— Дай мне молот, — выплевывает Хайэм, глядя на меня, и протягивает руку в сторону.

Я не отвожу от него взгляда, когда один из его миньонов бежит к своей машине и через несколько мгновений возвращается с топором, а не с тем, что просил его начальник.

Взявшись за ручку, Хайэм, сама дерзость, несколько раз взмахивает им по дороге к ближайшему гидроциклу. Тот, который мы только что поспешно запихнули в контейнер. Я чувствую, как все мои люди напрягаются, когда Хайэм у всех на глазах начинает разбивать машину на куски. Брэд весь в поту. Я? Я улыбаюсь, отчего моя правая рука посылает мне взгляд: что за нахрен?

— Закончил? — спрашиваю я Хайэма, разбрасывающего в стороны осколки гидроцикла в поисках чего-то, чего он не находит. — Или собираешься разбить все мои гидроциклы? — Указываю на тот, что рядом с ним. — Не стесняйся. Потому что с каждой разбитой тобою машиной, Хайэм, твой долг будет только увеличиваться.

Его ноздри раздуваются, он бросает топор на землю и вскидывает руку вверх, сигнализируя своим людям выдвигаться.

— Это еще не конец.

Я закуриваю «Мальборо» и глубоко затягиваюсь.

— Рад был с тобой повидаться, Хайэм, — говорю я, выдыхая на него густое облако дыма. Он прикладывает все силы, чтобы не закашлять.

— Ага, — бормочет он, уходя в раздражении.

Как только все сваливают, я задумчиво затягиваюсь в последний раз и выбрасываю сигарету.

— Какого хрена? — тихо спрашивает Брэд, присоединяясь ко мне. — Где, черт возьми, оружие?

Я подхожу к одному из контейнеров и слегка постукиваю по стенке, оглядываясь на него.

— Всегда ожидай худшего.

— Господи, — выдыхает он, гасит сигарету и тут же прикуривает другую.

Мой телефон звонит, и я достаю его.

— Что? — лаю я в трубку на Ринго.

— Какого хрена лодка Володи только что пропыхтела мимо меня без гидроциклов?

Я направляюсь к хижине, расстегивая молнию гидрокостюма.

— Заявилось ФБР.

— Что?

— Что слышал.

— А мне кто-нибудь собирался сказать? — ревет Ринго, полный раздражения. — Я несколько часов мотался взад-вперед на этом сломанном куске дерьма. Пока что поймал мертвого осьминога, пару трусиков, номерной знак и акулу. *баную акулу.

Перестаю стягивать гидрокостюм и шлепаюсь на скамейку в раздевалке. И, запрокинув голову, безудержно хохочу, сгибаясь пополам.

— Да пошел ты, Дэнни, — бурчит Ринго, а на заднем фоне слышен чих двигателя. — Ну, ты и засранец. А теперь эта х*йня не заводится. Сука!

Раздается громкий хлопок, заставляя меня оторвать мобильник от уха.

— Двигатель только что взорвался, — говорит Ринго. — Е*учий двигатель просто взорвался к е*ени матери.

Я снова начинаю хохотать, веселье чертовски хорошо помогает подавить гнев, сжигающий меня изнутри.

— Я вызову тебе береговую охрану.

— Что такое? — спрашивает Брэд, глядя на мое веселье.

— Ринго плодотворно порыбачил, — вою я, упираясь руками в колени, чтобы подняться. — И доконал двигатель, тот взорвался.

Нахмурившись, Брэд выхватывает у меня телефон, что говорит о его крайнем беспокойстве о здравости моего рассудка. Он прав. Я чувствую некое помешательство, но если не буду смеяться, скорее всего, начну убивать.

Брэд говорит Ринго, что пошлет за ним кого-нибудь, а я, наконец, избавляюсь от гидрокостюма. Завершив разговор, Брэд смотрит на меня.

— И что же, черт возьми, нам делать те… — Он поворачивается на звук шин, скрежещущих по гравию, а затем до нас доносится голос.

Мы переглядываемся.

— Спиттл, — бормочем мы с Брэдом в унисон, он протягивает мне мой телефон, и мы направляемся к выходу. Я спускаюсь по ступенькам хижины, гравий хрустит под моими босыми ногами.

Спиттл осматривает меня с ног до головы.

— Устраиваешь пижамную вечеринку? — язвительно спрашивает он, когда я переминаюсь на босых ногах по камням.

— Какого хрена только что произошло? — требую я.

— ФБР получили наводку, — бормочет он, проходя мимо нас к хижине. — У вас тут пиво есть?

После быстрого обмена смущенными и обеспокоенными взглядами, мы с Брэдом следуем за Спиттлом, Брэд подходит к холодильнику с пивом и достает три бутылки, откручивая крышки.

— Наводку? — спрашивает он, ставя одну бутылку перед Спиттлом и протягивая другую мне.

Спиттл делает долгий и, похоже, столь необходимый глоток, с глухим стуком опускает бутылку на стол и выдыхает.

— Я пытался держать их подальше от тебя. Но ни хрена не смог их остановить. Не знаю, что происходит у тебя с русскими. Я пытался вписаться в твое дело, не вызывая подозрений, если понимаешь, о чем я.

Чушь собачья. Спиттл, ублюдок, точно знает, чем я занимаюсь. Он бросает на меня серьезный взгляд.

— У тебя завелся крот.

Бутылка останавливается у моих губ.

— Что?

Залезая во внутренний карман, он достает что-то и бросает на стол, будто рад избавиться от этого. Я вижу фотографии.

— Пи*дец, — выдыхает Брэд, стукая бутылкой по столу.

