Облизывая губы, он шепчет:

— Иди к папочке, красавица.

Роклин наклоняется вперед. Хейз наклоняется.

Их губы на расстоянии вдоха.

Я пинаю его в грудь, обнимаю ее за талию и утыкаюсь лицом в ее шею. Они оба громко смеются, и я рычу, прижимаясь к ее коже.

— Да чертовски, верно, Богатая девчонка. Спроси меня еще раз о чем-нибудь подобном. И я брошу тебе вызов.

Она переворачивает меня, забираясь сверху, и я позволяю ей придавить себя, от ее довольной ухмылки у меня что-то переворачивается в животе.

— Такой ревнивый. — Она сияет.

— Значит, моя.

Она замирает, но только на секунду, прежде чем наклониться, откинув волосы в сторону, чтобы поцеловать меня, мягким, коротким поцелуем.

— Значит, твоя…

Мои губы кривятся, и она открывает рот, чтобы заговорить, но прежде, чем она успевает это сделать, из открытой двери до нас доносятся крики. Мы выскакиваем как раз в тот момент, когда ее друзья врываются в комнату.

— Копы у входа! — Кричит Дельта. — Мой дедушка убьет меня. Вероятно, в буквальном смысле, если это позволит избежать скандала.

— Да, мы не можем позволить себя найти в этом доме, — кричит Бронкс. — Так что поднимай свою шлюшью задницу!

К тому времени, как она заканчивает, Роклин уже стоит у окна, а Бронкс кричит в коридор.

— Сюда!

Один за другим они врываются внутрь, выпрыгивая из окна с паническим шипением. Я смотрю на Хейза, и мы оба смеемся, качая головами.

— Остальные разбежались. Здесь только мы и актерский состав.

Дамиано бросает свирепый взгляд через плечо, прежде чем пролезть внутрь, его взгляд падает на атлас, который я поднимаю с пола, наблюдая, как я засовываю его в карман. Он качает головой и вылезает наружу, мы двое выходим последними.

Девочки бегут по траве, хихикая и перешептываясь, когда выскальзывают через боковую калитку на задворки дома, мы бы не воспользовались этим домом, если бы это не был легкий путь к отступлению. Мы бедны, а не тупы.

Как только мы подходим к их машине, они забираются внутрь, все ждут Роклин, но она подходит ко мне первой, оглядываясь мне за спину, не решаясь уйти.

— Иди, — шепчу я. — Я приду к тебе.

— Когда?

— Скоро. — Я сдерживаю свою ухмылку. — Удачи с обвинением третьей степени, убедитесь, что вы забрали все грязные детали.

— Маленький секрет? — Она улыбается, и я наклоняюсь, чтобы она могла дотянуться до моего уха. — У меня ранг выше.

Посмеиваясь, я шлепаю ее по заднице, и она уходит, черт возьми. В машину с чуваком, который ее трахал. Возвращается к жизни, где ее хочет другой. В мир, где мне не позволено быть с ней, потому что она это она, а я это я, и мы не подходим друг другу. И все же наши тела расходятся во мнениях, и наши души растянулись, тонкие ниточки тянутся друг к другу, кончики соприкасаются, пытаясь ухватиться.

Не уверен, как долго я смотрю вслед машине, но только когда луч фонарика касается моего затылка и голос кричит:

— Оставайся на месте, — я двигаюсь, Хейз следует за мной по пятам.

Мы бежим, перепрыгиваем через два забора, открываем замок на сарае и проскальзываем внутрь. Мы сворачиваем назад и падаем рядом с мешком гребаного навоза.

Я морщу нос, отводя взгляд. Я лежу в грязи, окруженный мешками с дерьмом. Если это не предзнаменование, то я не знаю, что это такое. Хейз, должно быть, читает мои мысли, потому что его рука сжимает мое плечо, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

Между нами возникает молчаливое обещание.

Мы выберемся из грязи.

Мы похороним наше дерьмо.

Мы выйдем на первое место.

Возможно, мы двое и не смогли контролировать свое прошлое, но будущее в наших руках. И мы примем это, если придется.

Боже, помоги ублюдку, который стоит у тебя на пути …