ГЛАВА 6

Я не могла уснуть.

Я заснула, как только вернулась домой из подпольного бара, но проснулась в три часа ночи. В моих кошмарах Ангус Галлагер проводил своими отрубленными пальцами по моей руке, смеясь, когда стекала кровь. Он что-то говорил, но сейчас я не могу вспомнить, возможно, о милосердии.

Фрикаделька крепко спал на животе, и я не хотела его тревожить. Я крутилась и ворочалась в постели еще несколько минут, но потом сдалась и стала искать, чем бы заняться.

В эти дни я плохо спала, но причина была не в том, чего я не знала. Я знала, почему не сплю, и, честно говоря, не хотела признаваться в этом вслух.

В доме царила гробовая тишина, не было слышно ни звуков машин, ни сирен. Не было даже музыки сверчков. Лунный свет освещал мне путь, когда я спускалась по лестнице, сжимая в руках халат, чтобы не споткнуться. Когда я включила свет на кухне, меня испугал этот звук — так тихо там было.

Я не была голодна, но ничего другого не оставалось, кроме как поесть. Я достала остатки ужина, закрытую тарелку. Просто на случай, если ко мне присоединятся за ужином...

Разогрев в микроволновке занял пару минут.

Я чувствовала себя слишком беспокойно, чтобы сидеть и есть. Поэтому я взяла в руки тарелку с лазаньей и стала бродить по дому без определенной цели.

Я избегала включения множества огней — не хотела, чтобы солдаты, наблюдающие за закрытым сообществом, узнали о моем присутствии. Я была в безопасности и чувствовала себя в безопасности, но это была иллюзия, которую я себе позволила. В моем мире не было такого понятия, как безопасность.

И кто знал, что может сделать со мной амбициозный солдат? Моего мужа не было дома — я была практически живой приманкой.

Я бесцельно ходила по дому, ела на ходу, а потом оказалась в кабинете внизу. Из этой комнаты можно было видеть весь фасад дома и улицу. Я знала, что это понравится Алессандро, если он когда-нибудь появится.

Хватит думать об этой занозе в заднице, сказала я себе. Ты же не какая-нибудь влюбленная девочка-подросток.

И все же мои мысли снова вернулись к нему.

Наша ссора ничего не решила, у нас еще не было ни одного спора, который бы закончился компромиссом с обеих сторон. Но я была зла и жаждала ссоры. Однако я не хотела ни на кого кричать. Я хотела усадить Алессандро и дать ему список того, что он сделал со мной, что меня расстроило.

Как какой-нибудь ребенок.

Я снова вздохнула и уселась за стол, ковыряясь в своем ужине. Сейчас я не хотела есть, но было уже поздно.

Алессандро извинится? Нет, не извинится. Более того, он дал понять, что сделает это снова. Жениться на мне, чтобы держать меня рядом, а ФБР в напряжении. Переставлять меня с квадрата на квадрат, как сменную пешку.

Я пробежалась глазами по кабинету. Возможно, мне стоит занять кабинет внизу, а не тот, что выходит на сад на втором этаже. Это было бы своего рода силовым ходом, но кто станет свидетелем этого? Кто войдет и ахнет от того, что я расположилась в кабинете этого человека?

Никто.

Мой взгляд остановился на сейфе, и я замерла.

Одна, посреди ночи, никто не узнает, если я загляну... Никто никогда не узнает...

Словно в трансе, я встала и подошел к сейфу. Я нажал на кнопку, отперев его. Внутри была куча денег, документов и... USB. Я нашла их в Марии Кристине, детской кукле моей сестры, несколько месяцев назад. Вместе с чертежами и файлами.

Я не осмелилась прикоснуться к ним. Я слишком боялась последствий.

Но... дата моей смерти была назначена, не так ли? Как только я рожу этого ребенка, моя судьба будет решена. Алессандро мог бы отказаться от этой идеи — вероятно, он не хотел застрять с ребенком. Но многое может измениться между сегодняшним днем и октябрем, когда должен был родиться мой ребенок.

Я схватила один из USB-накопителей и закрыла сейф, прежде чем смогла убедить себя в обратном.

В кабинете внизу не было компьютера, поэтому я поднялась наверх, бесшумно, как тень. Я даже не хотела предупреждать Фрикадельку. Кто знал? С такой удачей, как у меня сейчас, Фрикаделька наверняка был шпионом.

Я не стала включать свет в своем кабинете, только слегка прикрыла дверь, впуская свет из коридора.

Что может быть на ней? Секреты? Или совсем ничего? Что знала Кэтрин? И почему она не поделилась этим?

Я подключила USB к ноутбуку и стала ждать.

Через несколько секунд появились файлы, быстро пробегая по экрану. Видео и аудиофайлы мелькали мимо; их кнопки PLAY были заманчивее, чем ящик Пандоры. После секундного сумасшествия ноутбук успокоился, показывая мне списки и списки файлов.

Мой рот слегка приоткрылся от удивления. Что, ради всего святого, в них было? И почему у Кэт так много USB-накопителей? Что было на других?

Я щелкнула по первому попавшемуся. Никакого названия, просто набор случайных цифр.

Появилось видео с неудобным ракурсом папиного стола. Как будто камера была засунута внутрь книжного шкафа и не могла видеть весь кабинет. Но обзора было достаточно, чтобы я смогла разглядеть папу, Тото Грозного и младшего босса Давиде Дженовезе.

Я нажала на воспроизведение.

