Я была неблагодарной мразью, которая принимала его как должное. Как только это закончится, мне придется пригласить его на ланч и сказать ему, как сильно я ценю его помощь.

Я вздрогнула. Я осталась только в спортивном лифчике, нижнем белье и носках.

— Ты не пойдешь туда в таком виде, — сказала Джули.

— Таковы правила, — сказал я ей. — Митчелл легко пугается. Ему нравится, когда его заверяют, что нет никакого оружия.

— Вот почему Митчелл разговаривает с ней. Безумие, да? — Лютер положил винтовку и повернул тяжелую рукоятку с боку балкона. Металлический пандус шириной в фут выдвинулся из-под балкона, пересек линию ограждения и потянулся вниз, остановившись примерно в пяти футах над землей. — Я не пойду туда голым, а я квалифицированный маг. Дело не только в том, что мы туда помещаем, дело в том, что появляется там само по себе…

— Не помогает, — прорычала я.

Лютер взглянул на Джули и заткнулся.

Я перекинула ноги через бетонные перила балкона и ступила на пандус. Холод металла обжег мне ноги. Очередной порыв ветра пробрал до костей, и я ощутила холод. Что я тут делаю!?

— Помни, старайся держать его на виду, — сказал Лютер. — Я не смогу его остановить, если он не будет в поле зрения.

Я начала спускаться по пандусу, скользкому, как лед, металлу в тридцати футах над землей, в то время как холодный ветер пытался содрать с меня кожу. Если я упаду, то окажусь прямо на колючей проволоке. У-и-и.

Боже, какой холодный ветер.

А как вы провели вечер пятницы, мисс Дэниелс? Прогулялась по городу, прекрасно поужинала и потанцевала, как обычный человек. Да, точно. Когда я, наконец, достану того, кто стоял за этим беспорядком, я незамедлительно выплесну на него все свое разочарование. Меня били, резали, царапали и швыряли, как тряпичную куклу; моя магия дала обратный эффект и взорвалась в моем мозгу; я потеряла кусочки воспоминаний. Воспоминаний, которыми я дорожила и которые были необходимы для защиты тех, кого люблю. Я чуть не потеряла свою семью. У меня накопилось чертовски много разочарований. Чертовски много.

— Твоя вторая мама — хороший человек, — тихо сказал Лютер позади меня. — Не так уж много людей заботятся о том, чтобы не напугать упыря.

Я ожидала, что Джули скажет ему, что я ей не мама, но она промолчала.

Я дошла до конца пандуса. Он заканчивался прямо над каменным выступом. Идеально. Просто идеально. Я присела на корточки и осторожно соскользнула вниз. Мои ноги коснулись твердого камня. У меня стучали зубы. Я хотела обнять себя, но из темноты за мной наблюдали какие-то существа. Вид жертвы поощрял хищников. Я расправила плечи и стала пробираться по каменистой земле.

Что-то задрожало слева в высоких кустах с черными листьями. Загорелась пара серебристых удлиненных глаз. Волосы у меня на затылке встали дыбом. Адреналин захлестнул меня, инстинктивный страх стал горячим и острым.

Я посмотрела прямо в глаза.

— Отвали.

Глаза сузились до щелочек. Кусты зашуршали, когда их хозяин отступил. Что верно. Иди своей дорогой.

Я обошла лужу оранжевой слизи и вышла на небольшую полянку шириной ровно тридцать футов. Я знала размер, потому что Лютер подстригал ее раз в несколько недель. Для этого требовалось пять человек. Один управлял бронированной газонокосилкой, а четверо других охраняли водителя.

Большой белый камень выступал из центра поляны. Рядом с ним в земле зияла дыра, такая темная, что казалось, будто она заполнена жидкой чернотой.

Я выбрала место примерно в десяти футах от камня, подобрала камень размером с грейпфрут, присела и постучала по каменному выступу.

Тук-тук.

Тишина.

Митчеллу требовалось терпение. Я постучала снова, ударяя камнем о камень в устойчивом размеренном ритме. Я стояла спиной к норе. Я представила потрясающую мишень, скорчившуюся и почти обнаженную.

Тук… тук… тук… Давай, Митчелл. Подойди, поговори со мной.

Тук… тук…

Что-то зашевелилось в темноте норы упыря.

Я положила камень и стала ждать.

Появилась длинная, похожая на лопату рука, вооруженная прямыми узкими когтями, за ней последовала тонкая рука, гротескная голова, а затем плечи. Мгновение, и Митчелл протиснулся из норы и присел на корточки на открытом месте. Лунный свет скользил по его грязноватой коже, испещренной серыми и темно-коричневыми пятнами, и заставлял его глаза светиться жутким серебром. Его рога, изогнутые, похожие на шипы выступы на спине и плечах, были почти шести дюймов длиной, на целых три дюйма длиннее, чем когда я видела его в последний раз. Что-то напугало Митчелла, и его тело отреагировало. Длинная цепь была обернута вокруг его левой лодыжки, а грубая полоса толстого рубца опоясывала его ногу прямо над ней. Он вцепился в собственную плоть, пытаясь снять цепь. Если это Лютер посадил его на цепь, мы с ним поговорим, как только я закончу.

Митчелл не шевелился. Я тоже. Мы сидели на корточках, между нами было всего три фута. Должно быть, мы представляли странную картину: голый упырь и почти голый человек, дрожащие от холода, сидят нос к носу.

