2 РАЗВЛЕЧЕНИЯ И ИГРЫ

РОУЭН

Ткачиха сфер.

Я сижу за столом напротив гребаной Ткачихи.

И она чертовски красива.

Волосы цвета воронова крыла. Теплые карие глаза. Россыпь веснушек на щеках и маленьком носике, который немного покраснел. Она прочищает горло и делает большой глоток пива, а затем хмурится, ее взгляд прикован к бокалу, когда она отодвигает его.

— Ты заболела, — говорю я.

Глаза Слоан встречаются с моим настороженным взглядом, потом ее внимание переключается на наше окружение. Ее острый взгляд лишь на мгновение задерживается на одном столике с посетителями, прежде чем переместиться на следующий. Слоан очень нервная девушка.

Ну, это оправданно, учитывая все обстоятельства.

— Три дня в этой адской дыре сказались на мне. Слава богу, черт возьми, что там была вода, — она тянется к диспенсеру для салфеток и достает одну, чтобы высморкаться. Ее взгляд снова встречается с моим, ненадолго задерживается. — Спасибо, что выпустил меня.

Я пожимаю плечами и потягиваю пиво, молча наблюдая, как ее взгляд скользит к официанту, который выходит из кухни с заказом для другого столика. Слоан попросила кабинку на полпути к окну, указав именно на ту, которую она хотела, когда хозяйка провела нас в другое место. Теперь я понимаю почему. Мы сидим на равном расстоянии между парадным входом и запасным выходом рядом с туалетами и кухней.

Она всегда такая взбалмошная, или время, проведенное в клетке Альберта, напугало ее? Или это из-за меня?

Она мудра, раз проявляет осторожность.

Мои глаза не отрываются от нее, и я пользуюсь возможностью открыто оценить свою спутницу по ужину, пока она осматривает ресторан. Слоан перекидывает влажные волосы через плечо, и мой взгляд опускается к ее груди, как это происходит каждые две минуты с тех пор, как она вышла из ванной Альберта Бриско в футболке «Pink Floyd» и без лифчика.

Без лифчика.

Эта мысль эхом отдается в моем мозгу, как церковные колокола ясным воскресным утром.

Ее тело соблазнительное и сильное, она сотворила какое-то колдовство над украденной одеждой, которая должна выглядеть совсем не сексуально, учитывая, что она взята из шкафа Бриско. Даже его джинсы хорошо смотрятся: подолы длинных штанин закатаны до лодыжек, а мешковатая талия перетянута двумя красными платками, связанными вместе, образуя импровизированный пояс. Она завязала низ футболки узлом так, что она стягивается на талии, показывая полоску соблазнительной кожи и проколотый пупок, когда с измученным вздохом откидывается на спинку кабинки.

Без лифчика.

Мне нужно взять себя в руки. Ради всего святого, она же Ткачиха Сфер. Если она поймает меня на том, что я пялюсь, то выколет мне глаза и намотает на леску прежде, чем я произнесу слова «без лифчика».

Слоан поводит плечом, не помогая моей миссии отказаться от мантры «без лифчика». Пальцами она щупает сустав, и легкая гримаса боли искажает ее черты. Она хмурится, когда ее глаза встречаются с моими.

— Он пнул меня, — объясняет она, массируя плечо в ответ на мой невысказанный вопрос. — Я ударилась плечом о край клетки, когда падала внутрь.

Мои руки сжимаются в кулаки под столом, когда раскаленная добела ярость разгорается в венах.

— Ублюдок.

— Ну, а я ударила его ножом в шею, так что, думаю, это было оправдано, — ладонь Слоан скользит вниз по руке, и она шмыгает носом, морщась. Чертовски очаровательная. — Он успел закрыть меня, прежде чем упал. И ржал, как придурок.

Подходит официантка с двумя тарелками ребрышек и одной с картошкой фри, за что Слоан бросает на еду голодный взгляд. Когда перед ней ставят тарелку, она улыбается, и рядом с ее губой появляется маленькая ямочка.

Мы благодарим официантку, которая на мгновение задерживается на периферии, Слоан говорит, что нам больше ничего не надо. Когда женщина уходит, Слоан хихикает, и ямочка на ее щеке становится еще глубже.

— Только не говори мне, что с тобой это случается так часто, что ты даже не замечаешь. Это удручает.

— Ты про что…?

Взгляд Слоан устремляется к официантке, и я следую за ее взглядом к женщине, которая бросает улыбку нашему столику через плечо.

— О боже мой, я и правда не замечаю. Вообще, — Слоан качает головой и отрывает ребрышко на своей тарелке. — Что ж, приготовься, красавчик. Последние три дня мой желудок поедал близлежащие органы, и я съем эти гребаные ребрышки самым неподобающим для леди способом.

Я ничего не говорю, прикованный к виду ее идеальных зубов, когда она вгрызается в дымящуюся плоть, соскальзывающую с серой кости. Капля соуса барбекю собирается в уголке губ, она высовывает язык, чтобы слизать, а я чуть не подыхаю, черт возьми.

— Итак… — я прочищаю горло в надежде, что мой голос не дрогнет. Слоан хмурит брови, когда вгрызается в мясо еще раз. — Почему не Черная птичка?

— Хм? — она засовывает кончик ребрышка в рот и обсасывает мясо прямо с кости, держа перепачканными соусом пальцами. Мой член напрягается под ширинкой, просто наблюдая, как она втягивает щеки.

Представь, что она могла бы сделать этим ротиком.

