Глава 36

Басс

Я могу пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз я плакал в своей жизни, и сегодня, глядя на прекрасное личико моей младшей сестры, это четвертый раз. Когда я вспоминаю нашу жизнь, боль, которую мы пережили, тьму, которую мы видели, конечный результат, как ни больно это признавать, был неизбежен, но о пути к нему я бы, блядь, никогда не догадался.

Всю свою жизнь все, чего я когда-либо хотел, это защитить свою сестру, убедиться, что она понимает, насколько она важна для меня, как это сделал бы хороший брат, но каким-то образом, с этими мыслями, постоянно сидящими в глубине моего сознания, я опустил мяч. И вот куда меня это привело. Я подвел ее больше раз, чем могу сосчитать, подвел себя, и я никогда этого не забуду. Никогда себе этого не прощу. Но мне от этого станет лучше. Из-за этого. Память о том, что здесь произошло, никогда не покинет меня, и кошмары будут только усиливаться, но я найду утешение в том, что моя младшая сестра не одинока. Что ее будут любить, где бы она ни была. Что она будет в безопасности и ничего не будет бояться. Что никто и никогда больше не сможет причинить ей боль. И если бы они попытались, им пришлось бы преодолеть чертову стену, чтобы сделать это. Потому что моя младшая сестра… она не Бишоп. Она Брейшо. Насквозь, блядь, насквозь.

Она была создана для этого места так же, как и я — нет.

Да, я начал здесь свою карьеру, многому научился, но меня сдерживали, постоянно хотелось большего. Вечно ждущий ответа на вопрос, почему жизнь ударила меня по лицу. Я был под каблуком у кого-то другого, и, как сказала мне моя подружка Рей в тот день, когда вручила мне чек со слишком большим количеством цифр, чтобы их можно было сосчитать, я ни за кем не стою.

Теперь я знаю свое место. Все, что потребовалось, это почувствовать, на что похожа другая, более темная сторона, и я, без сомнения, понял, где я хочу быть. И это в городке недалеко отсюда, рядом с девушкой, которая забрала мою никчемную жизнь и перевернула все это дерьмо. Соблазнительная маленькая воришка, которая выскользнула из самой ослепительной машины, которую я когда-либо видел, и ухмыльнулась мне с другого конца парковки. Которая украла мое дерьмо без малейшего страха, когда у моих ног на земле лежало тело мужчины. Девушка, которая вытащила умирающее тело моей сестры из воды, рискуя своей жизнью.

Я знал, что с ней и водой что-то не так. Иначе зачем бы олимпийскому чемпиону бросать нырять в мгновение ока? Теперь я знаю почему.

Больница, в которой мы находимся, управляется и принадлежит семье этого города, верхний этаж предназначен только для тех, у кого есть кровь, и только для избранных, но я сделал здесь много хорошего. Моя сестра теперь их семья, поэтому, когда я требую, чтобы Роклин находилась в одной палате, чтобы мне не приходилось находиться вдали от двух самых важных людей в моей жизни, никакой борьбы не происходит.

Моя сестра лежит в постели без сознания, а напротив нее моя девочка. Она сидит в кресле, подключенная к маскам и аппаратам, которые делают дыхание за нее, потому что химические вещества в бассейне ослабили и сжали ее легкие, лишив ее способности дышать легко и самостоятельно.

Она подвергла себя риску ради меня.

Задыхаясь в течение трех дней, будучи все это время накачанной стероидами, она ни разу не пожаловалась. Она не просила о своем личном пространстве, хотя в этой комнате полно других, кровать Ройса стоит прямо рядом с кроватью моей сестры.

Однако она начинает нервничать, из-за всего того дерьма, что произошло дома, а она до сих пор не знает и половины из этого. Понятия не имеет, что я натворил и что собираюсь сделать, как только мы вернемся. Это не тот обходной путь, которого я ожидал, когда забирал Оливера прямо из школы и запирал его в подвале, который, как ни странно, уже существовал на участке, на который я потратил кучу денег. Или, когда я схватил его отца, а потом и ее. Спасибо, блядь, за это Хейзу.

Мои брови хмурятся при мысли о нем. Черт, я не разговаривал с ним уже несколько дней. Я был так поглощен ожиданием пробуждения моей сестры и тем, чтобы убедиться, что Роклин не уйдет и не умрет у меня на глазах, что не нашел времени дотянуться до своего телефона.

Где, черт возьми, мой телефон?

Роклин вздыхает рядом со мной, и я смотрю на нее. Схватив ее руку, я подношу ее к своим губам, проводя костяшками ее пальцев по кольцу в моей губе. Она поднимает на меня глаза, ее голова опускается к стене позади нас, и на минуту в этой комнате остаемся только мы.

Я знал, что она была тем, чего я хотел, уже несколько месяцев, но это сформировалось и зацементировалось глубже. Сейчас, более чем когда-либо, чертовски ясно, что Роклин Ревено должна была стать моей.

Моя сестра чуть не погибла в воде, потому что не умела плавать.

Я не умею плавать.

Но моя девочка? Она золотая олимпийская медалистка.

Вода ее второй дом.

Я буду ее первым.