— … гребаный Ломбарди. — говорил Тото. Он метался по комнате, как дикий зверь в неволе. — Я говорил Пьеро, что мы должны были убить его. Но старому ублюдку на это было наплевать.

— Ты же знаешь, что твой отец предпочитает более спокойные методы общения с итальянцами, — сказал Давиде Дженовезе. Я хорошо знала его жену Нину, но вот Давиде не особо. — А убийство Ломбарди ничего не даст. На его место просто придет другой.

— Мы должны занять его место, — сказал Тото. — Роккетти. Наряд. А не какая-то заурядная семья, которая не понимает наш образ жизни.

— Нью-Йоркская мафия не всегда была такой... слабой, — сказал папа. — С лучшим правителем, я уверен, они могли бы снова стать великими. Нам нет нужды переезжать туда.

Тото остановился: — У Ломбарди есть сыновья?

— Нет, только дочь. Изабелла, если мне не изменяет память.

— Сколько ей лет? Я мог бы выдать ее замуж за одного из моих мальчиков и перевезти их в Нью-Йорк, — сказал мой свёкор. — Хотя никому из моих мальчиков нет дела до брака. Я продолжаю говорить им, что брак не означает, что вы не можете больше трахать тех, кого хотите. Но они отказываются. Фригидные ханжи.

— Ты действительно хочешь, чтобы они поженились? — спросил Давиде.

— Как еще они собираются продолжить род Роккетти? ЭКО? Лучше просто найти им жену, чтобы она трахалась и занималась домом.

Папа усмехнулся: — Ты говоришь им об этом в своей манере?

— Я должен, не так ли? — Тото рассмеялся в ответ. — Сальваторе, наверное, заставит женщину покончить с собой, а Алессандро... ну, блядь. — он снова засмеялся.

— Мне жаль этих девушек, — засмеялся Давиде. Мой отец присоединился. Пока три толстых итальянских гангстера не расхохотались так сильно, что чуть не задохнулись.

Видео резко закончилось.

Я даже не думала, когда нажала на следующее, просто сделала это.

Появилось видео, на этот раз с изображением столовой в доме моего детства. За столом сидела компания людей из Наряда, включая папу, Дона Пьеро, Давиде Дженовезе, Томмазо Палермо и других. Но под углом камеры я не могла разобрать остальных.

Я нажала на кнопку воспроизведения, и их голоса нарушили тишину.

— Медведь сказал, что избавится от Мастера к концу месяца. Но этот ублюдок еще дышит, — говорил Томмазо Палермо. — Эти клубы — сборище кисок.

Дон Пьеро махнул морщинистой рукой: — Вероятно, его связывают узы братства. Ты же знаешь, какие они.

— Ну, и что мы будем делать, Дон? — спросил Палермо. — Я думаю, Нерон должен...

— Услуги Нерона нужны здесь, — раздался знакомый темный голос.

У меня перехватило дыхание.

Я не могла видеть его, но заметила, как все взгляды обратились к нему.

— Мы должны позволить клубам самим разбираться со своим руководством и планировать свой собственный мятеж, — сказал Алессандро мрачным голосом. — Мастер не продержится еще месяц. Его руководство... больше не уважают.

— Значит, мы должны просто ждать? — горячо спросил Палермо. Его глаза вопросительно переместились на Дона Пьеро. Дон Пьеро выглядел так, словно обдумывал предложение моего мужа. — Кто будет охранять наши наркотики? Какой-нибудь долбаный водитель грузовика? Нам нужны мотоциклы.

— Я знаю это, — сказал Дон Пьеро. — Вице-президент.. как его еще раз зовут?

— Они зовут его Волк, — сказал Алессандро. Все головы повернулись в его сторону, не в силах противостоять очарованию. Я понимала это чувство. — Я знаю не понаслышке, что многие члены пойдут за ним, если он проголосует против Мастера.

Дон Пьеро резко кивнул: — Хорошо. Сантино, ты отвечаешь за это.

Я не могла видеть Сантино, но я знала, что молодой Роккетти будет шокирован этим.

Алессандро будет не доволен, он не любит, то что его не брали в счёт по продвижению по службе и для большой ответственности. Особенно когда он казался единственным, кто обладал реальной информацией.

Забавно, подумала я, я даже не видела его, но могла представить его реакцию, его настроение.

Видео снова остановилось. Я увидела свое отражение в черном экране, мое искаженное ужасом лицо смотрело на меня.

Я не хотела останавливаться сейчас, раз уж начала. Я хотела слышать каждый разговор, каждое слово, сказанное мужчинами из Наряда. Если бы они узнали, что я это делаю... меня бы убили, беременна я или нет.

Информация, в которую я теперь была посвящена... Я пробежала глазами по файлам. Почему Кэтрин оставила их?

Она уехала в спешке?

Я никогда не задумывалась о ее смерти. Но теперь мне стало интересно. Планировала ли она ее за несколько недель? Наметила дату в календаре? Или это было мгновенно? ФБР хотело вывести ее из Наряда и забрать себе? Пыталась ли она что-то сказать мне или инсценировала свою смерть, не думая обо мне?

Я многого не знала. Либо из-за решений других людей, либо из-за моего собственного отказа видеть правду, я оказалась потерянной и в темноте. Алессандро не хотел делиться, а Кэтрин не было рядом, чтобы рассказать свою часть истории. Папа бы не сказал, а Дон Пьеро использовал бы это, чтобы манипулировать мной.