Я посмотрела на Джули.

— Цвет?

— Тот же, — сказала она. — Бронза.

Так я и думала.

— Бронза? — Лютер моргнул. — Что, черт возьми, регистрирует бронзу? Дэниелс, чего ты мне не договариваешь?

Отрицать это уже было бесполезно. Я сделала глубокий вдох.

— Я думаю, у нас джинн.

***

ЛЮТЕР ОПУСТИЛСЯ НА стул.

— Насколько ты уверена?

— Достаточно уверена, чтобы произнести это вслух.

Он провел рукой по лицу.

— Знаешь, если бы кто-нибудь другой сказал мне такое, я бы улыбнулся и кивнул, а после того, как он ушел, я бы позвонил его контактам в экстренных случаях и предложил госпитализировать его как можно скорее.

— Знаю.

— Джинн проблема, потому что он высшее существо? — спросила Джули.

Я кивнула. Истинные боги не могли проявиться иначе, как во время вспышек, во время непрерывной магии. В другие времена так называемые боги были просто созданиями воли Призывателя или существами, населяющими аватар или чучело. Их способности в этих формах были сильно ограничены. Большинство существ, с которыми мы сталкивались после Сдвига, либо начинали как люди и трансформировались в свои новые формы, либо обладали способностями, которые были ненамного больше, чем у обычного человека. Несмотря на это, эти существа цеплялись за магию. Фоморианские демоны атаковали во время вспышек, ракшасы совершали экскурсии в нашу реальность через портал, убегая к нему всякий раз, когда магия ослабевала.

Джинны и драконы были совершенно на другом уровне.

— Как ты докопалась до джинна? — спросил Лютер.

— Это долгая история.

Он встал со стула и потянул за рычаг. Толстый металлический колпак опустился на стол, скрыв тело ящерицы. Лютер продел толстую цепь через перекладины в колпаке и столе, несколько раз обернул ее вокруг колпака, закрепил висячим замком и исчез в боковой комнате. Мгновение спустя он появился с тремя чашками и графином кофе.

Я начала со встречи с упырями и изложила историю по ходу пьесы, умолчав о деталях, таких как Гастек, в первую очередь указывающий мне на упырей, защита города и получение микроудара. Ему не потребовалось много времени, чтобы сложить А плюс Б. У нас был недовольный сосед, который каким-то образом был связан с магическим тяжеловесом из арабской мифологии. Он загадал три желания, а затем, в свою очередь, магическая сила овладела его телом, превратив его в великана. Гигант пришел наказывать Гильдию за вмешательство. Все это походило на проделки джинна. Он исполнял желания, пришел из арабских мифов, и затаил обиду. Это была убедительная теория, не подкрепленная ничем. Мы все еще не знали, чего хочет джинн, зачем он собирает упырей или почему он похитил Эдуардо.

Когда я закончила, Лютер выдохнул.

— У этого парня была неограниченная власть на кончиках пальцев, а он пожелал, чтобы мотоцикл соседа был раздавлен, украсть детские украшения и вызвать монстра, чтобы тот съел кошек.

— Благодари вселенную за маленькие одолжения. — Все могло закончиться гораздо хуже.

— Для такого рода демонстрации силы требуется высшее существо, так что ты права. Как бы причудливо это не звучало, у нас может быть джинн. Почему сейчас? Почему здесь?

Я задавала себе тот же вопрос. Если бы джинн существовал, он был бы такой же угрозой для Роланда, как и для меня. Моя магия была магией отца. Было ли это каким-то особенным испытанием? Мой любящий папашка прислал мне этот прекрасный подарок, чтобы посмотреть, смогу ли я с ним справиться? Это был его способ подорвать мой авторитет, не будучи вовлеченным? Все это было совершенно не связано? На самом деле не было никакого способа что-либо доказать.

— Если это джинн, то какого рода? — Лютер нахмурился. — Марид, ифрит, шайтан?

— Они не джинны, — размышляла я вслух. — В них недостаточно энергии. Это мог бы быть марид, но, если верить литературе, его сила носит стихийный характер.

— Но маридов описывают как гигантов, — указал Лютер.

— Верно. У меня есть кое-что для тебя. — Я полезла в рюкзак и вытащила пакет с грязным стеклом. — Мы нашли кольцо такого стекла вокруг машины Эдуардо. Я думаю, что это расплавленный песок, который использовался в качестве якоря телепортации. Нам нужно знать, откуда он родом.

Лютер схватил пакет и поднял его так, чтобы свет фейри-ламп проник сквозь него. Он прищурился.

— Что это за извивающаяся блестящая штука внутри стекла?

Единственное, что было внутри стекла, это грязь. Я смотрела на него через увеличительное стекло. Я вздохнула.

— Лютер, не у всех нас есть магическое зрение. Мы не можем видеть то, что видишь ты.

Он открыл зип-пакет и провел рукой по стеклу.

— О-о-о. Это нечто.

— Что это? — спросила Джули.

— Я пока не знаю, но не пустяк.

Магия. Ясно, как божий день.

— Ты думаешь, существует цикл из трех желаний? — спросил Лютер. — Он исполняет три желания, а затем овладевает телом? Почему?

— Не знаю. Могу я поговорить с Митчеллом?

— Ты можешь попробовать. Я пытался прошлой ночью. Даже принес с собой очень вкусную падаль, но он не вылез из своей норы.

