ГЛАВА 11

ДЭННИ

— У напавших при себе ничего не обнаружено. Ни удостоверения личности, ничего, — говорит Брэд, пока мы следующим вечером идем по лабиринту тропинок на территории особняка.

Я просидел в кабинете весь день, доводя до ума план доставки. В голове у меня звенит от схем поставки. Мне нужно было сбежать. В некоторые дни мне это просто жизненно необходимо. Почувствовать землю под ногами. Подышать свежим воздухом и отвлечься на цветы, усеивающие клумбы сада. Чтобы напомнить себе, что в моем мире есть что-то еще, кроме черноты.

Иногда я просто хочу скинуть груз с плеч, больше не чувствовать эту тяжесть. Потом вспоминаю, кто я. Чем занимаюсь.

— Ринго их сфотографировал. — Брэд протягивает мне телефон, и я смотрю на лица мертвецов. Никого не узнаю. — Я заставил Спиттла прогнать лица через систему…

— Ничего, — заканчиваю я за Брэда, возвращая телефон.

— Ничего, — подтверждает он. — И Спиттл сильно взбесился.

Бьюсь об заклад. Кровавая баня посреди Вегаса будет еще той головной болью. Мои отношения со Спиттлом, мягко говоря, холодные. Но нечистый на руку агент ФБР у меня в долгу, и он за три жизни не сможет мне отплатить.

— На х*й Спиттла. — Засовываю руку в карман, но, нахмурившись, вытаскиваю ее и смотрю на волдырь.

— Какого хрена у тебя с рукой? — спрашивает Брэд.

— Подрался с тостером, — ворчу я, когда мы добираемся до сада камней, где вода стекает по неровной скале в ручей, ведущий к бассейну.

Какое-то время смотрю на воду и размышляю. Бесполезно задаваться вопросом, кто хочет моей смерти — список слишком длинный. Но один конкретный человек заявил, что я мертвец. Адамс стал подстилкой кого-то другого, но я не позволю ему встать с моей кровати. Отчаянные люди совершают отчаянные поступки, но стал бы он устраивать мне такую засаду, чтобы спастись самому? И с какими деньгами?

— Я говорил с Володей, — продолжает Брэд. — Мексикашки затаились, а румыны все еще вне игры после последнего отпуска Карло в Румынии.

Я посмеиваюсь над его сухим остроумием.

— Пусть парни копнут глубже. Мне нужны ответы.

— Ты только посмотри, что тут у нас, — весело говорит Брэд.

Прослеживаю за его взглядом через лужайку до садового домика и вижу Роуз, прижавшуюся спиной к деревянной стене. Она неподвижна, как статуя. А перед ней? Два рычащих добермана.

Коварно улыбаюсь про себя.

— Они просто хотят поцелуя, — кричу я, заставляя Брэда смеяться. — С языком.

— Засранец, — умудряется выплюнуть Роуз, даже не двигая губами, отчего две мои девочки рычат еще громче.

Небрежно прохожу мимо, глубоко засунув руки в карманы брюк. Ее взгляд остается на моих рычащих собаках.

— Давай. Всего один поцелуйчик, — поддразниваю я.

— Я в любой день предпочла бы шавок тебе.

Моя улыбка эпичных размеров, а Брэд фыркает, пытаясь сдержать смех.

— Мудро. Они менее смертоносны, чем я.

Я свищу, знакомый звук привлекает внимание собак. Они прекрасно натасканы не отводить взгляд от возможной угрозы, пока не услышат мой зов.

— К ноге, — приказываю я, и они бросаются ко мне, садясь у моих ног. Я улыбаюсь и одариваю их крохой любви, побуждая начать подпрыгивать, чтобы попытаться лизнуть меня в лицо. Смеюсь про себя. Да-да, я тоже вас люблю.

— Гулять, — мягко, но твердо приказываю я, и они с лаем мчатся вглубь территории.

Роуз расслабляется у стены домика, ее рука поднимается к груди, глаза сужаются, и она смотрит на меня. Я продолжаю улыбаться.

— Что с твоей рукой? — спрашивает Брэд Роуз, делая шаг вперед и указывая на повязку, которую я вчера тщательно наложил на ее рану.

Она без всяких эмоций смотрит на свою руку. Потом пожимает плечами.

— Подралась с тостером.

Мне удается скрыть ухмылку, чувствуя на себе укоряющий взгляд Брэда. Он вздыхает.

— Похоже, единственная смертоносная вещь здесь — это гребаный тостер, — бормочет он, направляясь обратно в дом.

Роуз поджимает губы.

— Я сказала что-то смешное?

Качаю головой.

— Тогда почему ты улыбаешься?

Я пожимаю плечами.

Она раздраженно вздыхает.

— Мне надо идти. — Она проходит мимо меня, следуя за Брэдом. — Я занята тем, что скучаю в своей башне из слоновой кости.

Молча смотрю, как она топает прочь, ее округлая задница затмевает окружающий пейзаж. Должно быть, отсутствие у меня возражений злит ее, потому что она резко останавливается и поворачивается ко мне. Выражение лица красиво напряженное. Раздраженное.

— Как долго ты собираешься держать меня здесь?

Я снова пожимаю плечами, не в силах остановить свою глупую потребность злить ее.

— Боже, ты так бесишь.

Еще одно пожатие плечами.

Она издает раздраженный крик, кидается ко мне и отводит руку для удара. Ловлю ее за запястье, когда ладонь несется к моему лицу, и она замирает, ее разъяренные глаза горят огнем.

— Если ударишь меня, я отвечу пощечиной, — предупреждаю я.

Она пытается вывернуть запястье из моей хватки, таким образом показывая, что для нее это не проблема.

