующей косточки, которую отрывает от ребер. Тяжелый вздох вырывается из ее губ, она подносит к губам мясо. — Думаю, я должна быть благодарна. Возможно, я тоже недооценила бы Уотсона. Учитывая, что Бриско так легко загнал меня в свою клетку, а он был ленивым придурком, не уверена, что смогла бы отбиться от Уотсона так же хорошо, как ты, — ее яркие, необычные глаза находят мои сквозь пряди черных волос, упавшие на лоб, и их очаровательный блеск сдирает кожу с моей почерневшей души. — Кстати, мне физически больно признавать это. Но сильно себя не восхваляй, красавчик.

Ухмылка расползается по моим губам.

— Ты считаешь меня красивым.

— Я буквально только что сказала, чтобы ты себя не восхвалял из-за истории с Уотсоном. Это относится и к твоей привлекательности, — говорит Слоан, эпично закатывая глаза, одно из ее век подергивается. — Кроме того, ты и так это знаешь.

Моя улыбка становится немного шире, но я прячу ее за краем своего бокала. Наши взгляды остаются прикованными друг к другу, пока Слоан, наконец, не выходит из транса и не отводит взгляд, легкий румянец заливает ее веснушчатые щечки.

— Ну, а ты добралась до Билла Фэрбенкса раньше, чем я, — говорю я, — так что, думаю, мы квиты.

Глаза Слоан расширяются, ее густые темные ресницы поднимаются к бровям.

— Ты охотился за ним? — спрашивает она, когда я киваю ей и приподнимаю одно плечо. Раньше меня раздражало, что я потерял Фэрбенкса, даже если это произошло из-за Ткачихи Сфер, которую я считал своим кумиром. Но сейчас? Узнав, что за всей этой паутиной стоит девушка? Я бы снова проиграл ей, лишь бы увидеть, как горят гордостью ее глаза. Может быть, и не один раз.

Уголок нижней губы Слоан поджимается между зубами, она пытается скрыть свою злую усмешку.

— Я понятия не имела, что ты охотился за Фэрбенксом.

— Я следил за ним два года.

— Правда?

— Я планировал взять его за год до тебя, но он переехал, я не успел. Мне потребовалось несколько месяцев, чтобы снова найти его. А потом куски его тела были нанизаны на рыболовную леску с выколотыми глазными яблоками.

Слоан фыркает, но я вижу искру, вспыхивающую в ее усталых глазах. Она садится немного прямее, ерзая на сиденье.

— Я их не выкалываю, Палач. Вырываю. Деликатно. Как настоящая леди, — Слоан засовывает палец за щеку, обхватывает губами, и с хлопком высовывает. — Вот так.

Я фыркаю от смеха, и Слоан одаривает меня сияющей улыбкой.

— Виноват.

Слоан поворачивает свою улыбку к столу, у меня уже нервы сдают, а ее взгляд скользит по обстановке. Она берет немного картошки фри, ее взгляд все еще скользит по посетителям, потом она отодвигает тарелку с ребрышками к краю стола.

Она хочет уйти

И если она это сделает, я никогда больше ее не увижу. Она, черт возьми, сделает для этого все возможное.

Я прочищаю горло.

— Ты когда-нибудь слышала о серии убийств в национальных парках Орегона и Вашингтона?

Внимание Слоан возвращается ко мне, и она прищуривает глаза. Между ее темными бровями появляется едва заметная складка. Легкое покачивание головой — единственный ответ.

— Убийца — призрак. Профильный. Требовательный и очень, очень осторожный, — продолжаю я. — Он предпочитает пеших туристов. Отдыхающих. Кочевников, одиночек в охотничьих угодьях. Он пытает их, потом кладет труп лицом на восток в густо заросшей лесом местности, помазав лоб крестом.

Тонкая маска Слоан дрогнула. В глубине души она — настоящий хищник, учуявший след. Я почти вижу, как ее мысли закручиваются спиралью в голове.

Эти детали — следы, по которым может пройти любой талантливый охотник.

— Сколько уже убито?

— Двенадцать, хотя могло быть и больше. Но об этом мало кто говорит.

Слоан хмурит брови. В зелено-золотистой глубине ее карих глаз вспыхивает искра.

— Почему? Боятся спугнуть убийцу?

— Возможно.

— И откуда ты об этом знаешь?

— Точно так же, как ты знала, кто такой «Зверь из Байо». Знать — это моя работа, — я подмигиваю. Взгляд Слоан скользит по моим губам, задерживается на шраме, прежде чем вернуться к моим глазам. Я кладу руки на стол и наклоняюсь ближе. — Что скажешь о дружеском соревновании? Первый, кто победит, должен убить его.

Ее спина опирается на виниловую подушку кабинки, она барабанит по столу своим облупившимся кроваво-красным маникюром. Покусывает свою потрескавшуюся нижнюю губу в течение долгого, молчаливого мгновения, внимательно изучая мои черты. Я чувствую ее взгляд своей кожей. И глубоко внутри. Это пробуждает ощущение, за которым я всегда гоняюсь, но никогда не могу ухватиться.

Риск меня не пугает. Награда не насыщает.

До сих пор.

Барабанная дробь ее пальцев прекращается.

— Какого рода соревнование? — спрашивает Слоан.

Я подзываю официантку и жестом прошу счет, когда она ловит мой взгляд.

— Просто небольшая игра. Давай сходим за мороженым, и тогда сможем все обсудить.

Я смотрю на Слоан с хитрой улыбкой.

Злобной и желанной.

…Коварной.

— Ты же знаешь, как говорят, Черная птичка: «играть все любят, пока кто-нибудь не потеряет глаз», — шепчу я. — И вот тогда начинается настоящее веселье.