Прижав ладонь к мешочку, я присоединилась к ней. Я не обращала внимания ни на толпу внизу, ни на Вознесенных, заполнивших другие части алькова. Мое внимание было приковано к возвышенному помосту - его ширина и длина были размером с большинство домов. Троны были новой версии, по-прежнему инкрустированные алмазами и рубинами, но на их спинках больше не было королевского герба. Теперь они напоминали полумесяц. И оба были пусты.

Но недолго.

Позади тронов подручные распустили малиновые знамена, и в Большом зале воцарилась тишина. Не было произнесено ни единого слова. Появились председатели в золотых мантиях, они крепко держались за деревянные перила, когда выходили, неся в руках клетку, напомнившую мне позолоченную птичью клетку. Я подняла брови, рассматривая красный шелк, обернутый вокруг каждого прута, и слои занавесок на седалище, скрывающие сидящих в нем.

"Вы, наверное, издеваетесь надо мной, - пробормотал Киеран, когда председатели опустили кресло на пол.

Я не успела ответить, как подручные отдернули занавески, и Кровавая Королева вышла из позолоченного кресла. Раздались аплодисменты, и гром оваций эхом отразился от стен, покрытых знаменами, и стеклянного потолка.

Все мое внимание было приковано к ней, когда она пересекала помост, одетая в белое платье, которое закрывало все, кроме рук и лица. Бриллиантовые шпили короны на каждом рубиновом обруче, соединенные полированным ониксом, ослепляли и дразнили. Ее темные волосы сияли в свете многочисленных бра, выстроившихся вдоль десятков колонн, поддерживающих полы алькова и обрамляющих помост. Даже со своего места я видела, что ее глаза были сильно очерчены черным, а губы были глянцевого ягодного оттенка.

Сущность скручивалась и сжималась во мне, когда я положила руки на перила, а она сидела на троне, наклонив голову, наслаждаясь приемом. Мне потребовалось все, чтобы не использовать ревущую силу, наполняющую мои вены, и не наброситься на нее, прямо здесь и сейчас. Мои пальцы впились в камень, вдавливая золотые завитки, которые вились по перилам, колоннам, по полу и вдоль видимых участков стен.

"Сукин сын", - прорычал Киеран с другой стороны от меня.

Я перевела взгляд с Кровавой королевы на темного мужчину, который присоединился к ней, стоя слева от нее. Мое дыхание обожгло легкие. Золотисто-бронзовая кожа. Каштановые волосы, тронутые полосками солнца и откинутые назад от безумно знакомых черт лица. Высокие скулы. Полный рот. Твердая линия челюсти.

"Малик", - прошептала я.

Горечь гнева росла в моем горле, оттеняемая терпким страданием. Я подняла руку, положив ее на ту, что лежала рядом с моей. Киеран сжал камень так же крепко, как и я. Я закрыла свою печаль и ярость, направив в него немного тепла и... и счастья. По его телу прошла дрожь, и под моей ладонью сухожилия его руки расслабились.

"Принц Малик", - мягко поправила Миллисент. " Твой шурин."

Я повернула голову к ней. Она смотрела на Малика. Так близко, как мы стояли, я видела крошечные пятнышки на ее щеках под нарисованной маской. Веснушки. Я сжала руку Киерана. Она смотрела на принца так же, как он смотрел на нее в Дубовом Амблере, челюсть сжата и неподвижна.

Ривер прошел позади нее, мышцы его бицепса и предплечья были напряжены. Похоже, его не беспокоили те, кто находился в алькове - Вознесенные в своих шикарных шелковых платьях и сверкающих драгоценностях. Хотя они определенно смотрели на нас любопытными полуночными глазами.

Нет, внимание дракена привлекла массивная статуя Перворожденного Жизни.

Она стояла в центре Большого зала, высеченная из бледного мрамора. Как и у других статуй в Зале Богов, на месте лица не было ничего, кроме гладкого камня, но детали в других местах были поразительны и не потускнели за годы, прошедшие с тех пор, как я видела его в последний раз - ни тяжелые подошвы калиг, ни броня, защищающая ноги и грудь. В одной руке он держал копье, в другой - щит.

Смертные обходили статую и черные лепестки, сорванные с цветущих ночных роз и рассыпанные вокруг его каменных ног, стороной.

"Вряд ли Никтос будет рад узнать, что его статуя осталась здесь", - прошептала я.

"Это не статуя Никтоса". Слова Ривера прозвучали как низкий гул.

"Он прав", - добавила Миллисент.

Толпа затихла, прежде чем я успела спросить, что они имели в виду, и тогда заговорила она. "Мой народ, как вы чтите меня".

Ее голос.

Мои внутренности похолодели от мягкого, теплого тона, который так противоречил ее особой жестокости.

"Как вы смиряете меня", - сказала она, и мои пальцы снова вцепились в перила. Смиряю? Я чуть не вскрикнула и не рассмеялась. "Даже во времена такой неопределенности и страха ваша вера в меня никогда не ослабевала".

Киеран медленно повернул голову ко мне.

"Я знаю", - пробормотала я.

"И за это я не дрогну. И боги тоже. Ни перед лицом безбожного королевства, ни перед лицом Предвестника".