ГЛАВА 8

Мне действительно нужно было выпить.

Я подумала о бокале вина, но потом решила отказаться. Оно могло бы помочь моим нервам, но я была беременна, а это не рекомендовано врачом. Поэтому я набрала теплую ванну и задремала среди пузырьков, но адреналин все равно бурлил во мне.

В итоге я взяла Фрикадельку на поводок и пошла прогуляться по окрестностям.

Возможно, раньше прогулки были источником комфорта, но теперь, когда я шла по тропинкам, я видела телохранителей, солдатов и членов семьи, выглядывающих из окон. Я чувствовала, что за мной постоянно наблюдают, что никак не успокаивало мои нервы. В городе было чувство уединения, даже если я была окружена людьми.

Фрикаделька шагал впереди меня, виляя маленьким хвостиком. Он обнюхивал каждый столб и пытался помочиться на каждый кусочек газона, который видел.

Мои мысли все время сводились к просьбе Дона Пьеро. Я должна была спланировать ужин, мероприятие, на котором и Наряд, и Ирландская мафия обсудят перемирие и Галлагеров. Я не могла перестать думать об этом.

Каждый раз, когда мне приходила в голову мысль о том, что я вот-вот стану объектом пристального внимания не только Дона Пьеро, но и Босса МакДермотт? Мое сердце сбивалось с ритма.

Где бы я могла это устроить? Закрытое сообщество было исключено. Это была территория Наряда, здесь жили наши дети. Место в городе? Где? Если я выберу какой-нибудь случайный ресторан, то как я смогу обезопасить невинных посетителей?

Я рассматривала два варианта: «Подлый Сэл» и «Николетта».

Поскольку я сама только что побывала в подпольном баре, а Дон Пьеро не поддержал мой интерес к этому месту, оно казалось не самым лучшим.

Включая тот факт, что подвал был полностью заполнен врагами Наряда, которым удаляли конечности.

Когда я представила отрубленные пальцы Ангуса Галлагера, я почувствовала тошноту.

Не думай об этом, сказала я себе, переходя улицу. Не думай об этом.

Я решила, что лучший способ уединиться — идти вдоль задней части домов. Если я проскользну через сад Палермо, то смогу добраться до ворот сообщества и пройти вдоль них. Если бы люди выглядывали из задних окон, они могли бы увидеть меня, но, по крайней мере, это была не улица.

Вторым вариантом для ужина в рамках мирных переговоров был ресторан «Николетта». «Николетта» был великолепным рестораном, явно принадлежащему Наряду. Его можно было забронировать на ночь, не допуская туда гражданских лиц. Откажется ли ирландская мафия войти в заведение, которое так явно принадлежало итальянской мафии?

Я вздохнула. Это станет головной болью.

Я достигла стены, которая шла вдоль сообщества. Она представляла собой груду кирпичей, закрывавших мне вид на другие районы и чикагские пригороды. Мы с Кэт обычно делали кульбиты на ее вершине, пока я не упала и не сломала руку. После этого папа быстро положил этому конец.

Я отпустила Фрикадельку с поводка, и он даже не рванул вперед. Ему не нравилось, когда он меня не видел.

Мне было тревожно из-за ужина, мирных переговоров, но я не могла отделаться от чувства восторга. Это была тяжелая работа, но я отвечала за мероприятие, еду, место проведения. Это будет полностью моя заслуга — пока один из мужчин не присвоит себе эту заслугу, конечно.

Полагаю, мне нужно будет просто дать понять, кто на самом деле главный...

— Соф?

Я резко дернулась в сторону, ударившись о стену. Боль пронзила мою спину, но она легко забылась, как только я повернулась и увидела свою живую сестру, стоящую в метре от меня.

Кэт выглядела так же, как и два месяца назад, когда она разговаривала со мной в комнате для допросов. С тех пор наши пути в пересеклись однажды, в ту ночь, когда я внесла залог за Робби. Но я не видела ее с тех пор, как стала свидетелем того, как ее утешает агент ФБР в том сером коридоре.

Она выглядела... хорошо. Она выглядела здоровой, сияющей. Ее золотистые волосы были коротко подстрижены, а на щеках играл румянец. Она была одета в простую голубую рубашку и джинсы, стараясь слиться с окружающей обстановкой. Возможно, мельком Кэт можно было бы принять за меня, если бы не разница в прическе.

— Ты подстриглась, — сказала я. Это была единственная вещь, на которой мой разум сфокусировался без проблем.

Кэт провела пальцами по волосам: — Тебе нравится?

Этот единственный вопрос заставил меня вспомнить десятилетия, в течение которых мы были рядом друг с другом. Сколько раз она спрашивала меня, нравится ли мне что-то? Слишком много, чтобы сосчитать. Тогда... тогда, когда она еще не перешла на службу в ФБР и не бросила меня одну, не оставила меня пешкой в игре Наряда.

Я почувствовала, как мой гнев вырывается: — Что ты здесь делаешь, Кэтрин? Если они тебя поймают, то убьют.

Ее ноздри раздувались: — Кэтрин? Ты не называла меня Кэтрин с тех пор, как... ну, с тех пор как... никогда.

— Когда ты инсценируешь свою смерть, а потом появляешься в качестве одного из верных псов ФБР, ты получаешь честь называться полным именем, — прошипела я. Фрикаделька поднял голову, услышав мой резкий тон и побежал обратно к нам. Он с интересом обнюхал Кэтрин.

