ГЛАВА 12

Гвинет

Две недели спустя я вынуждена вернуться к реальности.

Вынуждена отпустить надежду, за которую так крепко держалась, когда с папой произошел несчастный случай. Потому что правда в том, что он не очнулся и, скорее всего, не выйдет из комы. Доктор сказал, что чем больше времени он проводит в таком состоянии, тем меньше у него шансов на выздоровление.

И хотя я навещаю его каждый день, я чувствую мрачное облако, которое нависло над его больничной койкой. Думаю, папы здесь больше нет, сколько бы я с ним ни разговаривала, сколько бы ни читала ему и всё в таком духе.

И об этом слишком больно думать, поэтому я отвлекала себя учебой перед летними каникулами. И уборкой. Я часто прибираюсь, когда испытываю тревогу или стресс. Мою полы, полки, посуду, ванную.

Мысленно очищаю разум. Это помогает? На какое-то время, возможно, но не в долгосрочной перспективе. Потому что проблем гораздо больше, чем решений. Я считала себя достаточно сильной, чтобы выдержать все это ― осознать и принять, но, думаю, это разрушало меня изнутри.

Мысль о том, что с папой может случиться слово на букву «С», заставляет меня неудержимо трястись в шкафу.

Вот почему мне нужно отвлечься. Летние каникулы начались, и если я не займу себя чем-нибудь, то сойду с ума. Я буду жить в своём шкафу, драить полы и есть мороженое, пока не сорвусь.

Психический срыв. Распад. Или что-то, что заканчивается так же плохо.

Не помогает и то, что Сьюзан не отступает. Ни на дюйм. Она забрасывает нас постоянными исками, пытаясь вернуть дом, утверждая, что он принадлежал её мужу и соответственно теперь должен принадлежать ей, но мой папа «украл» его.

Несмотря на моё желание помочь, Нэйт не рассказывает многого.

― Я всё улажу, ― таков его фирменный ответ, когда спрашиваю о чем-либо.

Он заботится об юридических делах, о фирме и о больничных процедурах папы.

Обо всём.

Кроме меня, конечно.

С того дня, как мы поженились, он не прикасался ко мне. Вообще. Как и два года назад все повторялось. Я понимаю, что он отдаляется от меня. Он говорит со мной только по необходимости, односложно, и надолго не остается со мной наедине.

Он выбрал комнату для гостей на первом этаже, которая находится настолько далеко от моей, насколько это физически возможно, и при этом живет в том же доме.

Но на этот раз все по-другому.

Я не целовала его. Я вообще ничего не делала. Это он дотронулся до меня, взбудоражил меня, черт возьми, сказал, что я в полной заднице, и назвал меня малышкой.

Он назвал меня малышкой.

Каким бы живым ни было моё воображение, оно не могло бы даже в самой дикой форме придумать подобное.

А затем он вернулся к своей жизни трудоголика и оставил меня в раздумьях, может быть, я схожу с ума, и всего того напряжения, которое чувствовала в день свадьбы, не было. Может быть, я слишком плохо спала, чтобы здраво мыслить. Может, из-за таблеток я сошла с ума?

Но нет, этого не может быть, потому что после я ощущала его вкус. Напряжение, я имею в виду. Оно было плотным, осязаемым и просачивалось в мои легкие с каждым вдохом.

И это еще одна причина, почему я нахожусь на грани. Я чувствую, когда это происходит. Мне не доставляет удовольствия то, что делаю. Я прячусь в шкафу, и даже моё ванильное мороженое и молочный коктейль не имеют прежнего вкуса

О, и я чувствую, как пустота просачивается в мой разум.

Я не могу быть на грани. Именно из-за этого начинаются все катастрофы. Такие как бессонница, депрессивные мысли и каждое негативное слово в моем блокноте.

Поэтому я пришла сюда.

В юридическую фирму «Уивер & Шоу».

Главный престижный филиал, расположенный в Нью-Йорке. Наверное, было бы лучше отправиться в один из других бесчисленных филиалов, разбросанных по Штатам и Европе. Управляющие партнеры звонили и спрашивали о состоянии папы, и я им нравлюсь. Чего нельзя сказать о здешнем управляющем.

Но это означало бы оставить папу, а этого не произойдет.

Я бывала внутри здания бесчисленное количество раз, но впервые оно показалось мне огромным и пугающим. Наверное, точно так же чувствуют себя стажеры, когда идут по длинным коридорам и поднимаются на лифте высотки.

Кристально чистые белые полы и стены, безупречные стеклянные двери и окна придают помещению опрятный, деловой вид. Окружающая обстановка напоминает психологический кабинет, все располагает к доверию. Если бы я была клиентом и прошла через этот коридор, то обрела бы уверенность.

Но это не так, и уверенность ― последнее, что я сейчас чувствую.

Я мельком вижу своё отражение в одной из стеклянных дверей, и немного спотыкаюсь. На мне черная юбка-карандаш и белая рубашка. Рыжие волосы собраны в хвост, макияж легкий, профессиональный.

Меня удручает то, что пришлось сменить джинсовые шорты, но, по крайней мере, я надела белые кроссовки. Я выбрала самые простые из имеющихся у меня, которые более-менее подходят к наряду.

А еще у меня с собой коробка с подкупом.

