— Укладывайте обратно, — приказывает Дэнни, возвращая винтовку Ринго. — И распределите по всем контейнерам.

Я быстро отступаю, прежде чем меня заметят. Оружие?

— Кто присматривает за девчонкой? — спрашивает Дэнни, и я замираю.

— Думал, ты, — хмыкает Ринго.

Раздается хлопок, звук закрывающейся двери контейнера, а затем лязг большой металлической задвижки.

— Я не могу присматривать за девчонкой и считать гребаные пушки.

Ступаю на цыпочках так тихо и быстро, как только могу, практически бросаясь вверх по ступенькам хижины. Никогда в жизни я не двигалась так молниеносно. Плюхаюсь на стул, на который Дэнни усадил меня ранее, и уже почти восстанавливаю дыхание и поднимаю ноги, когда слышу в кафе торопливый топот.

Я оглядываюсь, когда он вылетает через двери на террасу, его лицо чуть раскраснелось, дыхание учащенное. Думал, я сбежала.

— Все в порядке? — спрашиваю я, а в сознании проносятся образы автоматов. И не только автоматов. Пуль, винтовок, гранат и всевозможного оружия, спрятанного в днищах гидроциклов. В настоящий момент в моем мозгу зависла картинка арсенала, способного развязать мировую войну. Это место — прикрытие. Вот так. Надо бы посмеяться над собой за констатацию очевидного. Конечно это прикрытие. Я знала это. Ради всего святого, верфь принадлежит Дэнни Блэку.

Дэнни расслабляется, его рука тянется к дверному косяку для опоры, пока он выравнивает дыхание, чтобы заговорить.

— Да, — выдыхает он, оглядываясь через плечо.

Слышу еще топот и вижу, как Дэнни качает головой, молча давая понять своим подчиненным, что для паники нет повода. Он меня нашел.

— Что случилось? — спрашиваю я, включая дурочку.

Он вздыхает и проходит вперед, ведя взглядом по моим ногам, вытянутым на соседний стул.

— Все это время ты просидела здесь. — Это не вопрос, а скорее утверждение. Будто он говорит сам с собой.

— Здесь спокойно, — говорю я, не задумываясь. — К тому же, ты велел мне никуда не уходить.

Он берет мои ноги и поднимает их, садится на стул и опускает их себе на колени. Он размышляет. О чем?

— И ты меня послушалась?

Я кусаю губу, не в силах понять его взгляд. Почти... задумчивый.

— Ты бы нашел меня и убил, — шепчу я.

— Да. — Сузив глаза, он наблюдает за моей реакцией. Ее нет. Да, он меня нашел бы, но не убил.

— Значит, я поступила разумно, да?

— Не послушно, а разумно?

Мою улыбку не остановить.

— Никогда.

Как и Дэнни.

— Каталась когда-нибудь на гидроцикле?

Я медленно качаю головой.

— Хочешь?

Нет, если я буду ехать на чем-то, скрывающем достаточно гранат, чтобы разгромить Майами. Большое спасибо.

— Не думаю, что это мое.

— Пугливая, — тихо говорит он, поглаживая мои голени.

Джинсовая ткань — плотный материал. Но недостаточно. Я незаметно ерзаю на стуле и убираю ноги с его колен, но он тут же возвращает их обратно и продолжает свои мучительные поглаживания, невинно улыбаясь своим рукам. Невинно? Ничто из того, что делает Дэнни Блэк, не является невинным. У него все продумано, теперь это вопиюще очевидно.

— Я не пугливая, — шепчу я.

Он глядит на меня, его улыбка становится более дерзкой.

— Тогда докажи.

Доказать? Разве я уже недостаточно это доказала?

— На гидроцикле? — уточняю я, и он кивает. — Я не знаю, как им управлять.

— Тебе и не нужно знать. Ты будешь со мной.

Впритык к его спине? Нет, я так не думаю.

— Спасибо, но я с уважением откажусь.

— С уважением? — Он смеется, наконец, опуская мои ноги на пол. — Чего ты боишься?

Что подо мной разорвется граната.

Вообще-то, нет. Больше я боюсь тебя.

Мой взгляд скользит по его телу, когда он поднимается и нависает надо мной, протягивая руку.

— Я позабочусь о тебе.

Эти слова, эти простые слова подобны искушению миски с водой перед обезвоженной собакой. Прежде чем успеваю подумать, моя рука оказывается в его ладони, рывок вверх плавный и быстрый, и через секунду я льну к нему всем телом. Мое сердцебиение сходит с ума, и я знаю, что он чувствует его, потому что смотрит вниз между нашими прижатыми телами и улыбается.

— Ты боишься. — Он смотрит мне в глаза, его улыбка сникает. — Но не гидроцикла. И не меня.

— Я боюсь тебя.

— Не в обычном смысле этого слова, Роуз.

Его рука тянется к моей щеке и ласкает ее, скользит к моему затылку и нежно массирует. Опять же, он прав. Я не боюсь его агрессивной натуры, его бизнеса или его репутации. Я боюсь прилива крови к голове, когда он прикасается ко мне. Я боюсь своего бьющегося сердца, когда смотрю в его невероятно голубые глаза. Я боюсь забытого чувства безопасности, которое испытываю, будучи его пленницей. Я боюсь, что он затуманит мне рассудок, помешав достижению моей цели. Я боюсь, что ненавижу его по совершенно неправильным причинам. Не потому, что он черствый и жестокий. Не потому, что он говорит злые вещи. А потому, что знаю, что все это прикрытие. Я закрываю глаза и погружаюсь в его прикосновение.

— Приятно? — шепчет он.