— Человек, которого я тебе напоминаю, — гневно выдыхает она мне в лицо, — кто он?

— Человек, который тебя изнасиловал, — парирую я, приближаясь и кладя ладонь ей на бедро. — Кто он?

Я видел ее лицо за ужином, слышал ее тон. Я медленно узнаю ее, и она делает то же самое со мной. Должен ли я сказать, что хочу убить того, кто надругался над ней? Стоит ли отметить, что это будет самая жестокая из смертей?

— Ты ничего не знаешь, — шепчет она.

— Я знаю все.

От моего ответа у нее перехватывает дыхание. По телу пробегает дрожь. Голубые глаза сверкают, и за их ошеломленным выражением я замечаю... надежду? Она видит мое любопытство и вырывает свою руку, сжав челюсть, отступает, устанавливая между нами дистанцию.

— Как твоя фамилия, Роуз? — спрашиваю я, засовывая руки обратно в карманы.

— Отсоси.

— Роуз Отсоси? — рассуждаю я. — Хорошо звучит.

Минуя ее, направляюсь к дому.

— Тебя нужно покормить.

— Я не одна из твоих гребаных псин.

Улыбаюсь себе под ноги и продолжаю свой путь. Женщина заставляет меня улыбаться. Ничего не могу с собой поделать.

— Эстер что-нибудь для тебя приготовит, — кричу я, слыша ее возмущенное фырканье. — И держись подальше от тостера.

— Дэнни! — Ее крик звучит настойчиво, и я останавливаюсь, чувствуя внутри толчок. Мое имя на ее губах. Звучит приятно.

Бросаю взгляд через плечо.

— Кэссиди, — тихо говорит она, ступая босыми ногами по траве. Она нервничает, когда сообщает мне свое имя. — Роуз Лилиан Кэссиди.

Слегка киваю, наблюдая за ней слишком долго, но мне приносит это удовольствие, пока она с тревогой прикусывает нижнюю губу. Прекрасное имя. Прекрасная женщина. Прекрасный ум.

— Поешь что-нибудь, Роуз Лилиан Кэссиди, — мягко приказываю я, отворачиваюсь и ухожу, отгоняя все мысли о ней.

Или, по крайней мере, стараюсь отогнать изо всех сил.

Когда я добираюсь до кабинета, Брэд и Ринго просматривают карту береговой линии, Брэд вытаскивает булавки и втыкает их в другие участки моря.

— В чем дело? — спрашиваю я, обогнув стол.

Ринго отрывает свой большой нос от карты и возвращает булавку в исходное место.

— Нет. Это должно быть здесь. Отсюда я буду видеть все три возможных пути к верфи. Если во время доставки или обмена с русскими явится береговая охрана, я подожгу свою лодку, чтобы отвлечь их.

— А что, если они отвлекутся на нас, когда мы будем заняты разгрузкой на берегу?

— Не отвлекутся.

— Откуда ты знаешь?

Ринго медленно поворачивает свою уродливую рожу к Брэду.

— Потому что позабочусь об этом.

Я сажусь и наблюдаю за их противостоянием. Я многое знаю о Ринго. Я знаю, что его покойная мать была проституткой. Что он никогда не прикасался ни к алкоголю, ни к наркотикам. Я знаю, что он уважает женщин. И, самое главное, я знаю, что он сделал все возможное для моего отца, а теперь сделает все возможное и для меня. Если Ринго сказал, что позаботится об этом, значит, он позаботится.

— Ринго остается на прежнем месте, — заканчиваю я спор и делаю короткую заметку в лежащем передо мной блокноте в кожаном переплете, отрываю листок и вручаю Брэду.

— Пробей для меня это имя.

С подозрением глядя на меня, он берет клочок бумаги, даже не взглянув на него. Ему и не нужно.

— Зачем?

— Потому что я так сказал, — холодно отвечаю я, бросив на него взгляд, который предполагает, что он поступит правильно, не задавая мне лишних вопросов. — Какие-нибудь новости по ее телефону?

— Ничего особенного. — Брэд достает сотовый из кармана и бросает его мне на стол.

Я хмурюсь, достаю свой мобильный и набираю номер, владелец которого наверняка с ужасом посмотрит на экран. Но он ответит. Конечно же, ответит.

— Блэк, — голос таит в себе все виды осторожности. Так и должно быть.

— У меня есть телефон, и мне нужно, чтобы ты его проверил. Достань мне записи разговоров.

— А у меня есть работа, и я хотел бы ее сохранить, — возражает он, посмеиваясь. — У человека твоего калибра нет людей, чтобы достать записи телефонных разговоров?

— О, есть. — Закидываю ноги на стол. — У меня есть ты, Спиттл.

Ринго лыбится, выражение лица не смягчает его черты, а Брэд берет с моего стола телефон Роуз и опускает его в конверт.

— А та работа, о которой ты говоришь, все еще твоя только благодаря мне, — напоминаю я ему.

— Как долго ты будешь держать меня на крючке, шантажируя теми гребаными фото?

— Как долго ты планируешь работать в ФБР? — отвечаю я вопросом, опуская ноги со стола и подходя к картине Пикассо в раме, висящей над камином. Прижав телефон плечом к уху, снимаю картину, открывая сейф.

— В следующем месяце мне исполнится шестьдесят, — говорит Спиттл. — Выход на пенсию не за горами. Что будешь делать, когда больше не будет смысла меня шантажировать?

Кручу циферблат, открываю сейф и вытаскиваю из-под пистолета конверт.

— Но сейчас ты на месте. И эти фотографии все так же свежи, как и пять лет назад. — Достаю одну и улыбаюсь, глядя на Спиттла, снюхивающего дорожку кокаина с женской киски.

— Ты подкинул тех проституток.