Член совета Альфонс Эриксон был удивительно красивым мужчиной. Даже в старости в нем сохранились остатки юношеской красоты: острые скулы, блестящие глаза и загорелая кожа. На нем был хорошо сидящий костюм, а его густые седые волосы были зачесаны назад.

Он не был похож на мужчину, который, как я ожидала, будет наслаждаться обществом проституток, а скорее на красивого обаятельного политика, который берет взятки. Я несколько раз слышала его выступления в новостях, и он всегда был вежлив и харизматичен, но не настолько важен, чтобы привлечь внимание Наряда, в отличие от нашего дорогого мэра.

— Взаимно, — сказал он. — Я слышал о вашей работе с Историческим обществом.

Слышал? Интересно: — Боюсь, ничего интересного, — рассмеялась я. — Я вношу свой вклад в работу группы, принося обед.

— Уверен, что это неправда, — сказал он. — Я уверен, что деньги вашего мужа помогают.

Я сделала паузу, слегка опешив. Он шутит? Подкалывает? Пытается заставить меня споткнуться? Или шокировать меня?

Я улыбнулась. Для того чтобы задеть меня, нужно нечто большее, чем какой-нибудь избалованный политик: — Я уверена, что он предпочел бы деньги, а не ночных дам, как вы думаете?

Глаза Эриксона коротко сузились: — У вашего мужа большой опыт общения с... ночными дамами?

— Намного меньше, чем у вас, — ворковала я. — Он женатый человек — о, как и вы! Как поживает ваша жена? Хорошо себя чувствует?

— Она в порядке, — сказал он напряжено.

Я вмешалась, прежде чем он успел что-то сказать: — Я знаю как раз такого врача для нее. Мазки у нее просто безболезненны, и она сможет быстро получить результаты.

Мышца на его челюсти дернулась: — На что вы намекаете?

— Ни на что, — легкомысленно ответила я. — Я просто хочу защитить женщину от болезней, вызванных... похождениями ее мужа.

Наконец, в его глазах вспыхнул гнев: — Вы ничего не знаете о моей жене, — предупредил он. — Так что советую вам держать язык за зубами.

— Конечно, — размышляла я. — Зачем мне совать свой нос в чужие дела?

Советник Эриксон сделал шаг ко мне, его одеколон достиг моего носа. Отлично, подумала я, теперь меня тошнит. Он расправил плечи и впился в мое лицо взглядом, стараясь выглядеть устрашающе.

— Ты и твоя продажная семейка получите по заслугам, — прошипел он. — Ты и все твои грязные Роккетти будут молить о пощаде.

Я нахмурилась: — Осторожно, сэр. Я не из тех женщин, которым вы хотите угрожать.

— Здесь нет никого, кто мог бы защитить тебя, — насмехался он. — Твоего грязного мужа здесь нет, а твоему свёкору наплевать на твою жизнь.

— Не о них тебе стоит беспокоиться, — пробормотала я.

— Твой телохранитель снаружи, курит. — Эриксон хотел схватить меня за запястье, но я сделала шаг назад, создавая дистанцию. — Здесь нет никого, кто мог бы защитить тебя...

— Убери руки от моей жены, пока я тебя не убил.

Есть моменты, которые я запомню навсегда. Окровавленные простыни моей мачехи, папу, который сказал мне, что моя сестра погибла в автокатастрофе, когда Алессандро передал мне обручальное кольцо, мою свадьбу, когда я узнала, что беременна, когда узнала, что Кэт жива. И когда я повернула голову и увидела своего мужа, Безбожника, я поняла, что это тоже останется со мной.

Прошло 2 месяца, 1 неделя и 5 дней с тех пор, как я в последний раз видела Алессандро.

Я говорила себе, что не скучаю по нему, отбрасывала надежду на то, что он вернется в мою жизнь. Но я надеялась. Надеялась так сильно, что обустроила его кабинет, его место в доме, чтобы все было готово для него.

Я не знала, куда деть руки и что сказать. Часть меня хотела закричать на него, потому что как он посмел солгать мне, как он посмел бросить меня. Но другая часть меня хотела упасть в его объятия и стонать о тяготах беременности, о моих опухших лодыжках, тошноте и газах.

Я не сделала ни того, ни другого. Я просто смотрела.

Алессандро не изменился. Не знаю, почему я думала, что он изменится. Его темные волосы были аккуратно зачесаны назад, щетина была аккуратной. Его почти черные глаза были устремлены на Эриксона и наполнены чистым гневом, даже выражение его лица было сродни скуке. Он выглядел великолепно.

