ГЛАВА 2

Звонок в дверь беспрерывно звонил, приводя Фрикадельку в бешенство.

— Я иду! — крикнула я, натягивая халат и бегом спускаясь по лестнице. Сквозь полупрозрачные входные двери я смогла разглядеть высокую мужскую фигуру.

Я остановилась на последней ступеньке, страх охватил меня. Я никого не ждала. Это был кто-то, кого я знала? Никто не входил в закрытое сообщество без разрешения Наряда. Но я верила в то же самое насчет пентхауса Алессандро, и там на меня напали. Была ли я в опасности? Кто это был?

— София! — рявкнул знакомый голос. — Я знаю, что ты там! Открой эту чертову дверь!

— Сальваторе? — Что, ради всего святого, мой свекор делал возле моего дома?

Фрикаделька крепко прижался ко мне, когда я отпирала входную дверь и увидела Тото Грозного под светом крыльца.

Как обычно, мой свекор выглядел сумасшедшим. Его дикие глаза блестели от беспокойства, а на лице постоянно играла озорная улыбка. Одетый во все черное, с оружием на виду, он был похож на мрачного клоуна, пришедшего убить меня.

— Хорошо. Садись в машину, — это было первое, что он мне сказал.

Я не пригласила его войти: — Я не одета, и уже почти полночь.

Тото переминался с ноги на ногу, на его лице мелькнуло раздражение: — Я не спрашивал. Делай, что тебе говорят, и пойдем.

— При всем уважении, я не сяду с вами в машину. Особенно когда вы ничего не объяснили. — я сохраняла спокойный голос, но смысл моих слов был ясен. Я не собиралась никуда ехать одна с Тото Грозным.

Он пронзил меня своими темными глазами. Глаза такие знакомые и в то же время чужие: — Ладно, — он огрызнулся. — Большой Робби арестован, и ты должна внести за него залог. А теперь пошли, пока твоя сестра не добралась до него первой.

Мои ногти впились в дверь: — Моя сестра?

— Да, София, твоя сестра.

Я много раз выручала отца и других членов семьи из тюрьмы, но эта просьба была не похожа на другие. За девять недель это был первый раз, когда Роккетти попросили меня о чем-то. Я больше не заслуживала доверия, впрочем, я никогда его не заслуживала. Но теперь я была обузой, человеком со связями в ФБР.

Я встретила взгляд Тото: — Дайте мне переодеться.

Он хотел войти, но я закрыла дверь.

— Можете подождать снаружи, — сказала я, закрывая дверь и щелкая замками.

Если не считать фар машины Тото, светивших в окна, в доме было темно. Обычно я проводила вечера в гостиной наверху, слишком боясь теней, чтобы спускаться вниз. Возвращаясь в спальню, я включила свет, открывая новый дом.

Было странно жить в таком тихом месте после жизни в шумном городе. Иногда я скучала по нему, по рокоту машин и людей внизу, по сияющим огням небоскребов. Но я не скучала по пентхаусу — я просто скучала по шуму. Шум жизни вокруг меня, как снаружи, так и внутри квартиры.

Не то чтобы мне не нравился новый дом. Мне нравился новый дом!

Он составлял мне компанию в последние недели, мой проект и единственное утешение. Я смогла оформить его в соответствии со своими вкусами, чего не было в пентхаусе Алессандро. Кроме того, покупка мебели всегда была увлекательным и трудоемким занятием.

Я переехала всего через две недели после... ну, я полагаю, после инцидента. Я потратила несколько недель, распаковывая коробки и командуя рабочими, и все еще оставалось много комнат, которые нужно было осмотреть. Особенно детскую.

Сам дом был выполнен в средиземноморском стиле, с красивой штукатуркой и каменной кладкой. В нем, как в сицилийской вилле, сочетались теплые коричневые, оранжевые и кремовые тона, темные деревянные полы и лестницы с железными ограждениями. Ванные комнаты были сделаны из коричневого мрамора, а в спальнях были огромные окна с видом на сады.

Несмотря на имя Алессандро в акте, дом полностью принадлежал мне.

У дверей висели мои пальто, стены украшали выбранные мною предметы искусства. Каждая комната была отражением моего вкуса, который совсем не походил на серый современный стиль пентхауса.

Иногда я чувствовала себя немного дерзкой, оформляя дом в стиле, который не понравился бы Алессандро, но он не был здесь два месяца, так что кому какое дело до его мнения? Этот дом был моим убежищем и единственным местом покоя для меня. В отличие от пентхауса, в который вторглись и который был холодным, мой новый дом был теплым и безопасным.

Я заняла главную спальню, огромную комнату с кроватью, которая была больше, чем автомобиль. Спать на ней было все равно, что быть заживо съеденным облаком.

Все мои вещи были разбросаны по комнате, от фотографий до одежды. Лежанка Фрикадельки была застелена, не то чтобы он когда-либо спал на ней, а письменный стол был завален благодарственными письмами, которые я должна была отправить. На шкафу висело платье, которое я планировала надеть на свадьбу Нарциссы и Серхио.