Митчелл повернул голову и посмотрел на луну, его глаза засветились.

— Расскажи мне о цепи, — попросила я.

— Я нашел ее. — Его голос был грубым, будто он перемалывал гравий зубами. — Существо, прикованное к нему, было мертво, поэтому я забрал цепь.

Получается, он сам посадил себя на цепь?

— Зачем?

— Ты что, не слышишь его? Зов? — Митчелл снова посмотрел на луну. — Он зовет. Это такая тяжесть. Он давит на тебя, давит и давит, и это причиняет боль. — Он оглянулся на меня, его лицо исказилось. — Больно. — Он коснулся своего лба. — Здесь. — Его когтистые руки скользнули ниже к шее. — И здесь. — Еще ниже, к его груди. — Тут. И тут. В желудке. Это сжимает меня. Больно.

Внезапная ярость затопила меня. Митчелл достаточно настрадался. Он потерял свою человечность и свою семью. Он был испуганным, тихим существом, которое никогда никому не причиняло вреда. Все, чего он хотел, это жить в своей норе и быть в безопасности. И теперь какой-то сверхъестественный козел пытал его.

— Кто тебя зовет?

— Я не знаю. Но я это чувствую. Я вижу его в своем воображении. Я не хочу уходить. — Митчелл посмотрел на цепь. — Я не хочу никуда идти. Я умру, если уйду, но боль становится сильнее. Однажды я перегрызу свою ногу и уйду.

— Можешь ли ты сказать мне, откуда исходит зов?

— Зачем? — голос Митчелла сочился отчаянием.

— Чтобы я могла пойти туда и остановить его.

— Ты не сможешь. Ты недостаточно сильна. Недостаточно сильна для его магии.

— Смогу и сделаю. Я никогда тебя не подводила и сейчас не буду.

Митчелл не ответил.

— Позволь мне помочь тебе, — прошептала я. — Позволь мне сделать так, чтобы это перестало причинять боль.

Лицо Митчелла задрожало. Все его тело содрогнулось. Пока я наблюдала, патина пятен на его коже сдвинулась, став темнее. Его рога выросли еще на четверть дюйма. Срань господня. Это было безумием даже для упыря. Он был напуган до безумия.

— Он узнает, — прошептал Митчелл. — Он узнает, если я скажу.

— Как?

— Он посылал других за мной, но я зарылся поглубже, и они испугались, прежде чем смогли докопаться до меня. Они наблюдают за мной.

Черт возьми.

— Когда это было?

— В день, когда я ем.

Итак, во вторник.

— Как они прошли через забор?

Митчелл наклонился еще ближе и прошептал.

— Они вырыли яму. Они ждут там даже сейчас, наблюдая за нами.

Они вырыли туннель. Конечно. Как только мы закончим здесь, нам с Лютером придется его найти.

— Если ты скажешь мне, я обещаю, что убью их, а затем найду его и тоже убью.

Кожа Митчелла стала почти черной.

— Нет. У него есть другие. Некоторым я нравлюсь, а некоторым то, кем я должен быть. У него есть другие. У него человек в клетке.

Эдуардо. Это был мой единственный шанс.

— Ты умрешь, и тогда он пошлет за мной других.

— Я никогда тебе не лгала. — Я покарябала тыльную сторону левой руки ногтями. Набухла крошечная капелька крови. — Я остановлю его.

Я протянула ему руку. Его ноздри раздулись. Он сосредоточился на крови, его глаза засветились.

— Попробуй ее, — прошептала я.

Митчелл медленно оперся когтистой рукой о землю, наклонился вперед и опустил голову. Толстый язык выскользнул из-за его зубов и соскреб с моей кожи каплю крови. Во рту у него вспыхнул свет, прекрасный огонь, будто он проглотил крошечную желтую звездочку. Вены на его шее загорелись огненным сиянием. Оно пронеслось по его кровеносным сосудам к сердцу и через тело к конечностям.

Митчелл, сияя, выпрямился, его тело стало больше, сильнее, мускулистее. Огонь кружился вокруг него, лаская его форму, но не касаясь. Его лицо превратилось в длинную морду, которая могла принадлежать дракону или демонической собаке. Из его головы по спирали вырвались огненные рожки. Его глаза вспыхнули ярко-оранжевым, будто внутри него горел ад. Чужеродный разведчик смотрел на меня с холодной отстраненностью.

Митчелл вскрикнул. Я почувствовала, как внутри него взорвалась магия, и нырнула в землю. По поляне, ломая ветки, пронесся порыв жара. Митчелл вздрогнул и вернулся обратно в свою прежнюю форму.

Это было так быстро, что я подумала, что мне показалось. Может, у меня получилось…

— Срань господня! — рявкнул Лютер.

Нет, не получилось.

Митчелл поднял голову. Его глаза все еще горели.

— Возьми это! — прошептал он.

Огненные глаза прожгли мой разум. Магия растянулась между нами, сотканная из силы и тепла. Она коснулась моего разума и вспыхнула огнем в моей голове. Образы закружились. Пещера… Нет, внутренняя часть полуразрушенного здания. Полы провалились, и остались только внешние стены. Бледные лучи лунного света пронзают пространство сквозь дыры в крыше. Клетка размером с человека, подвешенная к потолку. Худой мужчина в клетке, его одежда порвана и окровавлена. Эдуардо. Упыри. Десятки упырей внизу покрывают пол своими телами…