Кэтрин проигнорировала его: — Я не буду с тобой спорить по этому поводу, — прорычала она. — Я пришла сюда за твоей помощью и не уйду без нее.

— Я не умею подделывать автокатастрофы и свидетельства о смерти, — сказала я. — Тебе нужно поговорить с кем-то другим.

Гнев промелькнул на ее лице, и я поняла, что задела ее за живое: — Это не гребанная шутка, Соф...

— Для тебя — миссис Рокетти.

Это вывело ее из себя. Кэтрин взорвалась: — Ты должна выслушать меня, София! Ты и твой ребенок в серьезной опасности! Ведя себя как избалованная соплячка, ты ничего не добьешься!

Я впилась ногтями в ладонь: — Не впутывай в это моего ребенка. Расскажи свою красивую ложь и уходи. Но не смей впутывать в это моего ребенка.

— Ладно. Неважно. Мне жаль, — рявкнула она, не выглядя очень уж сожалеющей. Фрикадельке не понравился ее тон, и он прижался к моим ногам: — Ты должна выслушать меня.

Мне было любопытно узнать, что она хотела сказать. Оправдает ли она свое исчезновение еще раз? Или даст мне что-то новое? Положит ли этот момент конец моей вечной скорби по сестре или только заставит меня тосковать по ней еще больше?

Возможно, кто-то другой смог бы пережить свою любовь быстрее. Но я не смогла. Она предала меня, причинила мне боль, но она хранила часть моей души. Она была частью моей души. Никто на этой земле не знал меня лучше, чем Кэтрин, и ни разу она не упрекнула мои амбиции, хитрость или тщеславие. Она не стала любить меня меньше за то, что я уродлива внутри.

Вот почему я остановилась и кивнул: — Продолжай. Я слушаю.

На ее лице промелькнуло облегчение: — Соф, тебе нужно держаться подальше от Альфонса Эриксона. Советника. Кандидата в мэры.

— Что? — я не могла сдержать шок в своем голосе. — Какое отношение Эриксон имеет к чему-либо?

— Он работает с Братвой. Человеком по имени Константин Тарханов. Если его изберут, то это будет конец Наряда Чикаго в том виде, в котором ты его знаешь. — она настаивала. — Он злой человек, который в союзе с худшими людьми. Держись от них подальше.

Ее слова... — С каких пор тебя волнует Наряд Чикаго? — спросила я.

Кэтрин слегка покраснела: — Они и моя семья тоже.

У меня вырвался смех, настолько неожиданный, что он потряс всех нас троих: меня, Кэтрин и Фрикадельку: — Они были твоей семьей, когда ты помогла Галлагерам напасть на мою свадьбу? Они были твоей семьей, когда были убиты Паола Олдани, Тони Скалетте и Никола Риццо?

Она стиснула зубы, в ней закипал гнев. Я знала это чувство: — Я не хочу больше крови на своих руках.

— Скажи мне правду, — отрезала я. — Я знаю, что ты лжешь. Я вижу.

— Ладно, — она огрызнулась. — Я не хочу менять одно зло на другое. Мы знаем Наряд, знаем, как они работают. Захват Чикаго Братвой... это было бы нехорошо.

— Значит, ФБР не может потрудиться провести дополнительное исследование? Узнать о ком-то еще? У вас закончились жучки? — я закатила глаза. — Интересы ФБР — это не мои интересы. Откуда ты знаешь, что я не хочу, чтобы Эриксон стал мэром?

Кэтрин нахмурилась. Это казалось... вынужденным: — Ты бы так поступила с Солсбери? Он козел... но я думала, что вы поладили. Вы проводите достаточно времени вместе.

— Шпионишь за мной? — я не удивилась. Я видела Додж Чарджер несколько раз на улицах, включая ту ночь в подпольном баре. Я не помню, чтобы я выходила на публику с Солсбери наедине, разве, что несколько раз посещала Историческое общество. Как она узнала, что я близка с мэром?

— Это несложно, — прохрипела она. — Твой дом достаточно большой, чтобы вся моя команда могла жить с тобой, и ты бы никогда не узнала.

— Что ты имеешь в виду?

— Я давно не видела тебя такой, — сказала она вместо того, чтобы ответить на вопрос. — Думаю, маска наконец снята, да? Подлая маленькая София, которую видит весь мир.

Я стиснула зубы, но не стала реагировать на ее слова: — Рядом с тобой я никогда не носила маску, Кэтрин.

На ее лице мелькнула уязвимость, но она быстро исчезла, сменившись маской гнева: — Ненавидь меня сколько хочешь, Соф, но мне просто нужно, чтобы ты меня выслушала. Эриксон... Эриксон не должен быть мэром. Он совершит ужасные вещи с Чикаго. С твоим городом.

— Если ты так говоришь, — пренебрежительно сказала я. Ее настойчивость в отношении Эриксона была подозрительной... зачем ей подвергать себя опасности и связываться со мной лично, чтобы сказать мне это? — Тебе пора идти.

Кэтрин оглянулась через плечо на большой двор Палермо. Она могла видеть то, чего не могла видеть я: — Ты... в порядке? В безопасности?

Ее вопрос удивил меня: — В безопасности?

Она перевела взгляд своих медово-карих глаз обратно на меня. Возможно, у ребенка будут такие же глаза, как у нас, подумала я: — Да, — сказала она, — ты в безопасности? Здорова?

— Я в порядке. Просто... в порядке. Здоровая и... в безопасности.