Я надела практичную белую рубашку и брюки, отказавшись от высоких каблуков в пользу балеток. Было слишком жарко для кроссовок, но я могла обойтись и туфлями. Мои волосы были не в том настроении, чтобы их укладывать, поэтому я собрала их в высокий хвост. Весь этот образ делал меня похожей на шикарную футбольную мамочку (прим. Soccer mom с англ. футбольная мама/наседка, означает маму, которая много занимается своими детьми и постоянно их опекает. После школы возит их на занятия футболом, плаванием и т.д), что, наверное, через несколько лет было бы правдой.

Однако я сомневалась, что у футбольных мам есть пачки наличных, спрятанные в сейфе.

В кабинете внизу, который принадлежал Алессандро, сейф был спрятан за книжным шкафом. Если бы вы не искали его, вы бы не смогли его найти. Внутри лежали пачки наличных, личные документы, а в розовом мешочке — коллекция USB-накопителей. Я не стала о них рассказывать — я еще не была готова к этому.

Фрикаделька последовал за мной к двери и, казалось, был недоволен, что его оставили. Поцеловав его в голову, я выскользнула наружу, закрыв за собой дверь.

Тото Грозный прислонился к капоту своей машины: — У тебя есть наличные? — спросил он.

Я подняла сумочку, где лежали пачки банкнот: — Конечно.

С Тото Грозным больше никого не было, а значит, мы с ним оставались вдвоем. Я сжала телефон в руке. Несомненно, что Тото не тронет меня? Я не была в этом уверена, поэтому отправила сообщение Оскуро. Надеюсь, Оскуро будет искать меня, если я исчезну.

Тото Грозный молчал, пока мы выезжали из закрытого сообщества, вдавив ногу в педаль.

Наверное, ужасное вождение — это генетическое, подумала я, когда он входил в поворот на двух колесах.

— Почему Роберто арестовали? — спросила я, не сдержавшись.

Свёкор бросил на меня быстрый взгляд, как будто удивился, что я спросила. Но я сомневалась, что Тото испытывает такое доброе чувство, как удивление.

— Полиция Чикаго задержала его за неоплаченные штрафы за превышение скорости.

Это означало, что они получили приказ от ФБР взять его под стражу.

Я крепче сжала сумочку: — Федералы уже там?

— Нет. Шеф позвонил мне, прежде чем позвонить им.

Ах, да, ведь полицейское управление боялось Роккетти больше, чем ФБР. Я не могла сказать, что виню их — я часто чувствовала то же самое.

С Тото дорога до города заняла в два раза меньше времени, чем обычно. Меня тошнило от его резких поворотов, но если он и заметил мой дискомфорт, то ничего не сказал. Скорее всего, он просто прибавил скорость.

Рев мотора затих, когда мы подъехали к полицейскому управлению. Полицейские суетились у дверей, но не обращали на нас внимания. Они не собирались вступать в драку с Тото Грозным.

— Я подожду здесь, — сказал Тото. — Никому ничего не говори. Просто заплати и уходи.

Я кивнула.

— Скажи, что ты поняла, София, — рявкнул он.

Я ответила: — Я поняла.

Ночное время в полицейском управлении Чикаго не означало, что люди успокоились, вместо этого участок был заполнен людьми. От подозреваемых до полицейских и адвокатов, люди спешили с места на место и избегали смотреть друг другу в глаза. Большинство людей были одеты для какой-то вечеринки, покрыты блестками и краской для тела.

За стойкой регистрации сидела женщина с огромной чашкой кофе. От запаха у меня заурчало в животе.

— Я пришла за Роберто Рокетти, — сказала я.

Она подняла на меня глаза. Узнавание отразилось на ее лице, она быстро отставила кружку и начала печатать на компьютере: — Да, мэм, конечно. Роберто Рокетти. — она назвала мне залог, ее слова были тихими, как будто она боялась произнести цену вслух.

Я достала нужную сумму наличными. Вес их был немного нереальным, как-будто держишь в руках кирпич, если бы этот кирпич мог купить тебе два дома на пляже.

Администратор быстро взяла деньги, и также быстро пересчитала их. Она выглядела так, будто старалась не обидеть меня, но не могла принять деньги, не убедившись, что это нужная сумма.

У меня было странное ощущение, что мне предложили два варианта. Первый выбор заключался в том, чтобы быть грубой и резкой, идеальным представителем Роккетти. Я могла потребовать разговора с ее начальством и закатить истерику. Но был и второй вариант...

Я улыбнулась, принимая решение: — Спасибо, что позвонили нам так быстро, — сказала я.

Она моргнула: — Хм? — потом опомнилась: — Конечно! Да, мы позвонили. О, это никогда не проблема. Нет, нет.

— Здесь так многолюдно. Что-то происходит?

Снова этот взгляд удивления, усталости: — Полиция разогнала вечеринку в центре города. Очевидно, там был политик.

— Не может быть. Кто?

— Они говорят, что это был член совета Альфонс Эриксон.

Советник Альфонс?

— Правда? — я не смогла сдержать недоверие в своем тоне. — Разве ему не сто лет? — Секретарша хихикнула. — Это счастье, что они всех разогнали. Если бы бедняга Эриксон попробовал PCP (прим. наркотик), он мог бы умереть.

Совершенно неожиданно она рассмеялась: — Я знаю! Бедный старик. Интересно, что он там делал?

Мы обменялись взглядами, из которых следовало, что мы оба точно знаем, что делал советник Эриксон на вечеринке в центре города.