— Их так много, — прошептала Джули.

— Да. — Я встала рядом с ней. — Они держат это в секрете. Если бы люди знали, сколько вампиров скрывается под Казино, никто бы никогда не пришел сюда играть.

Ее взгляд скользнул по Казино.

— Ты можешь почувствовать каждого из них? — спросила я.

— Да.

— Как думаешь, ты могла бы протянуть руку и захватить одного?

Она прищурила глаза.

— Такое чувство, что могла бы.

— Хорошо. Как только мы найдем Эдуардо, мы сможем попрактиковаться. Теперь следуй за мной и держи свою силу при себе.

Мы подошли к дверям Казино. Двое охранников старательно игнорировали нас. Мы прошли в вестибюль. Сначала меня поразил звук: механическое жужжание игровых автоматов, переделанных для работы во время магии; гул человеческих голосов; возбужденные крики кого-то выигрывающего, которые звучали почти как крики раненой птицы; лязг металлических жетонов; все это сливалось в дезориентирующую, истерическую какофонию. Я увидела главный этаж, переполненный посетителями: десятки автоматов, освещенных фейри-лампами, а за ними — зеленые карточные столы и колеса рулетки, лица игроков в покер, лишенные каких-либо человеческих эмоций. Официанты кружились вокруг этого, и то тут, то там подмастерья в черно-фиолетовых цветах Казино присматривали за игроками.

Один из подмастерьев, мужчина среднего роста лет двадцати пяти с осунувшимся лицом, преградил мне путь.

— Прошу прощения, покажите документы.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Мое удостоверение личности?

— Ее. — Он указал на Джули. — Несовершеннолетним не разрешается находиться в зале Казино.

— Скажите Гастеку, что пришла Кейт и хочет увидеться с ним. Он сделает для меня исключение.

Лицо подмастерья приняло напыщенное выражение.

— Извините, он сейчас не принимает посетителей.

— Он примет меня.

— Нет, я так не думаю. Я работаю непосредственно под его началом, и я совершенно уверен, что он не увидит вас сегодня. — Он указал рукой на дверь. — Пожалуйста. Я бы предпочел не вызывать охрану.

Я вздохнула.

— Прекрасно. Думаю, я расскажу ему сама.

Я потянулась магией и схватила море красных огней под нами. Вся вампирская конюшня стала неподвижной. Удерживать двести вампиров, на самом деле, было сложно, и моему мозгу это очень, очень не нравилось.

Подмастерье передо мной ничего не заметил.

— Возможно, я выразился не совсем ясно, — сказал он, говоря с преувеличенной медлительностью. — Иногда я действую слишком быстро.

— Это из-за вашего ослепительного интеллекта, не так ли? — спросила Джули.

Я очень старалась не засмеяться. Надеюсь, кто-нибудь заметил, что вся их нежить смотрела в одном направлении и не двигалась, потому что я чувствовала, как моя магия трещит по швам.

Лицо подмастерья покраснело.

— Послушай, ты, есть два типа людей, которым здесь место: те, у кого есть талант, как у меня, которые работают здесь, и те, кто приходит сюда хорошо провести время и потратить деньги. Ты здесь не работаешь, и, — он окинул долгим взглядом мои джинсы и потрепанные ботинки, — не похоже, что у тебя есть деньги.

Ровена выскочила из подсобки. Ее ярко-рыжие волосы были заплетены в тяжелую сложную косу. Ее рост составлял пять футов два дюйма, а фигура, украшенная мерцающим платьем изумрудного цвета, была невероятно идеальной: тонкая талия, пышная грудь, идеальная попка, красивые ноги. Ее лицо было потрясающе красивым. Она не просто поворачивала головы, она заставляла их поворачиваться, и, учитывая, что она была пиарщиком Казино, это было весьма кстати. Она также была третьим по силе повелителем мертвых в городе и нажила себе грозного врага. Обычно ее появление было событием, но сейчас это выглядело довольно комично. Ровена бежала так быстро, как только позволяли ее узкое платье и зеленые туфли-лодочки с каблуками высотой в шесть дюймов, что было не очень быстро. Позади нее двое подмастерьев, мужчина и женщина лет двадцати пяти, оба в деловых костюмах, а не в униформе, пытались найти тонкий баланс между тем, чтобы торопиться и обогнать ее. Подмастерья последнего курса, близкие к выпуску.

Я отпустила вампиров.

Ровена увидела меня и приложила дополнительные усилия к ускорению.

— Тебе здесь не место, — продолжал подмастерье. — Мы не терпим попрошаек.

— У тебя большие неприятности, — сказала ему Джули.

Ровена догнала нас. Верная себе, она улыбалась, но в глазах стоял ужас. Подмастерье заметил ее.

— Повелительница, я могу справиться…

Она шлепнула его по затылку. Он вздрогнул.

— Поклонись, — выдавила она сквозь улыбку.

— Что?

— Поклонись, идиот.

Подмастерье поклонился с удивленным выражением на лице.

Ровена улыбнулась мне.

— Шаррим, приносим свои глубочайшие извинения за возникшее недоразумение. Он новенький, и мы вас не ждали.

Шаррим. Королева. Я ненавидела, когда меня называли консортом, в то время когда Кэрран был Царем Зверей, но а Шаррим было еще ненавистнее.

— Не страшно.

