Тяжело дыша и с ослабленными конечностями, я протягиваю руку вперед, провожу ею пальцами и подношу к ее губам. Она стонет, берет оба пальца и обсасывает их дочиста, прежде чем нырнуть вниз и очистить головку моего члена, не оставляя после себя ни единого пятнышка, глотая с удовлетворенным вздохом. Ее грудь вздымается, сиськи выпячиваются, готовые к тому, чтобы их выпустили на свободу, чтобы с ними поиграли.

Сглотнув, я пытаюсь отдышаться.

— На кровать. Ноги раздвинуты.

Она карабкается, взбирается и отползает назад, где ложится плашмя, рука уже сжимает простыни, когда она потирает бедра друг о друга, пытаясь найти нужное ей трение.

— Я сказал, раздвинь ноги.

В следующую секунду они широко раскрываются, колени касаются гребаного одеяла, и открывающееся мокрое пятно заставляет меня слететь со стула, подхватить с пола свои штаны и отбросить их в сторону, чтобы я мог подползти к ней.

Оскалив зубы, я провожу ими по ее бедрам, прокладывая поцелуями путь вверх по ее левой руке, пока не оказываюсь прямо над ней, нависая над ней.

— Моя девочка хочет, чтобы ее трахнули? — Спрашиваю я, облизывая ее нижнюю губу, прежде чем сесть и прижаться своими бедрами к ее.

Я хватаюсь за завязки спереди ее чертова корсета и роюсь в кармане своих брюк, которые кладу рядом с собой, доставая свой складной нож. Не сводя с нее глаз, я открываю его, размахиваю в воздухе и опускаю к центру ее грудей за одну секунду. Она задыхается от ощущения холодной стали на своей разгоряченной коже, но даже не напрягается. На самом деле, ее язычок высовывается наружу, облизывая сочные губки.

Я медленно провожу лезвием вниз, и с каждым легким хлопающим звуком, который издают завязки, когда лезвие разрезает, ее дыхание учащается.

Корсет распахивается, ее сиськи свободно подпрыгивают, и я наклоняюсь, захватывая зубами один дерзкий розовый сосок. Я тяну, и она стонет, ее рука дергается, как будто хочет прикоснуться ко мне, но она этого не делает. Она ждет моего разрешения, и это заставляет мой член пульсировать, а волосы у меня на затылке встают дыбом.

Она не хочет ничего делать наполовину. Она хочет, чтобы я владел ею.

— Прикоснись ко мне, — требую я.

Ее руки взлетают вверх так быстро, что я улыбаюсь, касаясь ее кожи, перемещаясь к другому соску, чтобы подразнить то же самое, ее мягкие пальцы зарываются в мои волосы. В ту секунду, когда она прикасается к темным прядям, она вздыхает подо мной, и я вознаграждаю ее за небольшие рывки, двигая бедрами назад и потираясь раз, другой …

— Ты мокрая для меня. — Я скольжу руками вниз, пока не проскальзываю под ее трусики. — Намочила эти штуки насквозь.

— Да, — выдыхает она.

Я быстро отстраняюсь, и она чуть не надувает губы.

— Покажи мне, — говорю я ей. — Покажи мне, насколько ты готова для меня. Покажи мне, какой шлюхой является твоя киска для меня.

Ее ноздри раздуваются, и она стонет, ее рука скользит между ног, отчаянно нуждаясь в прикосновении, которое я еще не дал. Я думал, она проведет пальцами по своим складочкам, но нет, она слишком хороша для этого. Она делает это лучше меня, засовывая два пальца внутрь себя, слегка выгибая спину, когда поет в воздух. Она толкается один раз, маленькая плутовка, и отстраняется, сближая пальцы для моего одобрения.

Я открываю рот, и она кормит меня, ее конечности дрожат от этого зрелища. Я чавкаю, как мерзкий ублюдок, а затем ныряю вниз, захватывая ее губы, одновременно отодвигая ее трусики в сторону, и не медлю.

Не делаю никаких предупреждений.

Я наполняю ее одним толчком.

Мы стонем вместе, повинуясь инстинкту, и я удерживаю ее, погружаясь по самую рукоятку, от основания до гребаного кончика.

— Ты так чертовски готова для меня, не так ли? — Я прижимаюсь тазом к ее клитору, дергая ее за волосы так сильно, что становится больно. — Или нет?

— Да, — хрипит она. — Боже, это так…

— Хорошо?

— Черт возьми, да. — Она сжимает меня в объятиях. — Там тепло, и наполнено…

Ее тело дрожит, умирая от желания пошевелиться, но я не даю ей на это разрешения. Я двигаюсь медленно, глубоко, едва выдвигаясь на дюйм и проталкиваясь обратно, сохраняя ее наполненной мной.

— Я хочу, чтобы эта киска подавилась мной. Я хочу, чтобы она плюнула на меня, а потом я хочу утопить ее.

Она кивает.

— Обними меня. Я зарываюсь лицом в ее шею, облизывая ее. — Я хочу почувствовать, какая ты жадная.

Она счастлива дать мне то, что я хочу, ее руки совсем не колеблются, когда она обводит каждую впадинку на моей коже, ощупывая мои шрамы и татуировки. Она сжимает мои бицепсы и обхватывает мою шею, проверяя на прочность, и я сжимаю мышцы там, сопротивляясь ее хватке, подбадривая ее.