С того дня, как я приехал в этот город, и до того момента, как я встретил ее на окраине ее дома, и до этой секунды прямо здесь, для нас все было предрешено. Это должно было привести нас прямо сюда, черт возьми, привязать ее ко мне еще крепче, через единственного человека, которого я люблю, прежде чем мы вернемся к ней домой и сделаем то же самое. Ей предстоит узнать много дерьма, но она справится с этим.

Она, блядь, Роклин Ревено, королева в своем собственном праве.

А я?

Я стану ее королем.

Даже если мне придется убрать текущего …

Роклин

Когда я толкаю тяжелую дверь больничной палаты, до меня доносится голос Бриэль. Он севший и тяжелый, с рашпилем, так как давно не практиковался в использовании. Сегодня утром четвертый день. Она то приходила в сознание, то выходила из него. Теперь она окончательно проснулась, и что-то успокаивается у меня в груди, когда я обнаруживаю, что Бастиан тот, с кем она разговаривает. Он стоит на краю ее кровати и смотрит на нее сверху вниз.

— Ты сидишь рядом со мной уже четыре дня, — говорит она. — Я не могу представить, что новый мир, который ты нашел, может спокойно существовать без тебя.

Мои губы дергаются, когда Бастиан отвечает:

— Ты даже не представляешь.

— Я возражаю против этого заявления. — Все взгляды устремлены на меня, и он вздыхает, слегка прищуривая глаза, и я замираю на месте.

Что-то в этом моменте кажется слишком интимным, я не совсем уверена, что мне стоит задерживаться, поэтому разворачиваюсь на каблуках, чтобы уйти, но как только я подхожу к двери, она открывается.

Входит глава семьи Брейшо, и тогда я вижу мужчину, стоящего за ним. Мои глаза широко распахиваются, когда я смотрю в глубоко посаженные, полные ярости глаза моего отца.

— О черт, — бормочу я, дыхание застревает у меня в горле.

Его взгляд скользит мимо моего, и я точно знаю, на чем он сосредоточен, на татуированном черноволосом парне позади меня. Я не смотрю, поэтому понятия не имею, смотрит ли Бастиан так же или какое у него выражение лица, но, когда он говорит, это не просьба.

— Выйди на улицу, — приказывает Бастиан моему отцу, главному боссу там, откуда мы родом. Человек, который убил больше людей, чем я когда-либо могла предположить. Который заставляет солдат картеля рыдать у его ног. Тот, кто шепчет за каждым моим движением, и истинный контролер, стоящий за моей ролью Грейсон. — Сейчас.

И святое. Дерьмо. Мой отец поворачивается на каблуках и выходит из комнаты. Возможно, это потому, что мы, так сказать, находимся вне нашей юрисдикции, наше слово ничего не значит в этом городе, как их слово ничего не значит в нашем, но я не могу быть уверена. Это занимает у меня мгновение, но потом я беру себя в руки и быстро выхожу за ним в коридор, но он уже сворачивает в зал ожидания, так что мне приходится ускорить шаг, чтобы встретить его там.

Я ожидаю, что вокруг него будет стоять банда охранников, но это всего лишь он, его гнев, свежевыглаженный костюм и два синяка под глазами? Он знает, что я иду за ним, и как только мы оказываемся вне пределов слышимости и видимости, он поворачивается с распростертыми объятиями, и я с готовностью бросаюсь в них, обнимая его в ответ, как и он меня, его подбородок прижимается к моей макушке.

— Ты в порядке? — Тут же шепчет он.

Я киваю, отстраняясь.

— Ты сам в порядке? — Я волнуюсь, осматривая его, но, если не считать нескольких красных отметин на шее и темных кругов под глазами, он выглядит невредимым, что не совсем то, чего я ожидала от человека, которого похитили прямо у меня на глазах.

Он не отвечает, и подозрение медленно растет во мне, когда я отпускаю его, делая шаг назад.

— Папа, что случилось?

Не успевает последнее слово слететь с моих губ, как он хватает меня за запястье и тащит по коридору к лифту, но мы не проходим и трех футов, как сзади раздается отрывистый голос Бастиана.

— Плохой, блядь, ход.

Я поворачиваюсь, смотрю на него, и тут грудь моего отца прижимается к моей спине, его рука обнимает меня, когда он медленно уходит. Мои глаза сужаются, но Бастиан не смотрит на меня. Его подбородок опущен, почти касаясь груди, когда он смотрит на моего отца из-под густых темных ресниц.

Он стоит беспечный и спокойный, хотя выражение его лица совсем не такое. Я вырываюсь из отцовской хватки, мое тело само по себе тянется в противоположном направлении, и хватка отца перелетает на мою руку, усиливаясь.

Я вижу, как в ту же секунду что-то проскальзывает в сознание Бастиана. У меня нет времени паниковать, прежде чем он полетит в нашу сторону. Он отпускает меня, разворачивает и прячет за спину, хватает моего отца за горло и прижимает к стене прежде, чем я успеваю даже вздохнуть.

Губы моего отца кривятся, его собственная рука все равно тянется, чтобы обхватить Бастиана за шею, но Бастиан не сопротивляется ему. Он приподнимает подбородок точно так же, как делал это на гала-концерте, говоря, несмотря на мощную хватку, угрожающую перекрыть ему дыхательные пути.