Я делаю глоток пива и смотрю в свою тарелку.

— Твое имя, — отвечаю я, прежде чем приступить к ребрышку, исключительно для того, чтобы отвлечь определенные части тела, которые становятся довольно настойчивыми в своих желаниях. — Почему ты не выбрала прозвище «Черная птичка»? Черные волосы, взбалмошный характер, та песня… рискну предположить, что она из твоего детства, да? Я слышал, как ты пела там, в клетке.

Слоан на мгновение перестает жевать и смотрит на меня, задумчиво проводя большим пальцем по нижней губе. Это первый раз, когда ее взгляд по-настоящему останавливается на мне, и он проникает прямо в мой череп.

— Это прозвище для меня, — говорит она. — Ткачиха сфер — для остальных.

Глаза Слоан потемнели, и всего за мгновение она превратилась из сексуальной, голодной красавицы с насморком в злую, безжалостную, с железной волей убийцу.

Я киваю.

— Понимаю.

Возможно, я единственный человек, который правда понимает ее.

Слоан не сводит с меня своего непоколебимого взгляда.

— А у тебя что за дела, красавчик?

— В смысле?

— Ты меня слышал. Ты приходишь в дом к этому придурку, выпускаешь меня из клетки, сжигаешь его дом дотла и угощаешь меня ребрышками и пивом. И все же я практически ничего о тебе не знаю. Итак, в чем дело? Почему ты был у Бриско?

Я пожимаю плечами.

— Я пришел, чтобы отрубить ему конечности и насладиться его мучительно медленной смертью.

— Но почему именно он? Мы немного далеко от Бостона. Я уверена, что там полно подонков-наркоторговцев для развлечения, и тебе не нужно ехать так далеко ради одного мужика.

Тяжелая тишина сгущает воздух, мы оба замираем с ребрышками возле рта. Хитрая улыбка появляется на моих губах, когда лицо Слоан вытягивается.

— Ты прекрасно знаешь, кто я такой.

— О боже мой.

— Это точно. Ты знаешь, что я люблю охотиться на своей родной территории. Как давно ты по мне фанатеешь?

— Боже милостивый, остановись.

Я хихикаю, когда Слоан опускает лоб на тыльную сторону согнутых запястий, ребрышко все еще зажато между ее липкими пальцами.

— Какой был твоим любимым? — спрашиваю я. — Тот парень, с которого я содрал кожу и вздернул на носу корабля на пристани Гриффинс? Или как насчет парня, которого я подвесил к крану? Этот случай вроде был популярным.

— Ты просто ужасен, — Слоан поднимает руки в тщетной попытке скрыть пылающий румянец, вспыхивающий на ее щеках. Ее карие глаза танцуют, несмотря на свирепый взгляд, который она пытается бросить в мою сторону. — Отправь меня обратно в клетку Бриско.

— Твое желание для меня закон.

Я смотрю в сторону стойки для подачи блюд и поднимаю руку, подзывая официантку, которой требуется всего одна секунда, чтобы заметить меня, прежде чем она направляется в нашу сторону с растущей улыбкой.

— Роуэн…?

— Чего? Ты сказала, что хочешь вернуться к Бриско, так что погнали.

— Я пошутила, ты, псих…

— Не волнуйся, Черная птичка. Я доставлю тебя обратно в твою маленькую вонючую клетку. Уверен, что она все еще стоит, несмотря на пожар. Как думаешь, личинки выжили? Можешь откопать их из пепла.

— Роуэн… — рука Слоан протягивается и обхватывает мое запястье, оставляя липкие отпечатки пальцев на коже. От ее прикосновения по мне пробегает электрический разряд. Я едва сдерживаю свое веселье при виде растущей паники в ее глазах.

— Что-то не так, Черная птичка?

Официантка с лучезарной улыбкой останавливается рядом с нашим столиком.

— Что-нибудь еще вам предложить?

Я не спускаю глаз со Слоан, приподнимая брови, когда ее дикий взгляд мечется между мной и выходом.

— Еще два пива, пожалуйста, — говорю я. Взгляд Слоан становится ровным, останавливается на мне, ее глаза сужаются до тонких щелочек.

— Сейчас принесу.

— Как я и сказала, — ворчит Слоан, убирая пальцы с моего пульса. — Ты просто ужасен.

Я одариваю ее кривой усмешкой. Взгляд Слоан ловит мою улыбку, и ее взгляд смягчается, хотя я вижу, что она этого не хочет.

— Однажды ты полюбишь меня, — мурлычу я, удерживая ее взгляд, когда они встречаются с моими. Мой язык медленно облизывает соус, который она оставила на моей коже. Глаза Слоан блестят в теплом послеполуденном свете, проникающем сквозь окна закусочной, ямочка у ее губ — тень веселья, которое она не может полностью сдержать.

— Не думаю, Палач.

«Посмотрим», — говорит моя ухмылка.

Темные брови Слоан приподнимаются, как будто бросая вызов, затем она переключает свое внимание на еду.

— Ты толком не ответил на мой вопрос о Бриско.

— Ответил. Хотел порубить конечности. Понаслаждаться агонией.

— Но почему именно он?

Я пожимаю плечами.

— Полагаю, по той же причине, по которой ты его выбрала. Он был куском дерьма.

— Откуда ты знаешь, что я выбрала его именно поэтому? — спрашивает Слоан.

— А почему нет? — отвечаю я, облокачиваясь предплечьями на алюминиевую обивку пластикового стола. Слоан вздергивает подбородок, выражение ее лица возмущенное.