— Дай мне молот, — выплевывает Хайэм, глядя на меня, и протягивает руку в сторону.
Я не отвожу от него взгляда, когда один из его миньонов бежит к своей машине и через несколько мгновений возвращается с топором, а не с тем, что просил его начальник.
Взявшись за ручку, Хайэм, сама дерзость, несколько раз взмахивает им по дороге к ближайшему гидроциклу. Тот, который мы только что поспешно запихнули в контейнер. Я чувствую, как все мои люди напрягаются, когда Хайэм у всех на глазах начинает разбивать машину на куски. Брэд весь в поту. Я? Я улыбаюсь, отчего моя правая рука посылает мне взгляд: что за нахрен?
— Закончил? — спрашиваю я Хайэма, разбрасывающего в стороны осколки гидроцикла в поисках чего-то, чего он не находит. — Или собираешься разбить все мои гидроциклы? — Указываю на тот, что рядом с ним. — Не стесняйся. Потому что с каждой разбитой тобою машиной, Хайэм, твой долг будет только увеличиваться.
Его ноздри раздуваются, он бросает топор на землю и вскидывает руку вверх, сигнализируя своим людям выдвигаться.
— Это еще не конец.
Я закуриваю «Мальборо» и глубоко затягиваюсь.
— Рад был с тобой повидаться, Хайэм, — говорю я, выдыхая на него густое облако дыма. Он прикладывает все силы, чтобы не закашлять.
— Ага, — бормочет он, уходя в раздражении.
Как только все сваливают, я задумчиво затягиваюсь в последний раз и выбрасываю сигарету.
— Какого хрена? — тихо спрашивает Брэд, присоединяясь ко мне. — Где, черт возьми, оружие?
Я подхожу к одному из контейнеров и слегка постукиваю по стенке, оглядываясь на него.
— Всегда ожидай худшего.
— Господи, — выдыхает он, гасит сигарету и тут же прикуривает другую.
Мой телефон звонит, и я достаю его.
— Что? — лаю я в трубку на Ринго.
— Какого хрена лодка Володи только что пропыхтела мимо меня без гидроциклов?
Я направляюсь к хижине, расстегивая молнию гидрокостюма.
— Заявилось ФБР.
— Что?
— Что слышал.
— А мне кто-нибудь собирался сказать? — ревет Ринго, полный раздражения. — Я несколько часов мотался взад-вперед на этом сломанном куске дерьма. Пока что поймал мертвого осьминога, пару трусиков, номерной знак и акулу. *баную акулу.
Перестаю стягивать гидрокостюм и шлепаюсь на скамейку в раздевалке. И, запрокинув голову, безудержно хохочу, сгибаясь пополам.
— Да пошел ты, Дэнни, — бурчит Ринго, а на заднем фоне слышен чих двигателя. — Ну, ты и засранец. А теперь эта х*йня не заводится. Сука!
Раздается громкий хлопок, заставляя меня оторвать мобильник от уха.
— Двигатель только что взорвался, — говорит Ринго. — Е*учий двигатель просто взорвался к е*ени матери.
Я снова начинаю хохотать, веселье чертовски хорошо помогает подавить гнев, сжигающий меня изнутри.
— Я вызову тебе береговую охрану.
— Что такое? — спрашивает Брэд, глядя на мое веселье.
— Ринго плодотворно порыбачил, — вою я, упираясь руками в колени, чтобы подняться. — И доконал двигатель, тот взорвался.
Нахмурившись, Брэд выхватывает у меня телефон, что говорит о его крайнем беспокойстве о здравости моего рассудка. Он прав. Я чувствую некое помешательство, но если не буду смеяться, скорее всего, начну убивать.
Брэд говорит Ринго, что пошлет за ним кого-нибудь, а я, наконец, избавляюсь от гидрокостюма. Завершив разговор, Брэд смотрит на меня.
— И что же, черт возьми, нам делать те… — Он поворачивается на звук шин, скрежещущих по гравию, а затем до нас доносится голос.
Мы переглядываемся.
— Спиттл, — бормочем мы с Брэдом в унисон, он протягивает мне мой телефон, и мы направляемся к выходу. Я спускаюсь по ступенькам хижины, гравий хрустит под моими босыми ногами.
Спиттл осматривает меня с ног до головы.
— Устраиваешь пижамную вечеринку? — язвительно спрашивает он, когда я переминаюсь на босых ногах по камням.
— Какого хрена только что произошло? — требую я.
— ФБР получили наводку, — бормочет он, проходя мимо нас к хижине. — У вас тут пиво есть?
После быстрого обмена смущенными и обеспокоенными взглядами, мы с Брэдом следуем за Спиттлом, Брэд подходит к холодильнику с пивом и достает три бутылки, откручивая крышки.
— Наводку? — спрашивает он, ставя одну бутылку перед Спиттлом и протягивая другую мне.
Спиттл делает долгий и, похоже, столь необходимый глоток, с глухим стуком опускает бутылку на стол и выдыхает.
— Я пытался держать их подальше от тебя. Но ни хрена не смог их остановить. Не знаю, что происходит у тебя с русскими. Я пытался вписаться в твое дело, не вызывая подозрений, если понимаешь, о чем я.
Чушь собачья. Спиттл, ублюдок, точно знает, чем я занимаюсь. Он бросает на меня серьезный взгляд.
— У тебя завелся крот.
Бутылка останавливается у моих губ.
— Что?
Залезая во внутренний карман, он достает что-то и бросает на стол, будто рад избавиться от этого. Я вижу фотографии.
— Пи*дец, — выдыхает Брэд, стукая бутылкой по столу.
