Глава 20

Ева не могла лежать спокойно. В этой маленькой комнате она чувствовала себя словно зверь, который заперт в клетке и бродит взад-вперед безо всякой возможности выбраться. Хотя угли в камине еще тлели, Ева дрожала и, поднявшись с постели, накинула халат, чтобы унять озноб. Поняв, что не сможет уснуть, она зажгла свечу на каминной полке с намерением почитать книгу, которую привезла с собой, но так и не смогла усесться. Ее беспорядочные мысли вращались вокруг Эша Дэнисона и их разговора за ужином.

Ева ругала себя как только можно за то, что ослабила защиту и открыла свой самый важный и темный секрет самому убежденному скептику в мире. Но казалось, будто Эш частично поверил, поэтому Ева решила рискнуть. Следовало быть умней. Его молчание доказало, насколько она ошибалась.

Может, все это лишь игра моего воображения? Может, мои видения – всего лишь сны, а я придаю им слишком большое значение? Может, эти голоса рождены моими мыслями?

Именно в этот момент Эш мог как-то показать свою веру в нее. Но ответом было лишь молчание.

Ева села в кресло и тут же снова встала. Горло болело. Голова тоже. Она знала, почему находится в таком состоянии. Ей хотелось, чтобы Эш стал для нее такой же опорой, какой был для своей матери и брата. Это была именно та любовь, которую Ева хотела получать и желала давать. Если она не может иметь такую любовь, то и никакой не нужно.

Ева размышляла над тем, стоит ли ей заплакать, когда кто-то резко постучал в дверь.

– Откройте, Ева. Я знаю, что вы не спите. Снизу пробивается свет.

Голос Эша.

– Уходите! Я как раз собиралась лечь.

– Если вы не откроете дверь, я ее выбью.

– Что? – спросила Ева, насмехаясь. – Испортите свои безукоризненно блестящие туфли? Что скажет ваш камердинер…

Вскрикнув, Ева отскочила назад, когда дверь резко распахнулась и Эш влетел в комнату. Он был одет в темный плащ и принес с собой запах дождя и ветра. Волосы взъерошены, на ресницах бусинками собрались капли воды, а свирепый взгляд не позволял ей отвести глаза.

– Я решил прогуляться, – сказал он, – в попытке выяснить, почему вы и я всегда оказываемся в тупике. Знаете, к какому заключению я пришел?

Что-то в этом жестком взгляде подсказало Еве быть осторожной:

– Н-нет.

– Мы слишком много разговариваем.

С этими словами Эш схватил ее за плечи, притянул к себе и обрушился ртом на ее губы. Ева была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, а потом все ее существо охватило желание сделать больше, чем просто прильнуть к нему. Когда она наконец решила вырваться, то лишь для того, чтобы освободить руки и обнять его за шею.

Крепко держа Еву в объятиях, Эш подтолкнул ее к кровати. На дюйм оторвавшись от любимых губ, он сказал сурово:

– Не хочу говорить о ваших или моих отношениях. Не хочу говорить даже о нас. Понятно?

– Молчите, – пробормотала Ева и, встав на цыпочки, припала к его губам.

Она хотела его. Эта мысль не удивила Эша. Он знал об этом очень давно, и все же не ожидал, что она отдастся ему с таким неожиданным самозабвением. Или это он отдавался? Ему было все равно. Ева, податливая, страстная, жаждущая его так же, как и он ее, заставляла голову кружиться. Он был потрясен ее ответом.

Боль внутри не дала Еве возможности спорить, сомневаться или передумать. Ева была создана для этого, для него. Пути назад нет. Сердце бешено стучало, тело таяло, кожа горела. Каждый нерв, все ее чувства признали этого единственного мужчину и приняли его без оговорок. Эш, только Эш.

Когда они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, им не хватало воздуха, слов и терпения.

– Ева? – прошептал Эш.

Ему не нужно было просить дважды. Ева начала снимать халат, а Эш отбросил в сторону сюртук и стал расстёгивать пуговицы на жилете. Уже смеясь, они раздевались, образуя клубок из мелькавших рук и разбросанной одежды. Затем, нагие, упали на постель.

Ева до безумия хотела его, а Эш до безумия хотел дать ей все, чего она желает. Приподнявшись над ним, она осыпала жадными поцелуями его лицо, шею, плечи. Ее очаровывало тело Эша: то, как сокращались его мускулы, когда она касалась их кончиками пальцев, линия талии, сильные бедра, сосредоточие его мужественности. Восхищение завело Еву слишком далеко. Глухо зарычав, Эш опрокинул ее на матрац и накрыл своим телом.

– Я тоже так могу, – пробормотал он, позволяя себе те же вольности, что и она.

Поглаживая, покусывая, целуя, Эш исследовал каждую чувствительную точку на теле Евы. Беспомощная от страсти, она притянула его к себе и выгнулась дугой, показывая, чего именно хочет.

Эш пытался продлить момент. Ему хотелось запомнить то, как она выглядит сейчас, и навсегда запечатлеть эту картину в памяти: свет свечей золотит кожу, щеки горят румянцем от страсти, темные волосы рассыпались по подушке, глаза сверкают от тех ощущений, которые пробудил в ней он и только он.

