ГЛАВА 5

Алессандро провел меня через двери со множеством замков и мимо телохранителей устрашающего вида — все они почтительно кивали Алессандро и смотрели на меня с легким удивлением.

Вскоре мы оказались в коридоре с дверьми, расположенными вдоль и поперек, с маленькими окошками, в которые можно было заглянуть.

Я приблизилась к одному из них и почувствовала, как у меня свело живот.

В камере лежал мужчина со спутанными волосами и смотрел на меня пустым взглядом.

Я отпрянула назад, падая на Алессандро.

— Осторожно, — сказал он мне на ухо, поддерживая меня. — Нельзя, чтобы наши враги видели, как ты спотыкаешься.

Я выпрямилась, но осталась рядом с ним.

Мы подходили все ближе и ближе к крикам и вою. Я слышала хныканье и царапанье других заключенных, но ничто не могло сравниться с тем, к чему вел меня Алессандро.

Мы вышли на открытое пространство, промозглое и грязное, с единственным стулом в центре. Единственным источником освещения был световой люк, через который был виден привязанный к стулу худой мужчина. Его рыжие волосы слиплись на голове, и кровь покрывала его потное голое тело.

Вдоль его шеи виднелась татуировка IRISH PRIDE (прим. с англ. «ИРЛАНДСКАЯ ГОРДОСТЬ»).

— София, познакомься с Ангусом Галлагером, — сказал Алессандро, его рука тяжело опустилась на мою поясницу. — Босс мафии Галлагеров... ну, бывший босс.

Тени сдвинулись, и Серхио шагнул вперед, держа в руках большое ведро с водой и тряпку. Его темные глаза метнулись ко мне, и его челюсть сжалась в неодобрении.

— Это не место для женщины, — сказал он.

— София не ребенок. С ней все в порядке, — тон Алессандро не оставлял места для спора. — Не так ли, София?

Я посмотрела на истекающего кровью мужчину. Человека, который организовал нападение на мою свадьбу: — Я думала, он в Ирландии, занимается вербовкой, — к счастью, мой голос прозвучал ровно.

— Он был там, — сказал мне Алессандро. — Но наш друг привел его к нам.

— Друг. Вероятно, тот, кто хотел получить благосклонность Роккетти.

Ангус Галлагер поднял голову и перевел взгляд на меня. Меня удивило, насколько он был похож на своего сына, Гэвина. Разве что на тридцать лет старше и на тридцать фунтов больше.

Он открыл рот, но Алессандро вмешался: — Ты не разговариваешь с ней, — он указал на Серхио. — Что у тебя есть?

Серхио устало взглянул на меня, но сказал: — Он признался в сговоре с федералами, чтобы напасть на свадьбу. Очевидно, федералы заверили, что его семье не будет причинен вред, и они могут напасть без юридических последствий.

Мой обед превратился в свинец в моем желудке. Кэт призналась в этом, не так ли? Она намекнула, что работала с Галлагерами. Но... услышать это и от Галлагера... Во мне поднялся гнев, резкий и жестокий.

— Только трус будет работать с федералами, — сказала я, прежде чем смогла остановить себя. — Настоящей мафии не нужен зеленый свет от правительства, чтобы действовать, и настоящая мафия не нападет на свадьбу, на святую церемонию.

Ангус и Серхио смотрели на меня так, словно не могли поверить, что я осмелилась открыть рот. Алессандро смотрел на меня с почти гордым выражением лица, его глаза сияли.

— Моя жена права, Ангус, — сказал Алессандро, отворачивая голову от меня и возвращаясь к Ангусу. — Ты предал свою группировку и опозорил ее.

Ярость вспыхнула на лице Ангуса: — Ты смеешь...

— Тихо, — рявкнул Серхио. Алессандро он сказал: — Это все, Капо?

Алессандро снова повернулся ко мне: — Есть ли что-нибудь, о чем ты хочешь спросить?

Я посмотрела на истекающее кровью жалкое создание передо мной. Есть ли у меня вопрос к нему?

— Кто обратился к вам с предложением напасть на мою свадьбу? — спросила я.

Ангус закашлялся, кровь стекала с его губ: — Иди на хуй, шлюха.

Алессандро двигался так быстро, что я едва успела его заметить. Он достиг Ангуса, откинул его голову назад и наклонился к уху. Он что-то сказал мужчине, так тихо, что я не расслышала, но Ангус побледнел на несколько тонов.

Алессандро жестом подозвал Серхио.

Серхио поставил ведро с водой и повернулся к Ангусу. Затем, как кобра, он нанес удар, попав Ангусу прямо в живот.

Ангус согнулся пополам, закашлявшись кровью.

Я положила руку к животу, поглаживая набухший бугорок. Ребенок был неподвижен, возможно, спал. Это было облегчением. Я не была уверена, что хочу, чтобы он пережил это, слышал эти звуки и голоса.

— Твой ответ, — прорычал Алессандро, — или мы начнем отрезать больше пальцев.

Мой взгляд опустился на руки Ангуса, и мой желудок сжался. Я не заметила раньше, но у него было две культи, обе окровавленные и свежие.

Тошнота поднялась во мне сильно и быстро. Не блевать, приговаривала я про себя. Не блевать!

Ангус поперхнулся, но сказал: — Их двое... Мужчина и женщина.

— Как, они сказали, их зовут? — Алессандро навис над Ангусом. Если бы Алессандро хоть раз посмотрел на меня так, как он смотрел на ирландского гангстера, я бы обделалась. — Говори.

