Но затем Паркер улыбнулся и подошел ближе, с каждым шагом его рост казался мне все выше. Сомнения испарились, и я растворилась в исходившем от него домашнем тепле. Чтобы больше не подвергать это сомнению, я быстро пробормотала:

— Конечно.

— Класс.

Я рассмеялась, покачав головой от переполнявшего его азарта.

Пытаясь избавиться от волнения и вести себя так же спокойно, как он, я повернула в сторону своей комнаты. К тому времени, как мы вошли в спальню, мои ноги тряслись, словно желе, а легкие работали как бешенные.

«Сохраняй спокойствие. Сохраняй спокойствие».

— Черт, думаю, с комнатой тебе повезло больше, чем мне, — заметил он, оглядываясь вокруг.

Я вспомнила, как впервые увидела квартиру и попросила эту комнату. Моя мама не поняла, поскольку тогда эта комната больше напоминала огромный кабинет без гардеробной. И она не понимала до сих пор. Мама так и не увидела естественного света, льющегося в окна со всех сторон. Так и не увидела места для моей кровати и достаточно большой площади для хранения моего огромного верстака.

Но Паркер увидел.

— Держу пари, по утрам тебе тяжело отсюда уходить.

— Почему?

— Бьющий из этих окон утренний свет, наверное, очень вдохновляет.

На моих губах проступила медленная улыбка. Ощущение дома стало слишком сильным.

— Да, это так, — тихо согласилась я. — Тогда мне лучше всего работается.

Он отвернулся от прикрепленной к стене картины и улыбнулся. В этот момент я поняла, что, возможно, мы с Паркером не такие уж разные. Он может быть общительным, а я робкой, но думаю, нам обоим не хватало понимания. Немногие люди понимали уникальные свойства художника.

— Что это? — спросил Паркер, кивнув мне за спину.

Я обернулась, уже приготовившаяся увидеть там стопку моих бюстгальтеров или что-то еще.

Хуже.

Там стояла стопка моих дневников, высотой с прикроватную тумбочку. Если я думала, что рисунки слишком обнажают мой внутренний мир, то это было ничто по сравнению с уязвимостью, сковавшей меня при мысли о том, что он прочитает нацарапанные мною записи и стихи.

— О, эм, просто кое-какая писанина, — махнула рукой я, пытаясь от него отделаться.

— Круто, — сказал он, проходя мимо меня к куче дневников.

Мне стоило неимоверных усилий не шлепнуть рукой по стопке, когда Паркер провел пальцем по верхнему листу.

— Можно?

«Нет. Черт возьми, нет».

— Конечно.

«Подожди. Что?»

Пока он перелистывал страницы, у меня в легких не осталось воздуха, а в ушах зашумела кровь. Может, если я буду стоять очень тихо, то исчезну, и мне не придется столкнуться с результатом того, что он читает мои записи.

— Ты смотришь на меня, но не видишь. Ты слышишь меня, но не слушаешь. Зачем вообще существовать, если настоящий я — всего лишь призрак нужного тебе человека?

Услышав свои слова, произнесенные мужским голосом, я почувствовала, как мое тело превратилось в один живой, вибрирующий пульс. Вот оно. Тот самый момент, когда я потеряю сознание и все окончательно испорчу.

Паркер перевернул еще несколько страниц, а я застыла как статуя.

— К этому нужно написать музыку, — наконец произнес он.

— Что? — пискнула я.

— Да. У тебя потрясающие слова. Я мог бы положить их на музыку. Некоторые из них я уже слышу в своей голове. — Паркер покачал головой в такт какой-то известной лишь ему одному мелодии.

— О. Я никогда об этом не думала. Это просто случайные мысли. Ничего особенного.

— Нет. — Он покачал головой и, подняв взгляд от страниц, заглянул мне в глаза, но, в отличие человека в стихотворении, точно меня увидел. — Они великолепны.

От груди к горлу взмыл трепещущий огонь. На щеке дернулась мышца, но я стояла в таком сильном шоке и благоговении от его комплимента, что не могла даже улыбнуться.

Очевидно, Паркер таких трудностей не испытывал. Он улыбнулся за нас двоих, и это захлестнуло меня так, что я, наконец, нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

— Спасибо.

Паркер открыл было рот, но пронзительный звонок его телефона нарушил момент. Он закрыл дневник и, аккуратно положив его на место, достал из кармана телефон.

— Это Эш. Я ждал, что он позвонит.

— Конечно.

— Увидимся.

— Да.

Паркер кивнул мне головой, я неловко помахала ему пальцем, и он ушел.

Не знаю, сколько я еще там стояла, пытаясь представить свой маленький уголок мира с его точки зрения, но, когда, наконец, рухнула на кровать, то с предельной ясностью поняла одно.

Паркер Каллахан всего несколько месяцев назад ворвался в мою жизнь, но уже ее менял.