Сердце Эша неожиданно сжалось, он взял в руку локон ее волос и потер о свою щеку. Особенный запах, который мог принадлежать только Еве, наполнил его ноздри, легкие, голову. Желание обладать ею ошеломляло. Эш не мог сказать, что чувствовал или что стала значить для него Ева, потому что даже для него самого это было необъяснимо. Он знал только одно: никого в жизни он не хотел так сильно. Желание никогда не приносило такой боли. Ева была его половинкой, и он сделает все для того, чтобы донести до нее эту истину.

Ева почувствовала, что Эш сейчас заговорит, и не могла этого позволить. Она не хотела, чтобы что-то разрушило то ощущение счастья, что неистово клокотало в груди. Ей не хотелось быть разумной или думать о последствиях. Больше не существовало ни прошлого, ни будущего. Все, что у них было, все, чего она желала - это мгновение. Ева хотела, чтобы оно осталось в памяти на всю жизнь.

Жалобная мольба Евы лишила Эша остатков самообладания.

– Погодите… – пробормотал Эш, но Ева не стала слушать. Притянув за плечи, она вынудила Эша накрыть ее своим телом. Стиснув зубы, он раздвинул ее бедра. А когда он вошел в нее, Ева выгнулась ему навстречу и обхватила руками и ногами, приковав его тело к своему.

Она не нуждалась в нежности, а Эш и не давал ей этого. Короткие стоны ее наслаждения заставляли его действовать грубее, чем он хотел бы, но Еве было все равно. В погоне за желанием, она намеренно ускорила темп. В конце осталось только ощущение сладостного, сокрушительного освобождения.

Они полежали несколько долгих минут, восстанавливая дыхание. Эш уткнулся лицом в изгиб ее шеи, а Ева настолько обессилела, что не могла его столкнуть, хотя была придавлена его весом. Чувствуя, что ей неудобно, Эш сдвинулся и лег рядом, опираясь на локоть так, чтобы видеть ее лицо.

Ева медленно подняла ресницы и улыбнулась, глядя ему в глаза. И взгляд этот сказал все, что Эш хотел знать.

– Как вы себя чувствуете?

– Ммм… – выдохнула она. – Если это сон, то я не хочу просыпаться.

Все случилось так быстро, размышляла Ева, что не было времени подумать, правильно ли она поступила. Сейчас, когда стала настигать реальность, Ева почувствовала, как внутри всколыхнулось беспокойство, легкая дрожь, которую она сразу же подавила. Эш знал, кем она была, и принял это, иначе не стал бы заниматься с ней любовью.

Так ведь? Ей нужно знать.

Тщательно подбирая слова, Ева сказала:

– Это куда лучше, чем все мои сны о вас.

Эш засмеялся и чмокнул ее в бровь.

– Когда мы поженимся, сны нам будут не нужны. Мы каждую ночь будем держать друг друга в объятиях.

Ева улыбнулась, позволяя тишине слегка затянуться.

– Знаете, мой отец ничего не хотел слышать о снах мамы. Он не мог принять того, что она была иной, вы знаете, одаренной. Из-за этого он чувствовал себя очень неловко.

Эш поцеловал ее в шею.

– Я понимаю, почему. Мужчины не обладают той восприимчивостью, что есть у женщин. Они рассчитывают не на интуицию, а только на свои животные инстинкты и на то, что говорит разум.

– Мама вовсе не была неразумной!

Только сейчас Эш догадался, что это не пустой разговор и не те милые глупости, которыми обмениваются пресыщенные любовники. Это расставленная для него ловушка.

– Я этого не говорил и совсем не это имел в виду. Я в полной мере осознаю, что ваша мать была одаренной.

Его слова успокоили Еву, но лишь слегка.

– Вы верите в мой дар, Эш? Я имею в виду то, что я слышу голос Анжело, вижу сны и видения?

Чувствуя себя беспомощным, он ответил:

– Что вы хотите от меня услышать, Ева? Что у меня нет сомнений? Это будет неправдой. Все это для меня в новинку. Конечно, мне тяжело это принять, и я бы предпочел все объяснить как-то иначе, но я не могу.

Когда она села в постели, он сделал то же самое.

– Ева, – тихо спросил Эш, – какое это имеет значение? Вы воспринимаете это всерьез, поэтому я готов относиться к этому так же. Все, что меня волнует, это мы. Неужели вы не понимаете, что я хочу быть с вами, несмотря ни на что?

Растирая ладонью грудь, Ева пыталась унять возникшую там боль. А когда заговорила, ее голоса почти не было слышно.

– Я уверена, мой отец сказал матери то же самое, когда женился на ней. Но ничего не вышло. Когда ты не можешь сказать самому близкому тебе человеку, что думаешь и чувствуешь, теряется что-то ценное.

Эш сжал ее плечи:

– Я – не ваш отец. Я хочу верить. Более того, я хочу действовать так, будто уже верю.

– Это не тот случай,– сказала Ева. – Сейчас вы говорите так, но я на себе испытала, как это бывает. Знаете, почему моя тетя так и не вышла замуж? Не только она, но и многие из моих братьев и сестер Клэверли? Потому что разочаровались в любви. Ни один мужчина или женщина не захочет связать судьбу с безумцем. – Ее голос задрожал и стал резким. – Мы на горьком опыте научились держать наш секрет глубоко внутри. Моя мама рискнула, дав шанс отцу, и ох как же она за это поплатилась.

Ева посмотрела на него, и покачала головой:

– Я не могу выйти за вас, Эш. Ради нас обоих.