После целой вечности пристального разглядывания меня, в попытке доказать что-то, она смотрит на стопку полотенец в пределах досягаемости. Она могла бы легко дотянуться до них, но не будет этого делать. Она продолжит доказывать. Изящные ступни скользят по мраморному полу ко мне, она движется так грациозно и элегантно, как я и ожидал, и мой член пульсирует с каждым ее шагом, пока она не останавливается передо мной. Но не берет у меня полотенце. Ждет, что я ее прикрою. Я не выказываю ни капли эмоций или веселья, которое чувствую. Она чертовски ненавидит меня и в то же время желает. Хорошо.

Затем облизывает губы, и мой член под шортами дергается, словно от удара током.

— Повернись, — приказываю я, и Роуз выполняет, чуть приподнимая руки и оглядываясь на меня плечо. Я заворачиваю ее в полотенце и упираюсь грудью ей в спину, провожу по ее плечу зубами и делаю вдох. — Ты пахнешь, как я.

Она воспользовалась моим гелем для душа, и, будь я проклят, если на ней он звучит не великолепно.

— У меня здесь ничего нет, поэтому пришлось одолжить у тебя.

Роуз напряжена, хотя изо всех сил старается этого не показать. А затем, настолько дерзко, насколько это возможно, она чуть отводит бедра, прижимаясь попкой к моему паху. Я шиплю, не в силах сдержаться.

— Спасибо.

Она отстраняется от меня и уходит, и в момент чистой гребаной слабости я хватаюсь за раковину и дышу, усмиряя свой своенравный член. Гребаный ад, вот бы кто-нибудь сейчас сумел прочесть мои мысли. Холодный, безжалостный убийца попал под влияние хрупкой женщины. Откуда, мать ее, она взялась?

Быстрым движением провожу ладонью по лицу и следую за ней в спальню, обнаруживая, что она натягивает черные кружевные стринги. Я сглатываю, моя челюсть напрягается. Бл*дь. Какого хрена со мной происходит?

Приблизившись к ней, хватаю за руку и тащу ее голую из комнаты. Я ожидаю сопротивления. Но не получаю его. Роуз послушно следует за мной, несмотря на то, что ее киску прикрывает лишь крохотный клочок ткани.

Все мужчины поднимают глаза, когда я волоку ее через комнату к кабинету.

— Немедленно все сюда, — приказываю я им, ставя ее сбоку от стола лицом к двери. На всеобщее обозрение. Ее руки висят по бокам. Мокрые волосы распущены по плечам. Идеальная грудь вздымается и опускается вместе с ровным дыханием. Спокойным дыханием. Никакого волнения.

Все мужчины входят, Брэд — последний — закрывая за собой дверь. Никто из них не смотрит на нее. Это меня бесит. Что они думают, что огребут от меня проблем из-за этого? Они лучше всех знают, что женщины для меня ни хрена не значат. Я сую ей в руку телефон.

— Звони ему. Скажи, что я в душе.

Она смотрит на меня сквозь ресницы.

— А потом?

— Скажи, что хочешь к нему. Умоляй. Скажи, чтобы он заплатил деньги, которые мне должен, чтобы ты могла вернуться.

Она слегка хмурится, хотя я вижу, что Брэд хмурится сильнее. Он знает, что мне не нужны эти деньги. Чего я хочу, так это результатов. Я тянусь за лежащим на столе пистолетом и снимаю предохранитель, вонзая его ей в лоб.

— Звони.

Она, мать ее, даже не моргает, и это злит меня еще больше. Какого хрена она не боится? Почему, черт возьми, не впадает в эпичную истерику из-за того, что я выставляю ее обнаженной на всеобщее обозрение? Адамс боготворит ее. Это чертовски очевидно. Он не причинит ей вреда; это не его стиль. Так что же, черт возьми, с ней случилось, что она стала пи*дец какой непробиваемой? И откуда взялся этот гребаный синяк?

— Плачь, — приказываю я.

— Я не плачу. — Роуз просверливает во мне дыры внезапно ставшим стальным взглядом. — Ни для кого.

Я бы отвесил ей пощечину, если бы знал, что это произведет желаемый эффект. Она не плачет. Железная леди. Я подношу пистолет к ее губам и проталкиваю дуло в рот, свободной рукой стискивая ее горло.

— Говори убедительно.

То, что она делает дальше, вызывает у меня восхищение и адскую ярость. Мой член беснуется, разум готов взорваться. Роуз отстраняется, позволяя стволу медленно и соблазнительно выскользнуть изо рта. И глядя на меня, целует дуло. Позади меня раздается нервное шарканье, все парни, вероятно, ведут переговоры со своими стояками.

Так же, как и я.

С порочной ухмылкой, приподнимающей уголок губ, она набирает номер и прикладывает телефон к уху. Я выхватываю его и включаю громкую связь, одновременно возвращая пистолет к ее лбу.

— Алло? — голос Адамса хриплый и усталый.

— Перри, это я, — говорит она, глядя мне в глаза. — Я не могу говорить долго. Он в душе.

Она играет, как по сценарию. Будто на прослушивании на роль, за которую бы умерла. В ее голосе звучит спешность, и я почти ей верю. Иисусе, она хороша.

— Боже мой, Роуз, любимая, — выдыхает Адамс. — Что он сделал? Он прикасался к тебе? Ублюдок. Я его убью. Клянусь, я его убью.

