Я кивнула. Дита так и не дала мне вразумительного ответа: — Значит, ты не злишься? Что она ушла?

— Злюсь? Нет. Мне грустно из-за вас, за вашего отца. Я злюсь из-за лжи. Было бы проще просто сказать, что она ушла, нет? Вместо этой автокатастрофы. — Дита пожала плечами. — Но что я знаю. Происходит больше, чем мы видим, не так ли? Это же Наряд, правда?

— Так много вопросов и так мало ответов. — сказала я ей. — Они солгали о ее смерти, чтобы заманить ФБР. Они думали, что она вернется за мной.

— Она бы вернулась, — сказала она. — Вы двое всегда были так близки. Мне очень грустно больше не видеть двух моих золотых девочек. Мне не хватает ваших маленьких шепотков, как будто вы знали все секреты вселенной и не хотели ими делиться.

— Не чувствуй себя обделенной, — сказала я. — Кэтрин, оказывается, тоже не многим со мной делилась. Колледж, ФБР...

— Сейчас уже поздно об этом беспокоиться. — Дита поставила передо мной тарелку со спагетти, политыми томатным соусом и усыпанными сверху базиликом. — Ешьте, мисс София.

Я сделала, как мне было сказано, слушая, как Дита рассказывает о своей семье и ее проблемах. Ее брат недавно завел любовницу, но, видимо, не потрудился скрыть это от своей жены, поэтому на обеде по случаю дня рождения отца Диты произошла большая сцена. Очень смешно, заверила она меня, но слишком грубо для вас.

Через некоторое время я спросила: — Ты помнишь Данту?

Дита удивленно посмотрела на меня из-за раковины. Я предложила ей помочь помыть посуду, но она оскорбилась. Беременная женщина ничего не должна делать! сказала она мне и толкнула обратно на мое место.

— Данта? — повторила она. — Данта Роккетти? Жена Тото?

— Да... Моя свекровь.

Дита пожала плечами, слегка нахмурившись: — Данта... Данта. Она была здесь несколько раз, с другими дамами. Не очень запоминающаяся женщина, но она была хорошей подругой госпожи Нины. Но не госпожи Антонии. Никто не хотел общаться с Антонией — она была такой скучной.

— Дита. — сказала я, пытаясь удержать ее на верном пути.

— Да, да, Данта Роккетти. — она пожала плечами. — В ней не было ничего особенного, она не была красавицей. Не то что вы, мисс София, — я изобразила смущение. — Я просто помню, как злился ее брат, когда она вышла замуж за Тото Грозного. Не то чтобы я могла его винить. Наверное, было ужасно потерять свою сестру из-за такого человека.

— Ее брат? — я мысленно пробежался по своим многочисленным дядям и двоюродным братьям, но не смогла вызвать в памяти образ брата Данты Роккетти.

— Отец Габриэля Д'Анджело. Какой-то Д'Анджело. Он уже умер, так что неважно, как его зовут. — Дита слила воду из раковины и сняла перчатки, вытирая с них пузыри. Ее выцветшие голубые глаза блуждали по мне, оценивая. — Почему вы спрашиваете?

— Просто любопытно. Я единственная женщина в семье Роккетти. Я хотела узнать, что случилось с остальными.

Дита сжала челюсти, не выглядя довольной: — Вы поступили бы умнее, если бы помалкивали, София. Вам нет нужды умирать из-за Данты Роккетти. Ей было бы все равно. Мерзкая эгоистка. Госпожа Роза говорила то же самое.

— Почему она была мерзкой эгоисткой?

— Ну, — Дита выглядела нахальной, — я слышала от служанки в доме Тото Грозного, что у нее была связь с французом! Когда Наряд воевал с Корсиканским союзом, — она неодобрительно прищелкнула языком, хотя я могла сказать, что эта сплетня привела ее в восторг.

Я подумала об Алессандро и Сальваторе младшем, о детях, которых оставила после себя эта мерзкая эгоистка и чертова шлюха. Алессандро ни разу не упомянул о своей матери, единственным доказательством ее существования была ее фотография в его кабинете. Никто больше не осмеливался упоминать о ней.