Я мычу и позволяю ему избавить меня массажем... от всего. От мыслей, от напряжения. Я — пластилин в его руках. Только когда из меня вырывается тихий стон, я открываю глаза. И как только встречаю его пристальный взгляд, сразу отворачиваюсь.

Но успеваю уловить в нем понимание. И удовлетворение.

— Пойдем, — мягко приказывает он.

Мы проходим через кафе, где теперь все его люди сидят с пивом, и заходим в магазин. Дэнни стягивает черно-розовый гидрокостюм и ведет меня в мужскую раздевалку.

— Надень этот.

Я останавливаюсь, глядя на его протянутую руку.

— Это мужская раздевалка.

Его рука опускается, а лицо искажает легкое веселье.

— Так теперь ты стесняешься?

— Я не стесняюсь.

Вырываю костюм из его руки и начинаю раздеваться, пока не оказываюсь в нижнем белье, а он, не переставая улыбаться, достает себе гидрокостюм из ближайшего шкафчика и раздевается. Каждый мускул на его торсе приходит в движение, когда он стягивает свитер через голову, обнажая повязку. Он не должен мочить раны.

— Твоя рука, — говорю я, и меня охватывает неуместное чувство беспокойства.

— Твоя рука, — парирует он, беря несколько защитных пакетов и направляясь ко мне.

Осторожно оборачивает мою руку, чтобы защитить от попадания воды, а затем занимается своими ранами. Его повязка испачкана, сквозь нее просочилась кровь, и я отворачиваюсь, чувствуя… вину. Это сделала я. Он поранил себя из-за меня.

Я надеваю гидрокостюм и тянусь за шнурком, с помощью которого можно застегнуть молнию.

— Давай, я. — Он приближается, а я отдаляюсь.

— Я сама. — Пытаюсь нащупать шнурок, но все тщетно.

Мою руку отбрасывают, и молния медленно ползет вверх по моей спине.

— Готово, — бормочет он, вытягивая кончик моего хвоста из ворота. Я вздрагиваю и резко отступаю от Дэнни, а когда оборачиваюсь, его гидрокостюм натянут только до талии. Милостивый боже.

— Как давно ты катаешься на гидроцикле? — спрашиваю я, удивленно моргая, собираю свою одежду и укладываю ее на ближайшую скамейку. На них катаются? Или водят?

— С тех пор, как отец построил это место пятнадцать лет назад.

— Это все построил твой отец?

— Да.

Он уходит, и я следую за ним, не сводя глаз с его широких обнаженных плеч.

— И тебе не грустно расставаться с этим местом? — Наблюдаю, как он бросает бейсболку на прилавок и заменяет ее солнцезащитными очками.

— Это бизнес. Ни один умный человек не расчувствуется из-за бизнеса, — четко произнося каждое слово, он следит за моей реакцией.

Конечно. Я — бизнес.

— И ты все это продаешь? — Я показываю на новенькие блестящие гидроциклы, выстроившиеся в линию в магазине.

— Да.

Дэнни подходит к раздвижной металлической двери, обеими руками берется за ручку, чуть откидываясь назад, чтобы потянуть за нее. Я вижу еще больше накачанных мышц. Заставляю себя сосредоточиться на них, а не на израненном предплечье.

— И на каком гидроцикле поедем мы? — Отворачиваюсь, пытаясь казаться не заинтересованной, хотя внутри задаюсь вопросом, что, черт возьми, буду делать, если он приведет меня к контейнеру с гидроциклами, напичканными оружием.

— На одном из этих.

Дэнни указывает на помещение, которое только что открыл, и я заглядываю внутрь. На прицепе стоят два гидроцикла, оба сверкают чистотой, оба огромные и оба черные. Полностью черные, за исключением серой надписи на одной стороне — SEA-DOO. Все остальные гидроциклы, которые я видела сегодня, были в основном разноцветными.

— Этот мой. — Он открывает еще одну дверь, и к нам на старом джипе подъезжает Брэд. — А вон тот принадлежал моему отцу.

Он кивает на другой гидроцикл.

— Твой отец катался на гидроцикле? — выпаливаю, не задумываясь, а Дэнни улыбается, начиная крепить прицеп к джипу.

— Да, до болезни.

Иду вдоль борта гидроцикла его отца, поглаживая рукой черный лак. Достигнув задней части, приседаю и провожу пальцем по мелкому шрифту.

— Мистер, — тихо читаю я, кусая губу и глядя на Дэнни.

— Раньше я его так называл.

— Мистер?

— Ага, вроде выражения привязанности. — Он указывает на свой гидроцикл, и я наклоняюсь, чтобы посмотреть на него сзади. — А он называл меня малыш.

Мистер и малыш. Я смотрю на Дэнни. Снова эта мягкость, та часть его, которая прячется за монстром.

— Довольно мило, — говорю я и выпрямляюсь, а из него вырывается небольшой взрыв смеха.

Джип трогается с места, задним ходом спускаясь к кромке воды, и Дэнни начинает натягивать верхнюю часть своего гидрокостюма. Его мышцы безумно увеличиваются и напрягаются. Выдыхаю с облегчением, когда его обнаженная грудь, наконец, скрыта из виду, как и исполосованная рука. Я отворачиваюсь от него и иду к воде, прикрывая глаза от заходящего солнца.

— Тебе нужны очки, — говорит Дэнни, присоединяясь ко мне и протягивая черные очки. — Надень.

Я делаю, как мне говорят, пряча глаза за темными линзами.

— Не слишком ли поздно для водной прогулки?

Он заходит в море и стаскивает гидроцикл с прицепа.

— Закат — лучшее время на воде.