Я смотрю через ее плечо на Брэда. В коротком потоке слов присутствуют три вещи, от которой раскаленная добела ярость превратила бы мои вены в пепел. Во-первых, из всех оскорбительных слов, которыми он мог меня назвать, он выбрал «ублюдка». Во-вторых, он меня убьет? Мужик только что подписал себе смертный приговор. Как только я получу желаемое, я вырежу все органы из его тела и скормлю их доберманам, которые охраняют мой особняк в Майами. Этих двух вещей достаточно. Но услышав, как он называет ее любимой, пистолет в руке начинает вибрировать. Роуз должна чувствовать это.

— Вытащи меня отсюда. — Она не спускает с меня глаз. Они лишены эмоций, но ее голос — нет. — Пожалуйста, просто дай ему то, что он хочет, или верни деньги. Умоляю тебя. Он животное, Перри.

Я вопросительно склоняю голову от ее выбора слов. Животное? Она не может скрыть улыбку.

— Роуз. — Адамс звучит побежденным, и это привлекает мое внимание. — Прости, что я втянул тебя в эту передрягу. Я делаю все, что могу. Мой знакомый поможет. Он разберется с этим, клянусь.

Его знакомый. Я снова смотрю на Брэда, и он понимающе кивает. Он снюхался с кем-то другим, и кто бы это ни был, он предложил более выгодную сделку, чем я. А я сделал ему чертовски выгодное предложение. Десять миллионов долларов — это не ерунда. Что они ему пообещали, и что пообещал он им? И кто эти они?

Когда я снова смотрю на Роуз, замечаю, как ее стальная броня дает трещину. Не пойму, это боль или беспокойство.

— Но я обещаю тебе одно, — продолжает Адамс.

— Что? — она едва шепчет.

Да, что?

— Дэнни Блэк — труп.

Ее глаза расширяются. А что делаю я? Ухмыляюсь. Угроза смерти? Это все, что у него есть? Брэд испускает усталый вздох. Я практически слышу, как сердцебиение Роуз учащается.

— Каким образом? — спрашивает она, удивляя меня. О, класс. Ей нужны кровавые подробности моей очевидной кончины?

— Просто доверься мне. Держись там, любимая. Я разберусь с этим, и ты скоро будешь со мной.

Убираю пистолет от ее лба и кружу дулом перед ее носом, как бы говоря ей закругляться. Я услышал достаточно. Достаточно, чтобы знать, что Адамс пытается меня сдать. Это последнее, что он когда-либо сделает.

— Мне нужно идти, — выдыхает она. — Душ только что отключился.

— Хорошо. Убедись, что удалила этот вызов из списка последних вызовов. Он проницательный. Никому не доверяет.

— Хорошо.

— Я люблю тебя, — говорит Адамс так нежно, что я ему верю. Тупой е*лан.

— Я тоже тебя люблю, — отвечает она с такой решимостью, что я бы ей тоже поверил.

Если не смотрел бы в ее мертвые глаза.

Я отключаю вызов.

— Держись там, любимая, — тихо повторяю я слова Адамса, ведя дулом пистолета между ее обнаженных сисек. Она втягивает грудь. Ее соски каменеют.

А я коварно ухмыляюсь.

Поворачиваюсь к мужчинам, готовясь к ним обратиться, но они не смотрят на меня. Они пялятся на Роуз. Я откашливаюсь, и все мигом берут под контроль свои взгляды. Я снова перевожу внимание на Роуз. Ее голубые глаза темнеют. И она слегка выпячивает грудь и чуть меняет позу, немного раздвигая бедра, давая мужчинам больше возможностей полюбоваться собой.

Какого хрена? Во мне щелкает переключатель, поднимая температуру тела до обжигающего уровня. Я резко хватаю ее, дергая к двери. Мужчины, встревожено убираются с моего пути, опуская глаза в пол. А Брэд? Он только качает головой. Я рычу на него, пролетая мимо, краем глаза замечая, как подпрыгивают сиськи Роуз, а мокрые волосы хлопают по идеальным полукружиям, когда я грубо тащу ее обратно в спальню.

Бл*дь!

Я вталкиваю ее в дверь и бросаю пистолет на кровать, прежде чем начну стрелять. Затем яростно прижимаю ее к стене. Ее затылок с глухим стуком ударяется о штукатурку. И она улыбается больной, довольной улыбкой. Я сейчас взорвусь.

— С кем он снюхался? — выдыхаю ей в лицо, от ярости у меня перехватывает дыхание.

— Не знаю. — Ее грудь вздымается, когда она набирает воздух в легкие. — Он не говорит при мне о делах.

— Если ты мне лжешь…

— Я не лгу.

— Откуда мне знать?

— Думаешь, я хочу его защитить? Он для меня не что иное, как новая пара туфель каждую неделю и шикарные гостиничные номера, где бы они ни находились.

Выражение ее лица. Холодное как камень. Я каждый день вижу подобное в зеркале.

— Каково это знать, что он бросил тебя на мою милость? — спрашиваю я.

— Примерно так же приятно, как знать, что сегодня я снова буду спать с тобой.

Мои губы кривятся. Еще одно противостояние. Они одновременно заряжают и раздражают. Эта женщина чертовски меня бесит. Почему? Потому что бросает мне вызов. Какая-то слабая женщина, которая должна спрашивать, как высоко, когда ей говорят прыгнуть, бросает мне вызов. Мне. Дэнни Блэку. Она так жаждет умереть?

Уже собираюсь задать ей этот вопрос, когда ее взгляд падает на мои губы. И в ответ мой взгляд опускается к ее губам. Я мог бы взять ее здесь и сейчас. Вые*ать до кровавых синяков. Заставить выкрикивать мое имя. Черт, я сделал бы это с удовольствием. Она бы не остановила меня.

Без всяких подсказок мои губы приближаются к ее. Слегка касаются. Роуз стонет.