— Я попробую.

— Хорошо, — сказал Лютер. — Я достану оружие с транквилизатором на случай, если магия не сработает.

— Это опасно? — спросила Джули.

— Да, — сказала я ей. — Мне нужно, чтобы ты оставалась с Лютером. С балкона все будет видно.

— Но…

— Если ты пойдешь со мной, Митчелл может не выйти.

Ее лицо вытянулось.

— Хорошо.

Лютер вышел из задней комнаты, неся огромную винтовку.

— Ну что, пойдем?

Мы последовали за ним из смотрового кабинета по коридору к двери, ведущей наружу. Лютер вытащил из кармана связку ключей, перебрал ключи одной рукой, пока не нашел нужный, и отпер дверь. Мы вышли на бетонный балкон, идущий вдоль стены здания примерно на пятьдесят футов. Перед нами простирался большой участок, огражденный двадцатифутовой каменной стеной, увенчанной мотками колючей проволоки. В проволоке было немного серебра, и свет восходящей луны придавал ей голубоватое свечение. Участок усеивали деревья, некоторые обычные, некоторые странные и искривленные. Слева из одного из стволов сочилась черная, похожая на смолу, жижа. Справа группа кустов с маленькими красными листьями проросла ярко-оранжевыми шипами длиной в два фута. Крошечные голубые сферы плавали в траве, двигаясь в разных направлениях. Магия скапливалась и текла, извиваясь между деревьями, вытекая из листьев и по спирали уходя в землю. Даже сама почва изменилась. Острые выступы полупрозрачных кристаллов цитринового цвета прорезали поверхность, подобно плавникам мифических морских змей, плавающих под водой. Тут и там тянулись небольшие прожилки белого камня, образуя узловатые выступы высотой около фута, подпираемые тонкими корнями.

— Что это? — спросила Джули.

— Свалка. Сюда мы помещаем то, что хотим изучить, — сказал Лютер.

— Сюда складывают разные штуки, когда понятия не имеют, что они такое и что с ними делать, — сказала я ей. — Лютер, не вешай лапшу на уши моему ребенку.

Лютер закатил глаза.

— Хорошо. Слушай ее.

— Что, если они отсюда выберутся? — спросила Джули.

Он указал вверх. Джули высунулась наружу. Я знала, на что он указывает, но все равно взглянула. Массивные катапульты и пушки выстроились на крыше здания, нацеленные на свалку. Все, что попытается сбежать, будет превращено в кровавое месиво.

Я сняла куртку и ботинки.

— Так почему вы держите там упыря? — спросила Джули.

— Потому что раньше он был одним из нас, — сказал Лютер. — Митчелл был умным парнем. Он изучал гулизм, и мы все думали, что он разгадает его. Оказалось, что он приблизился к истине всего на 0,0002 процента.

— Ох. — Джули кивнула. — В этом есть смысл.

Мы с Митчеллом прошли долгий путь. Я знала его, когда он был еще человеком. Он был одним из тех, помешанных на здоровье людей, которые занимались такими вещами, как участие в изматывающих марафонах, и которые потом расстраивались, если не попадали в финишную десятку. Когда произошла его трансформация, и он исчез, «Биозащита» наняла меня, чтобы я нашла его и тихо вернула обратно, потому что они чувствовали ответственность за него. Каждый раз, когда новый случай гулизма становился достоянием общественности, люди сходили с ума, и именно поэтому полиция устраняла всех новых гулей с крайним предубеждением. Никто в «Биозащите» не хотел, чтобы Митчелла выследили и застрелили.

Только два человека из каждых десяти тысяч, или 0,0002 процента, были подвержены гулизму, и факты показали, что они, вероятно, были связаны друг с другом. По статистике, у жителя Атланты была более высокая вероятность быть покалеченным оборотнем, но каждый новый случай гулизма неизменно вызывал панику, потому что для этих двоих из десяти тысяч не было лекарства. Оборотни все же оставались людьми. Они жили в домах, работали, заводили детей и вели полунормальную жизнь. Но упыри прятались на кладбищах и объедались трупами.

Когда я начала его искать, все эти марафонские забеги ничем ему не помогли. Митчелл сделал то же самое, что обычно делают большинство беглецов из числа людей и сверхъестественных существ — он пробежал немного и присел на корточки в первом попавшемся укрытии, которое оказалось канализационным туннелем Саут-Ривер. Я нашла его и привела сюда до того, как полиции удалось до него добраться.

Я сняла водолазку.

— Митчеллу нравится на свалке. Он чувствует себя в безопасности, его хорошо по расписанию кормят, и никто его не беспокоит. Наверное, сейчас это лучшее место для него. Он бы не преуспел в дикой природе в одиночку.

За ней последовал меч, затем пояс и штаны. На меня налетел холодный ветер. Бр-р-р.

— Черт возьми, Дэниелс. — Лютер покачал головой.

Я посмотрела вниз. Огромные фиолетовые синяки покрывали мои ноги. Я не могла вспомнить, как я их получила.

— Профессиональная травма.

Обычно после лечения у Дулиттла все заживало. Он считал это предметом профессиональной гордости. В моей памяти всплыл образ Дулиттла, выкатывающегося из комнаты. Я устал… Исцеление моего мозга истощило его досуха. Он не залечил мои синяки, потому что у него ничего не осталось.