Я смертельно неподвижен. Как статуя. Но все внутри меня взрывается, приводя в безумие. Такое чувство, что сердце сейчас вырвется на свободу, протаранив грудную клетку. Такое чувство, что в венах сдетонировала атомная бомба. Зрение обостряется, как никогда.

Я падаю на стул и онемевшей рукой тянусь к фотографиям, притягивая их к себе, пока образы не ослепляют меня. Роуз спускается по трапу самолета, за ней следует мужчина. Я его не узнаю.

— Кто это?

— Это, друг мой, Нокс Димитрий.

Мои глаза взлетают вверх, и Брэд ругается себе под нос.

— Димитрий?

От обрушившихся на меня воспоминаний голова раскалывается. Я вижу, как отец убивает Мариуса Димитрия. Как я, совсем еще мальчишка, избавляюсь от его сына. Хмуро смотрю на Брэда.

— Все Димитрии мертвы.

— Все, кроме этого.

Спиттл постукивает по фото, и я заставляю себя присмотреться к нему.

— Нокс — внебрачный сын Мариуса. Придя к власти, он реорганизовал румынскую мафию, и, судя по всему, у него на тебя зуб. Почему, Дэнни?

— Господи, — выдыхает Брэд.

Я смотрю на Спиттла. Его лицо таит в себе миллион тревог.

— Когда это было снято?

— За день до того, как она, — его палец движется к лицу Роуз, — нашла Адамса в баре отеля и соблазнила его. Телефон, который ты мне дал. Ее?

Я закрываю глаза, пытаясь дышать.

— Он отслеживается, — заканчивает Спиттл.

Мое гребаное сердце сжимается. Я и не знал, что оно способно на... боль?

— Она шпионит для румын?

Моя кровь только что достигла точки кипения, и я медленно поднимаюсь, для поддержки упираясь сжатыми кулаками в стол. Разум разлетается в клочья, когда осознание по крупицам проникает в мозг.

— Нокс Димитрий, — позволяю я своим мыслям прозвучать вслух. — Он подсунул Роуз Адамсу, чтобы та добыла информацию обо мне, а потом я, бл*ть, сам забрал ее из Вегаса.

Нокс, должно быть, хорошо посмеялся за мой счет. Она — приманка. Ловушка.

— Не смотри, нахрен, так на меня, — предупреждаю я Брэда, чувствуя на себе его обвиняющий взгляд. — Просто не смотри, нахрен, так на меня.

Я подтягиваю фото к себе, комкая их в кулаках.

— Я, на х*й, убью ее. — Развернувшись, как псих, вылетаю из хижины, каждый мускул вибрирует от напряжения в попытке сдержать гнев.

Запрыгнув в машину, захлопываю дверцу и завожу мотор, ударяю ногой по педали газа и с ревом мчусь прочь. Брэд бросается вдогонку. Я теряю контроль над управлением, зад «Мерса» виляет из стороны в сторону, пока я несусь по дороге. Она играла со мной. Эта сука играла со мной. Как я мог быть таким тупым?

Дорога домой пролетает быстро и яростно, по мере приближения к особняку мой гнев усиливается. Я нарушаю все ограничения скорости, подрезаю миллион машин и каждые несколько секунд бью по клаксону. С визгом остановившись у входа, даже не глушу двигатель, распахиваю дверцу и взбегаю по ступенькам, разъяренным быком врываясь в дверь.

Эстер на полпути вниз по лестнице с корзиной для белья. Она резко останавливается, оценивая мой вид. Только сейчас, когда я немного пришел в себя, вижу, что я в одних боксерах.

— Где она? — Из-за горящего от напряжения горла в попытке отдышаться, я едва могу говорить.

Эстер слегка наклоняет голову, и впервые с тех пор, как я ее встретил, я испытываю беспокойство. Если бы у меня оставались силы, я бы рассмеялся ей в лицо. Она смотрит вверх по лестнице.

Господи, так вот на что похожа паника? Сердце может вывалиться из груди и разбиться об пол под ногами. Я слежу за взглядом Эстер, а ноги словно утопают в цементе. Я не могу двигаться. Не хочу подниматься и обнаружить ее комнату пустой. Да, я запер дверь, но я знаю Роуз. Это ее не удержит. Я не хочу, чтобы мой гнев перешел на другой уровень, потому что он вполне может сжечь меня заживо.

После слишком усиленного мысленного поощрения медленно поднимаюсь по лестнице, чувствуя с каждым шагом, будто взбираюсь на гору. В доме тихо, когда я иду по коридору к ее комнате, и, добравшись туда, обнаруживаю дверь открытой. Чего-то не хватает еще до того, как я сканирую пространство, и убеждаюсь, что ее здесь нет. Комната пуста.

Никакой Роуз.

Моя грудь расширяется в поисках кислорода. Я подхожу к шкафу, полному одежды. Это не успокаивает.

Потому что ее красное платье пропало, а я знаю Роуз достаточно хорошо, чтобы понимать, что если она соберется бежать, то возьмет только его.

Слепо пошатываясь, иду в ванную, там все на своих местах. Дыхание становится более затрудненным, тело восстает против попыток обеспечить его воздухом, отбрасывая каждую молекулу кислорода, которую я получаю при непрекращающихся вдохах.

— Нет! — ору я, поворачиваясь и ударяя кулаком в первое, что оказывается в пределах досягаемости. Разбившееся зеркало ранит костяшки пальцев, и я прислоняюсь к стене, охваченный всепоглощающей яростью.

— Дэнни?

Я смотрю вверх. Эстер стоит в дверях с корзиной в руках.

— Я выпустила ее, — беззастенчиво говорит она, высоко вздернув подбородок.

Долго-долго смотрю на нее, чувствуя себя немного потерянным. Она не отступает. Что мне делать? Наказать ее? И как? Наорать? Я говорить-то толком не могу.