Она сжимает сильнее, и когда я хлопаю ее по внутренней стороне бедра, она тихонько вскрикивает, вскидывая ноги вверх и поворачиваясь вокруг себя. Она запирает их у меня за спиной, так что я похлопываю ее по заднице в знак благодарности, ее киска сжимается в знак признательности.

Я снова сажусь на колени, и ее длинные ноги не отпускают меня, когда я хватаю ее за бедра и немного наклоняя их, вдавливаясь обратно.

— Черт, — шипит она, сразу после этого постанывая.

— Теперь я глубже. Ты чувствуешь это, не так ли?

— Я чувствую тебя всего, — выдыхает она. — Боже, ты повсюду. Это … Я…

Мои глаза сужаются, а затем что-то щелкает.

Она никогда раньше так не трахалась, никогда не отдавалась кому-то другому, на их милость, и не только это, но и никогда грубо. Только со мной.

Всегда только со мной.

Блядь, это что-то делает со мной, и это ненормально, потому что я знал это, верно? Почувствовал это, хотя она этого и не сказала. Может быть, не та часть, где нет кондоминиума, но остальное, черт возьми, да, я знал.

Мое эго взлетает на воздух, одержимость достигает небывало высокого уровня, стремительно растет. Мне нужно пометить ее, заявить на нее права, чтобы все знали, чья она. А пока я довольствуюсь своей печатью на теле, которое принадлежит мне. Я сильно шлепаю ее по заднице, шлепок отзывается резким эхом, и она корчится в судорогах, кончая без предупреждения, и это гребаное зрелище.

Гребаная королева красоты.

Моя гребаная королева.

Я не останавливаюсь и не отступаю, но переворачиваю ее, ставя на четвереньки и обхватывая ее сзади. Ее колени раздвигаются для меня, и я проскальзываю внутрь, мои бедра шлепают по ее киске, яйца шлепают по ее клитору снова и снова, а затем она снова дрожит.

Ее мышцы напрягаются, левый локоть сгибается, так что я опускаю и правый тоже, ее щека теперь прижата к одеялу, задница красивая и чертовски приподнятая. Я наклоняюсь вперед, прокладывая языком дорожку вверх по ее позвоночнику, когда мои бедра входят в нее.

— Посмотри на себя, богатая девочка. Наклонилась вот так, предлагая мне свою задницу. Я должен сделать это сейчас. — Я нажимаю на тугое кольцо мышц, и она издает долгий, приглушенный стон, еще сильнее сжимаясь вокруг меня. — Да, тебе нравится, как это звучит, не так ли?

Она кивает, зажмуривая глаза и впивается ногтями в одеяло.

— Я пока был не таким чертовски грязным по отношению к тебе, но я им стану, может быть… скоро. — Я целую ее левое плечо, затем правое и снова поднимаюсь, массируя острый красный отпечаток ладони на ее ягодице.

— Я должен наказать тебя за то, что ты сделала сегодня вечером, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, закатывая глаза, когда мои бедра сжимаются в предупреждении, финала номер два прямо здесь, черт возьми, умоляющего впустить его в свой дом. — Но эта киска слишком хороша, такая тугая, теплая и моя. Я должен знать, что никто никогда не имел тебя вот так… грубо, с гребаным жаром…

Еще нет, еще нет, еще нет …

Я сдерживаюсь, вытирая кровь со щеки.

— Мне нужно, чтобы ты дала мне еще один свой оргазм. — Я наклоняюсь, прижимаясь к ней спиной, используя ее плечо как подушку, в то время как обе мои руки проникают под нее.

Мои бедра яростно вздымаются, и я сжимаю ее клитор, перекатывая его между пальцами, одновременно пощипывая ее соски, дергая и пощипывая в быстрой последовательности.

— Я не могу, я не могу… — скулит она, напрягаясь всем телом.

Я кусаю ее за плечо.

— Ты можешь. Ты сделаешь это.

Я сильно толкаюсь, снова и снова, и она задыхается, дрожа.

— Бастиан…

— Отдай мне то, что я заработал, — оборвал я ее.

Она вырывается, и моему члену это нравится, он отпускает ее, когда она порхает вокруг него. Проталкиваясь так далеко, как только могу, я дергаюсь, дергаюсь, когда она падает на живот, и я переношу на нее свой вес. Она, должно быть, не возражает против этого, потому что ее рука умудряется подняться и небрежно зарыться в мои волосы.

Мы лежим так, голые, прижавшись друг к другу, несколько минут, прежде чем я скатываюсь с нее, поднимаю ее и прижимаю к себе. Ее тело лежит мертвым грузом, обмякшее от моих прикосновений и скользкое от пота. Ее волосы растрепаны, макияж размазан, а помада вся стерта.

— Почему ты так ухмыляешься? — Хрипит она.

— Ты хороша и удовлетворена, выглядишь так, как надо.

— И тебе это нравится.

Я снова перелезаю через нее, опуская свое тело на ее.

— Мне это чертовски нравится.

Ее глаза встречаются с моими, и что-то проходит, между нами, и, хотя ни один из нас не произносит ни слова, мы наклоняемся друг к другу в одно и то же мгновение, наши губы встречаются посередине.

Этот поцелуй медленнее, чем любой другой, который у нас был, почти как будто мы исследуем, запоминаем. В поисках? Чего, я не знаю, но я думаю, что мы уже нашли это, и мы знаем, что это значит …

Искатели-хранители.

А неудачники могут пойти нахуй.