Подмастерье все еще был склонен. Судя по его лицу, он понятия не имел, что происходит.

— Сюда, пожалуйста.

Мы с Джули последовали за Ровеной. Позади нас подмастерье выпрямился.

— Кто это был?

— Неважно, — сказала ему женщина-подмастерье. — Вот твой больничный лист. Тебе нужно идти домой.

— Что?

— Ты очень болен, — выдавил мужчина-подмастерье. — Тебе нужно пойти домой и прилечь. Ты был дома весь вечер, и если Гастек спросит, ты понятия не имеешь, кто работал на этаже вместо тебя. Вперед.

Мы завернули за угол и спустились по лестнице. Сухая отвратительная вонь окутала меня, запах нежити. Вампир свисал с потолка прямо над нами, прикрепленный к нему своими длинными когтями. Худой, как скелет, серый и безволосый, он излучал грязную магию. Рвотные позывы полностью испортили бы момент, поэтому я изо всех сил старалась не обращать на него внимание. Мы двинулись вниз, и нежить последовала за нами, ее глаза светились тускло-красным.

Ровена старательно сохраняла нейтральное выражение лица. Ее мать и моя были дальними родственниками, о чем она, вероятно, уже догадалась. Она была в долгу перед ведьмами, а ведьмы, в свою очередь, обязали ее помочь мне, потому что в то время они пытались сделать меня сильнее, поскольку ковенам не нравилось быть порабощенными Роландом. Никто, кроме пифий и нас двоих, не знал об этом соглашении. Какие бы эмоции ни бушевали внутри Ровены, она держала их под замком.

Мы спускались все глубже и глубже, в недра Казино, прошли через стальную дверь в бетонный коридор и продолжали идти по лабиринту туннелей, предназначенных для того, чтобы сбивать с толку непилотируемых вампиров на случай, если замки на их клетках каким-то образом выйдут из строя. Туннели, наконец, закончились, и мы оказались в огромной круглой комнате, заполненной клетками вампиров, по две в ряд, тянущимися к центру камеры. Зловоние было невыносимым. Идущая рядом со мной Джули резко вдохнула.

— Не нужно беспокоиться, — сказала Ровена. — Они заперты.

Джули взглянула на меня. Я положила руку ей на плечо, пытаясь успокоить. Слишком много нежити. Их магия перегружала ее чувства.

— Вижу, Гастеку не вошел кабинет Натараджи? — Бывший глава Племени занимал роскошный кабинет в куполе Казино, с золотым троном и бесценными произведениями искусства на стенах.

— Мы раздели его и превратили в детский клуб, чтобы дети развлекались, пока мы лишаем их родителей денег, — сказала Ровена. — Мы стремимся стать местом, подходящим для семейного отдыха.

Я чуть не подавилась.

Мы повернули налево и поднялись по лестнице на балкон из матового стекла, откуда открывался вид на огромную комнату. Ровена постучала и придержала для нас дверь открытой. Я уже была в офисе Гастека раньше. Здесь мало что изменилось — те же полки с книгами и разнообразными странными предметами вдоль стен, те же кандалы для ведьм конца шестнадцатого века, висящие на почетном месте на стене, тот же тростниковый диван в форме полумесяца и, конечно, вампир, примостившийся в углу, как бдительный безволосый кот.

Гастек стоял у окна от пола до потолка, потягивая кофе из белой кружки с надписью «Сдвиг на кладбище: мы делаем это в темноте». С этой стороны стекло окна было кристально чистым, открывая превосходный вид на загоны нежити, и Гастек рассматривал их так, будто они были его собственностью, потому что это в значительной степени так и было. На нем была сшитая на заказ пара гладких темно-синих брюк и тканый серый свитер с синим оттенком. И то и другое выглядело элегантно и обманчиво простым, что, вероятно, означало, что они были ужасно дорогими. Маленький черный бархатный треугольник прерывал текстуру трикотажной ткани чуть ниже воротника. Один только треугольник, вероятно, стоил ему дополнительных трехсот долларов.

Одежда сидела на нем несколько свободно. Ему нужно больше есть.

По какой-то причине мысль о Гастеке и еде вызывала у меня беспокойство. Я ломала голову над этим, пока, ох, как медленно, не всплыл ответ: мы же вместе голодали в Мишмаре. Вот в чем дело.

— Так тебе понравилась кружка? — спросила я. Я отправила ее ему на Рождество.

Гастек повернулся ко мне. Ровена села на диван.

— Спасибо за прекрасный подарок, — сказал Гастек, сумев вложить ровно ноль эмоций в эти четыре слова. — Что я могу для тебя сделать?

— Мне нужно, чтобы ты позвонил моему отцу.

***

ГАСТЕК УСТАВИЛСЯ НА меня. Ровена моргнула.

— Что ты имеешь в виду под словами: «позвонил моему отцу»?

— Набери его, воспользуйся телефоном и позвони ему.

Гастек боролся с этим несколько секунд.

— Нельзя просто так позвонить Роланду.

О боже. Я предполагала, что в следующий раз мне прочитают лекцию об опасностях путешествия в Мордор.

— Хорошо, как обычно ты с ним связываешься?

— Мы этого не делаем, — сказала Ровена.

— Если возникает что-то, что мы считаем важным, — сказал Гастек, — мы подаем петицию.