Черт, даже о Николетте говорили чаще, а о Николетте не говорили никогда.

Я провела ногтем по мраморной столешнице, следуя за серыми прожилками камня: — А что насчет Николетты? Какой она была?

— Она умерла до того, как меня взяли на работу, — сказала Дита. — Как вы думаете, сколько мне лет?

Я спрятала улыбку: — Извини, мне просто было любопытно.

— Да, но любопытство втягивает женщин в неприятности. Особенно когда эти женщины суют свои носы в дела Наряда.

— Ты сказала, что я Донна. Это и мое дело тоже.

Дита хмыкнула. Она собрала остатки спагетти в контейнер и написала мое имя на крышке. Как будто она беспокоилась, что кто-то еще может попытаться съесть это: — Беспокойтесь о своем ребенке, София. Не думайте об этих мужчинах. Просто ведите себя так, как вы всегда это делали.

— Ты говоришь как папа.

Это заставило ее вздрогнуть: — Вон из моей кухни! Говорить такое обо мне!

Я рассмеялась и спрыгнула со стула, прихватив с собой остатки еды: — Спасибо, что составила мне компанию. Я буду приходить почаще. Обещаю.

Дита притворилась, что не выглядит довольной: — Я принесу вам немого еды. Вы не выглядите достаточно толстой, чтобы родить ребенка.

— У меня всего двадцать одна неделя.

— Когда я была на двадцать первой неделе беременности своим сыном, я могла остановить автобус, настолько я была большой.

Я снова рассмеялась, не в силах побороть легкость, которую чувствовала рядом с Дитой. Она всегда умела утешить меня, сделать счастливой. Даже если наши отношения строились на том, что ей платил мой отец. Но Дита была, пожалуй, единственным человеком, который не имел какой-то цели, когда говорила со мной, не пыталась использовать меня.

— Прежде чем вы уйдете, мисс София, я должна спросить вас кое о чем, — сказала Дита, когда я направилась к входной двери. — Я не могу найти голубое блюдо — хорошее блюдо. То, которое твоя бабушка подарила одной из твоих мачех.

— И ты все это время не знала, где находится голубое блюдо? — я сразу же нашла его на кухне. Оно находилось в кладовке, на пятом уровне, под другими блюдами и кастрюлями. — Оно прямо здесь. Я тебе не говорила?

Дита поцеловала и обняла меня в знак благодарности: — Мне не хватает, чтобы вы были рядом, управляли этим домом. Мы с вашим отцом никогда ничего не можем найти. Бедняга вчера потерял ключи, и нам пришлось искать их пять часов!

Я только улыбнулась в ответ.

Телефон начал звонить, прорезая тишину, и я ответила на звонок раньше, чем Дита. Она фыркнула, нависая надо мной.

— Резиденция Падовино. София слушает.

— София? Ах, я рад, что застал тебя, — раздался старый голос Дона Пьеро.

У меня внезапно возникло ощущение дежавю. Впервые Дон Пьеро пригласил меня в свой дом, когда я гостила у своего отца. Казалось, что прошла целая жизнь, а не несколько месяцев.

— Сэр, — выдохнула я. — Чем я могу вам помочь?

— Я звонил тебе домой, но тебя там не было, — вместо этого он сказал. — Я удивлен, что ты у своего отца.

— Я просто заскочила в гости.

Дон Пьеро издал хмыкающий звук на другом конце линии: — Да, хорошо, мне нужно, чтобы ты спланировала ужин.

— Спланировать ужин, сэр?

— Да, да. Наряд пригласили принять участие в мирных переговорах с группировкой МакДермотта. Они хотят извиниться за все неприятности, которые причинили нам Галлагеры, и обсудить будущее. — Дон Пьеро от души рассмеялся. — Будь умнее в планировании, моя дорогая. Мы бы не хотели новой резни.

Я громко сглотнула: — Конечно, сэр. Считайте, что все готово.