Я смертельно неподвижен. Как статуя. Но все внутри меня взрывается, приводя в безумие. Такое чувство, что сердце сейчас вырвется на свободу, протаранив грудную клетку. Такое чувство, что в венах сдетонировала атомная бомба. Зрение обостряется, как никогда.
Я падаю на стул и онемевшей рукой тянусь к фотографиям, притягивая их к себе, пока образы не ослепляют меня. Роуз спускается по трапу самолета, за ней следует мужчина. Я его не узнаю.
— Кто это?
— Это, друг мой, Нокс Димитрий.
Мои глаза взлетают вверх, и Брэд ругается себе под нос.
— Димитрий?
От обрушившихся на меня воспоминаний голова раскалывается. Я вижу, как отец убивает Мариуса Димитрия. Как я, совсем еще мальчишка, избавляюсь от его сына. Хмуро смотрю на Брэда.
— Все Димитрии мертвы.
— Все, кроме этого.
Спиттл постукивает по фото, и я заставляю себя присмотреться к нему.
— Нокс — внебрачный сын Мариуса. Придя к власти, он реорганизовал румынскую мафию, и, судя по всему, у него на тебя зуб. Почему, Дэнни?
— Господи, — выдыхает Брэд.
Я смотрю на Спиттла. Его лицо таит в себе миллион тревог.
— Когда это было снято?
— За день до того, как она, — его палец движется к лицу Роуз, — нашла Адамса в баре отеля и соблазнила его. Телефон, который ты мне дал. Ее?
Я закрываю глаза, пытаясь дышать.
— Он отслеживается, — заканчивает Спиттл.
Мое гребаное сердце сжимается. Я и не знал, что оно способно на... боль?
— Она шпионит для румын?
Моя кровь только что достигла точки кипения, и я медленно поднимаюсь, для поддержки упираясь сжатыми кулаками в стол. Разум разлетается в клочья, когда осознание по крупицам проникает в мозг.
— Нокс Димитрий, — позволяю я своим мыслям прозвучать вслух. — Он подсунул Роуз Адамсу, чтобы та добыла информацию обо мне, а потом я, бл*ть, сам забрал ее из Вегаса.
Нокс, должно быть, хорошо посмеялся за мой счет. Она — приманка. Ловушка.
— Не смотри, нахрен, так на меня, — предупреждаю я Брэда, чувствуя на себе его обвиняющий взгляд. — Просто не смотри, нахрен, так на меня.
Я подтягиваю фото к себе, комкая их в кулаках.
— Я, на х*й, убью ее. — Развернувшись, как псих, вылетаю из хижины, каждый мускул вибрирует от напряжения в попытке сдержать гнев.
Запрыгнув в машину, захлопываю дверцу и завожу мотор, ударяю ногой по педали газа и с ревом мчусь прочь. Брэд бросается вдогонку. Я теряю контроль над управлением, зад «Мерса» виляет из стороны в сторону, пока я несусь по дороге. Она играла со мной. Эта сука играла со мной. Как я мог быть таким тупым?
Дорога домой пролетает быстро и яростно, по мере приближения к особняку мой гнев усиливается. Я нарушаю все ограничения скорости, подрезаю миллион машин и каждые несколько секунд бью по клаксону. С визгом остановившись у входа, даже не глушу двигатель, распахиваю дверцу и взбегаю по ступенькам, разъяренным быком врываясь в дверь.
Эстер на полпути вниз по лестнице с корзиной для белья. Она резко останавливается, оценивая мой вид. Только сейчас, когда я немного пришел в себя, вижу, что я в одних боксерах.
— Где она? — Из-за горящего от напряжения горла в попытке отдышаться, я едва могу говорить.
Эстер слегка наклоняет голову, и впервые с тех пор, как я ее встретил, я испытываю беспокойство. Если бы у меня оставались силы, я бы рассмеялся ей в лицо. Она смотрит вверх по лестнице.
Господи, так вот на что похожа паника? Сердце может вывалиться из груди и разбиться об пол под ногами. Я слежу за взглядом Эстер, а ноги словно утопают в цементе. Я не могу двигаться. Не хочу подниматься и обнаружить ее комнату пустой. Да, я запер дверь, но я знаю Роуз. Это ее не удержит. Я не хочу, чтобы мой гнев перешел на другой уровень, потому что он вполне может сжечь меня заживо.
После слишком усиленного мысленного поощрения медленно поднимаюсь по лестнице, чувствуя с каждым шагом, будто взбираюсь на гору. В доме тихо, когда я иду по коридору к ее комнате, и, добравшись туда, обнаруживаю дверь открытой. Чего-то не хватает еще до того, как я сканирую пространство, и убеждаюсь, что ее здесь нет. Комната пуста.
Никакой Роуз.
Моя грудь расширяется в поисках кислорода. Я подхожу к шкафу, полному одежды. Это не успокаивает.
Потому что ее красное платье пропало, а я знаю Роуз достаточно хорошо, чтобы понимать, что если она соберется бежать, то возьмет только его.
Слепо пошатываясь, иду в ванную, там все на своих местах. Дыхание становится более затрудненным, тело восстает против попыток обеспечить его воздухом, отбрасывая каждую молекулу кислорода, которую я получаю при непрекращающихся вдохах.
— Нет! — ору я, поворачиваясь и ударяя кулаком в первое, что оказывается в пределах досягаемости. Разбившееся зеркало ранит костяшки пальцев, и я прислоняюсь к стене, охваченный всепоглощающей яростью.
— Дэнни?
Я смотрю вверх. Эстер стоит в дверях с корзиной в руках.
— Я выпустила ее, — беззастенчиво говорит она, высоко вздернув подбородок.
Долго-долго смотрю на нее, чувствуя себя немного потерянным. Она не отступает. Что мне делать? Наказать ее? И как? Наорать? Я говорить-то толком не могу.