Он не был одет для вечеринки. Вместо этого он был одет во все черное. Включая армейские ботинки и обтягивающую рубашку с длинными рукавами.

Я почувствовала, как в горле образовался комок. Мой муж был одет в свой наряд для грязной работы, который он надевал, когда у него было какое-то дело. Особенно если это дело касалось предателей или людей, находящихся в долгу у Наряда.

Советник Эриксон отошел от меня и приподнял плечо: — Это угроза, парень?

Алессандро хищно наклонил голову в сторону: — Да, именно так, — пробормотал он своим глубоким сексуальным голосом.

Я оторвала взгляд от своего мужа и осмотрела подпольный бар. Посетители прекратили свои занятия, чтобы посмотреть, даже бармен приостановил приготовление напитка, чтобы поглазеть. Я видела, как некоторые люди незаметно уходили, но все остальные, казалось, были довольны увиденным, включая Константина Тарханова, который слегка улыбался.

— Алессандро, — прошептала я, мой голос слегка запнулся на его имени.

Его темные глаза метнулись ко мне.

— Ты не можешь убить его на глазах у всех этих людей, — рассуждала я. — Представь, сколько денег потеряет Спидвей, если ты начнешь убирать инвесторов.

В его глазах мелькнула искра юмора, настолько неожиданная, что я подумала, что мне это показалось: — Действительно, — подумал он и отстранился. Он перевел взгляд своих темных глаз на Эриксона, который начало понимать, что вляпался в дерьмо. — Беппе, выведи советника на улицу. Ему здесь больше не рады.

Я даже не заметила Беппе Роккетти, но он появился из тени и крепко сжал руку на плече советника Эриксона. Эриксон встретился с моими глазами, и они, казалось, обещали возмездие, но я не чувствовала страха. Что он мог сделать на самом деле? Вернуть мою сестру из мертвых? Это уже было сделано.

Я почувствовала тяжелую руку на пояснице и вздрогнула.

Алессандро стоял рядом со мной, слегка нахмурившись: — Пойдем.

— Я еще не закончила...

— Нет, закончила, — хрипло ответил он и, не дав мне ответить, вывел нас из комнаты.

Я думала, что он остановится, когда мы дошли до пустого кабинета с темными диванами и густым запахом нафталина в воздухе. Но он продолжал идти, толкая дверь с надписью «ВЗОД ЗАПРЕЩЕН» и спускаясь в темный коридор.

— Куда ты меня ведешь?

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидела, — сказал он, его голос был жестким.

Я сглотнула: — Это что-то, что нормальные люди не стали бы держать в семейном баре?

Губы Алессандро дернулись, что дало мне ответ.

— Это старые туннели? — спросила я, пока мы продолжали двигаться все ниже и ниже. — Где они контрабандой перевозили самогон?

— Да, — сказал он и сделал еще один резкий поворот.

В туннелях было сыро, темно и пахло канализацией. Но Алессандро не замедлил шаг, и мы продолжали идти. Я старалась обходить лужи, чтобы не испачкать обувь, но подошвы постепенно становились все более грязными. Куда он меня вел?

В редком порыве силы я впечатала каблуки в пол, застав Алессандро врасплох. Он остановился и повернулся ко мне, нахмурившись.

— Куда ты меня ведешь? — спросила я. — Я беременна и не в той обуви, чтобы бегать по грязным туннелям.

— Я отведу тебя через черный ход, — сказал он. — Чем меньше тебя будут видеть, тем лучше.

— Кто увидит?

— Ты знаешь, кто. Не веди себя глупо.

Я не знала. Я осмотрела улицу, когда Тото подъехал, и увидела, наполовину скрытый в темноте, знакомый Dodge Charger: — Какое тебе дело? — спросила я. — Если они меня увидят?

Глаза Алессандро вспыхнули: — О чем вы говорили с Эриксоном?

— Ответь на мой вопрос, и я отвечу на твой.

— Так не пойдет, — предупредил он.

Я встретила его взгляд: — Теперь так. Теперь, когда ты предал меня и причинил мне боль. Теперь, когда ты заставил меня сбросить маску.

Его глаза блуждали по моему лицу, но он сдался: — Отлично, — сказал он. — Я не хотел...

Затем я услышал это.

Пронзительный ужасный крик боли, не более чем визг о пощаде.

У меня свело живот.

— Алессандро, кто кричит?

Его темные глаза метнулись ко мне, изучая мою реакцию: — Хочешь посмотреть?