Дело в том, что Нэйт не знает, что я приду сюда сегодня. И он, вероятно, будет зол. Но как бы там ни было, он всегда злится ― надеюсь, к тому времени, как я получу то, зачем пришла, будет слишком поздно, чтобы он меня выгнал.

Потому что он придурок. Несколько дней назад я попросила его позволить мне пройти летнюю практику в фирме, но он отказался. Наотрез. Когда я спросила, почему, он проигнорировал меня.

Мудак.

Поэтому беру ситуацию в свои руки. Я буду стажироваться здесь, несмотря на него и его говняное поведение. Это единственный способ отвлечь себя летом.

Кроме того, он не единственный крутой адвокат здесь. Я много лет наблюдаю за работой «У&Ш» и знаю лучших адвокатов, способных отвлечь меня и занять настолько, что я перестану думать.

― Ты сможешь это сделать, ― бормочу я себе под нос и иду по коридору к открытому пространству, где стоят столы младших ассистентов и стажеров.

Но я не охочусь за ними. Они ― мелкая рыбёшка, которая ни за что на свете не сможет противостоять Нэйту.

Те, за кем я охочусь, сидят в зоне отдыха, пьют кофе и болтают между собой. Партнеры.

У них достаточно сил, чтобы противостоять Нэйту и не потерять работу ― надеюсь.

Себастьян ― один из них.

Но он занимается корпоративным правом, а мне это не очень нравится. Поэтому меня больше интересуют два других партнера. Нокс Ван Дорен и Дэниел Стерлинг. Уголовное и международное право, соответственно.

Они оба ― британцы, имеют звездную репутацию и являются признанными плейбоями.

Я стараюсь не афишировать свой приход, направляясь к месту, где они сидят. Обычно в это время они устраивают перерыв на кофе, у Нэйта утром административные совещания, поэтому я и пришла сейчас.

Я так все рассчитала, чтобы у моего плана было больше шансов на успех. Я беру все в свои руки, и все будет хорошо.

― Привет! ― говорю я слишком радостно, заставляя три пары глаз посмотреть на меня. Себастьян и Дэниел улыбаются. Дэниел очарователен и легкомыслен, очень похож на Себастьяна, когда тот учился в колледже ― племянник Нэйта сейчас немного серьезнее.

Дэниел красив словно модель с его пронзительными бирюзовыми глазами, светлыми волосами и подтянутым телосложением. Это одна из причин, почему журналы любят помещать его на свои обложки. Это и его проницательность в юридической сфере.

― Гвен! Ты принесла кексы?

― Да, ― ухмыляюсь, размахивая коробкой с подкупом. ― Я не спала всю ночь, делая их.

― Ты просто куколка. ― Дэниел берет коробку, открывает ее, но делает паузу перед тем, как взять кекс. ― Сожалею о Кингсли. Тебе должно быть тяжело.

― Я в порядке.

Можно так сказать. Словно я не на грани душевного расстройства.

И я всегда считала, что нужно говорить, что со мной все в порядке, даже если это не так. По крайней мере, люди оставят меня в покое и не будут жалеть.

― Что ты здесь делаешь? ― спрашивает Себастьян. ― Ты пришла к Нэйту?

― Нет.

― Тогда зачем? ― спрашивает Нокс, глядя на меня поверх ободка своей чашки.

Не знаю, связано ли это с тем, что он имеет дело с опасными преступниками, но у него такой взгляд, который может заставить грешника признаться в самых серьезных, самых темных секретах.

Что противоречит его образу прекрасного принца. Но опять же, папа всегда говорил, что Нокс никогда не был прекрасным принцем. От него просто исходят такие флюиды.

― Я хочу пройти здесь летнюю практику.

Наступает тишина, и у меня возникает искушение заполнить её, но не делаю этого. Я не могу болтать в профессиональной обстановке. Эти люди больше не папины коллеги. Они адвокаты, на которых мне нужно произвести впечатление.

― Что сказал Нэйт? ― спрашивает Себастьян.

Я знаю, что он не рассказал им о свадьбе, но ему известно, а это значит, что он будет постоянно ссылаться на него. В конце концов, Нэйт ― его дядя.

― Он не знает. ― Я сделала паузу. ― Технически, он отказался.

― Технически? ― Дэниел ухмыляется, и от этого на его щеках появляются великолепные ямочки. ― Расскажи подробнее.

― Нэйт считает, что я не должна проходить практику, но это ведь бессмысленно, правда? Я учусь на юридических курсах и мне нужен опыт для поступления в юридический колледж, поэтому я не могу ничего не делать летом.

― Можешь. ― Нокс берет кекс и вертит его между пальцами, но не откусывает. ― Мы с Дэном не проходили предюридической практики, и у нас все отлично.

― Это потому, что вы, ребята, гении. А я нет. Но я очень трудолюбива, быстро учусь и не ленива, так что могу выполнять самые разные вещи.

― Прекрасно. ― Себастьян поднимает кружку в мою сторону. ― Продолжай в том же духе и у тебя все получится.

― Прислушайся к нашему принцу Уиверу. Он работал со многими корпорациями, чтобы знать, что такое маркетинг, ― говорит Нокс, имея в виду Себастьяна ― так они его называют, принц, потому что Нэйт ― его дядя, а он ― король.

Когда они меня впервые встретили, то прозвали принцессой Шоу, но я попросила называть меня Гвен. Иногда трудно жить в тени такого сверхъестественного человека, как мой папа, и восприниматься как его продолжение.