— Я не знаю... Тристан как-то там... — Ангус моргнул и посмотрел на Алессандро, кровь потекла по его губам. — Девушку звали Кэтрин. Как мою бабушку.

Я развернулась на каблуках и вышла.

Алессандро нашел меня через несколько минут, прислонившуюся к грязной стене. Он хладнокровно оглядел меня.

— Ты знал, что моя сестра работала с Галлагерами? — прошептала я. — Что она... она помогла им у-убить... — у меня перехватило дыхание.

— Мы подозревали, — осторожно сказал он.

Я оторвалась от стены, пытаясь взять себя в руки: — Конечно, вы подозревали, — пробормотала я. — Вы знали все, что происходило, не так ли?

Мускул на его челюсти дернулся: — Я не буду обсуждать это с тобой здесь.

— Тогда где?

Алессандро шагнул ко мне, его тело подавляло: — Пойдем.

Не знаю, почему мне хотелось, чтобы он дотронулся до меня, но он шел со мной по туннелям, ведя мимо заключенных. Каких еще врагов бросили сюда Роккетти? Неужели Тото поместил сюда Данту? Неужели меня когда-нибудь запрут здесь?

Мы прошли в более цивилизованную часть подвала, где находился огромный офис со стопками бумаг и коробок. Алессандро отодвинул несколько, открыв темный диван. Он жестом предложил мне сесть.

Я опустился на него, пыль взлетела вверх.

Он не сел рядом со мной, а прислонился к столу, скрестив руки: — Ты хочешь бороться? — он жестом указал на пустой офис вокруг нас. — Мы можем здесь.

— Я не хочу бороться, — сказала я.

— Лгунья.

Я встретила его взгляд, чувствуя, как пульсирует мой собственный гнев: — У тебя хватает наглости называть меня лгуньей, Алессандро Роккетти. Ты только и делаешь, что лжешь.

— Слезь со своей высокой лошади, София (прим. есть схожая по значению идиома в рус. языке «Спустись с небес на землю»). — Сказал он. — Ты и сама не такой уж ангел.

— Есть разница в нашей лжи, — прошипела я. — Моя сестра была жива — жива, и ты использовал меня, чтобы добраться до нее!

Я чувствовала, как мой гнев закручивается и разгорается внутри меня. Не горячий и быстрый, а медленный, мучительный и холодный, очень холодный. Я не была вспыльчивой, как эти чертовы Роккетти или моя сестра — борец за свободу. Я могла держать ярость в себе, сидеть в ней целую вечность. Я держала свой гнев при себе с самого рождения.

Но теперь я не хотела держать его взаперти — я хотела кричать, пинать и царапать Алессандро.

И я хотела... хотела чего-то еще.

— Ты сговорился со своей маленькой семьей и выставил меня дурой.

Алессандро ничуть не раскаивался. Это меня не успокоило: — Мы — мафия. Ты не должна удивляться, когда мы ведем себя так.

— Леопард не может изменить свои пятна (прим. идиома, означает, что вы такой, какой есть).

— Действительно, — сказал он. — Ты тоже лжешь и обманываешь во имя Наряда, София. Возможно, ты не так явно это делаешь, но это так.

— Это не делает то, что ты сделал со мной, правильным, — возразила я. — Даже близко нет. Кэтрин была жива! Все те времена, когда я говорила о ней всякую ерунду... Боже мой, ты выставил меня идиоткой. Ты предал меня.

Алессандро переступал с ноги на ногу, что было единственным признаком его дискомфорта. Я видела, как нарастает его гнев и искажает его черты. Скоро он начнет кричать: — У меня не было выбора, — зашипел он. — Ты была сестрой предателя — и что, я собирался попросить тебя шпионить за ней для нас? Тебя нужно было держать рядом и следить за тобой. Тебе повезло, что я вызвался добровольцем, и мой отец не заполучил тебя.

Добровольцем? Я не представляла себе встречу, на которой они решили выдать меня замуж. Я определенно не подозревала, что Алессандро решил жениться на мне...

— Почему? — это все, что я могла спросить. — Зачем сохранять мне жизнь? Почему бы просто не убить меня?

— Это было не в наших интересах. Твоя сестра могла убедить ФБР устроить на нас облаву.

— Ну, теперь она этого не сделает, — я широко раскинула руки. — Ты можешь убить меня. Разве не этого вы все хотите? Или вы просто ждете, пока я не произведу на свет еще одного Роккетти?

Ярость, чистая ярость, промелькнула на лице Алессандро: — Опусти свои чертовы руки, София. Я не собираюсь тебя убивать.

— Конечно, не пока я беременна. Ты бы подождал, пока все закончится, не так ли? Сделаешь сиротой моего ребенка.

Алессандро двигался молниеносно. В один момент он был у стола, в другой — склонился надо мной, упершись руками в диван. Его жар и запах грозили захлестнуть меня, но мой гнев помог мне сохранить ясную голову... ну, вроде того.

Он смотрел прямо мне в глаза, взгляд был настолько открытым и властным, что я ничего не могла сделать, чтобы остановить сжатие груди и боль между ног.

— Послушай, — сказал он хриплым голосом. — Ты не должна больше так предлагать свою жизнь. Я ясно выразился?

Я стиснула зубы: — Моя жизнь — единственное, что я контролирую, Алессандро. Я не могу обещать тебе ничего, что связано с ней.

— Очень хорошо, — был его ответ. — Тогда ты будешь слушать меня и слушать чертовски хорошо. Я ясно выразился?